Вероника Кузнецова - Робин
— Нет, любезнейший, — возразил полицейский. — После первого покушения за ним было установлено наблюдение, и его жизнь была вне опасности. Если бы мы могли заподозрить, что охранять надо и священника, он был бы сейчас жив.
— Сэр, я глубоко сожалею о случившемся, — проговорил дворецкий, прижимая руки к сердцу.
— Мистер Мидлтон не случайно распорядился замуровать дверь в подвал, — продолжал полицейский. — Он знал, что мальчик уже пытался туда пробраться, чтобы найти какую-нибудь улику, подтверждающую его правоту, и даже подсказал ему, где садовник держит второй ключ. Вы, мистер Браун, тоже знали об этом. Вы знали также о том, что мальчик вытащил ключ из вашего кармана. Вы доложили об этом мистеру Беллу. Вы не хотели убивать лично, но вы стояли за дверью, чтобы мальчик не смог убежать. Вы не жертва, запутавшаяся в собственном шантаже, а сообщник убийцы мистера Чарльза Мидлтона и священника и, если бы не мы, вы стали бы сообщником убийцы находящегося здесь Роберта Блэка. Я внимательно выслушал ваш долгий рассказ и не нашёл никаких смягчающих обстоятельств, хоть в малейшей степени оправдывающих ваше поведение. Вы преступник, и за оба убийства вас будут судить наравне с мистером Беллом. Для меня остаётся невыясненным лишь один вопрос: почему вы, по собственному вашему признанию, с самого начала пытались избавиться от мальчика.
Дворецкий молчал.
Мистер Эдвард так сдавил мне плечи, что стало больно.
— Мистер Браун, я найму для вас лучших адвокатов, если вы ответите на этот вопрос, — сказал он.
— Не говорите! — резко крикнул мистер Белл. — Вы останетесь в дураках, Браун, вас всё равно обманут!
— Нет, я знаю, что мистер Эдвард — человек слова, — покачал головой дворецкий. — На этих условиях я готов дать последние объяснения.
Мистер Белл собрал все силы для рывка, но руки державших его полицейских были крепки, и он лишь зарычал.
— Мистер Эдвард, я заподозрил правду тотчас же, едва садовник рассказал, как Рваный отреагировал на появление в доме мальчика. Он не только не причинил ему вреда, а обрадовался, как после долгой разлуки. Позже я утвердился в своей догадке, когда мальчик рассказал мне свои сны. Робин, повтори, какие кошмары тебя мучают.
Я не знал, как мне поступить. Позорить своё гордое имя Робин дурацкими страхами мне не хотелось, но было ясно, что они имеют важное значение, только я не знал, какое.
— Скажи, Робин, — так ласково попросил меня мистер Эдвард, что я был смущён.
— Да они меня не мучают вовсе, а так… иногда только снятся. Я на них и внимания не обращаю. Плевать мне на них… Ладно уж, расскажу. Иногда, не часто, а так… изредка, для интереса только, мне снится чёрный человек. Лица у него нет, и он лезет в мою комнату через окно, а иногда — через стеклянную дверь.
— Расскажи про другой сон, — потребовал дворецкий.
— Кукла. У неё белое платье и белые волосы. Она очень похожа на Энн.
— Дальше, — прошептал мистер Эдвард, наклоняясь ко мне.
— Она лежит в красной луже, а потом на неё наступает чья-то нога и вдавливает в кровь. Белое платье становится красным, а глаза у неё голубые и по-прежнему глядят вверх.
— Вы поняли, мистер Эдвард? — спросил дворецкий.
— Ложь! Всё ложь! Я не понимаю, о чём он говорит, — бормотал мистер Белл.
— Когда вы убили свою жену, мистер Белл, в лужу крови упала кукла, которую ваша дочь подарила Берту, а вы в суматохе наступили на неё. Я видел эту куклу, мистер Эдвард тоже её запомнил.
— Выдумка! Этот лжец сам научил мальчишку, что отвечать, — в ярости закричал мистер Белл.
Дворецкий даже не повернул головы.
— Кого я похоронил шесть лет назад? — тихо спросил мистер Эдвард.
— Это было тело маленького бродяжки, умершего от голода на руках пьяной матери. Когда мистер Вениамин нашёл его, опознать труп было уже невозможно, и на кладбище появилась могила с надписью "Бертрам Мидлтон". А чтобы у вас, сэр, не осталось сомнений, я приведу ещё одно доказательство. Мистер Белл приказал мне взять из комнаты сына часы. Вы не захотели обвинять мальчика в краже, но дело не в этом. Я обратил внимание, что Робин предложил подарить мистеру Полю свои золотые часы, доставшиеся ему в наследство от отца. Никто, кроме отца Уинкла и меня, не придал значения этим словам, только для меня всё было ясно с самого начала, а священник догадался потом. Вспомните часы мистера Белла с выгравированными инициалами его отца. Они пропали в ночь убийства вашей жены, сэр, и вашей сестры. Пусть мальчик принесёт часы, и вы убедитесь, что это они. Грабителя, которого ты боишься, Робин, поймали, так что иди смело и принеси мистеру Эдварду часы, про которые ты говорил.
— Нет, не надо, — поспешно сказал мистер Эдвард и даже прижал меня к себе, хотя я и не думал никуда идти. — Я не хочу смотреть на эти часы. Вы привели достаточно доказательств, мистер Браун, и я убедился, что это мой сын.
— Ты ошибаешься, Нед, — страстно заговорил мистер Белл. — Ты горько ошибаешься. Берт погиб. Неужели ты думаешь, что вор, ударивший меня и укравший мои часы, способен усыновить чужого ребёнка? Ты примешь как сына вора, рождённого и воспитанного вором. Зачем тебе чужой испорченный мальчишка? Позаботься лучше о родных племянниках.
— Фред, ты сделал мне страшное зло, но я не забуду о твоих детях.
— Бедная моя девочка! Как она переживёт всё это? Бедный мой мальчик! Ведь всё для них! Всё для них!
— Я могу увести арестованных, мистер Мидлтон? — спросил полицейский.
— Да, пожалуйста.
— Мистер Эдвард, вы дали слово! — закричал дворецкий.
— Я помню, — спокойно ответил тот.
Впрочем, когда мистера Брауна уводили, я слышал, как он пробормотал, что хозяину было бы лучше думать, что его сын погиб, чем найти его во мне. Но я-то думаю, что это уж как Богу будет угодно.
— Ну что, мой мальчик, — обратился ко мне мистер Эдвард, когда мы выходили из подвала, — видно, не судьба тебе уходить из этого дома?
Я был ошеломлён открытием, что я не сын человека, которого считал отцом, а сын этого приятного и доброго господина, и всё ещё не мог опомниться.
— Придётся тебе дождаться совершеннолетия, а до той поры позволь мне распоряжаться твоей судьбой. Только не думай, что из-за того, что я твой отец, я буду к тебе снисходителен. Сначала потрудись стоять прямо, когда с кем-то беседуешь, избавься от привычки говорить «ладно» и вынь руки из карманов.
По уверенному голосу мистера Эдварда я понял, что отныне моя жизнь будет лишена той воли и самостоятельности, к которым я привык, что он всерьёз намерен её изменить и что пора терпимости, с какой он прежде относился к моим грубым и дерзким ответам, миновала.
