Маргарет Каллагэн - Хозяин дома
— Да… то есть нет. — Элла покраснела, ругая себя за оплошность и клянясь впредь думать, прежде чем говорить. Она вскочила с места и отошла к буфету. — Хочешь еще бренди?
Джек сразу же согласился.
— Отличная мысль. Но только если ты тоже выпьешь. Пить одному, знаешь ли, как-то не очень прилично.
Непринужденная улыбка, непринужденная речь, но почему она видит в его голубых глазах неприкрытый вызов? Бренди. Один только запах вызвал рой непрошеных воспоминаний. Сама мысль, что придется сесть с рюмкой в руке и отпивать из этой рюмки, казалась Элле невозможной. Понимая, что Джек дразнит ее, испытывает неизвестно зачем, она принужденно улыбнулась.
— Ладно, только если ты не возражаешь, я вместо бренди налью себе еще вина, его много осталось от обеда.
Возвращение за вином в столовую подарило Элле две минуты драгоценного одиночества. Неожиданная потребность выпить стакан вина тут же, не сходя с места, и налить новый едва не одержала верх. Вероятно, Джеку это было бы только на руку, хотя одному Богу известно, чего ради ему захотелось ворошить ее отвратительное прошлое — разве что он пытается отплатить ей за некое воображаемое прегрешение?
Возможно ли, чтобы Джек хотел отмстить ей за то, что она от него ушла, думала Элла, доказать, что в их окончательном разрыве виновата она? Гораздо легче, когда есть кого винить. Да, это она во всем виновата, она не могла дать Джеку детей, значит, браку конец, конец любви, отсюда стремление обрести временное утешение на дне бутылки. Но все изменилось, решительно сказала себе Элла. Она расправила плечи и вернулась в гостиную.
Сев в кресло подальше от Джека, Элла подняла рюмку.
— За здоровье отсутствующих? За твою невесту и моего жениха.
Губы Джека дернулись, и вокруг них залегла жесткая складка.
— Помнишь пословицу: «Быстрая женитьба — долгое раскаяние»?
— Мудрое изречение, — согласилась Элла. — Надеюсь, ты тоже к нему прислушиваешься.
— О чем ты?
— О Флисс, о будущей миссис Кигэн. Мне очень не хочется, чтобы тебе подложили свинью.
— Подумать только, я и не знал, что ты обо мне беспокоишься.
— Да, пожалуй, — с легкостью согласилась Элла. — В кои-то веки.
— Нехорошо, — насмешливо пожурил Джек. — И совсем не похоже на тебя.
— Знаешь, как говорится, даже червяк иногда встает на дыбы. Может быть, я теперь стала железной леди — суровой и непьющей. — Она демонстративно подняла рюмку, поднесла к губам и осушила, потом осторожно поставила ее на столик рядом с креслом.
— Всего одна рюмочка, только чтобы поддержать компанию. Теперь я сама решаю, сколько пить, и я решила, что рюмка будет одна. Если ты не возражаешь, я налью себе еще чашечку кофе.
Джек сделал широкий жест рукой.
— Будь моей гостьей. И чувствуй себя как дома.
— Последнее трудновато, — заметила Элла, — поскольку мой хозяин явно в настроении меня помучить. Но почему, Джек? Зачем тебе это нужно?
Джек с улыбкой развел руками.
— Я не…
— Не спорь, — возразила Элла, подаваясь вперед. Ее долго сдерживаемый гнев вырвался наружу. — Ты прекрасно сознаешь что делаешь — подкалываешь меня, дразнишь, изводишь язвительными намеками, подкидываешь мне приманку в виде спиртного, только чтобы посмотреть на мою реакцию. Причем пытаешься подпоить меня не просто неким абстрактным вином, а «метаксой»! Черт возьми, чего ты добиваешься? Хочешь раз и навсегда утвердить собственную правоту?
— Нет, я всего лишь пытаюсь заставить тебя внимательно и беспристрастно присмотреться к себе самой, — признался Джек.
— Я сделала это много лет назад.
Она почувствовала, что вот-вот расплачется: от ненависти, от любви, от обиды, и поспешно смахнула слезы тыльной стороной ладони.
Джек встал, подошел и опустился на колени рядом с ней. Его близость тревожила куда больше, чем все насмешки и оскорбления вместе взятые, самообладание Эллы держалось на ниточке. Неужели она расплачется? И по кому — по Джеку, человеку, который ее уничтожил? Нет, не правда, Джек ни в чем не виноват, и она не виновата, просто так распорядилась судьба.
Джек протянул руки, обнимая Эллу…
— О Господи! Дорогая…
— Нет! Отойди, Джек, оставь меня в покое! — Элла оттолкнула его, пытаясь освободиться от объятий, и долго сдерживаемые слезы хлынули по щекам. Джек сунул ей в руку носовой платок, и прикосновение его пальцев пронзило Эллу огненной стрелой, пробившей пелену обиды и боли.
Джек стер пальцем слезинку с ее щеки, и Элла вздрогнула, словно обжегшись. Джек резко втянул воздух, тихо чертыхнулся и привлек Эллу к себе, обнимая и покрывая ее лицо поцелуями.
Нет, нет! — кричал разум Эллы. Да, да! — настойчиво требовало тело. Руки Эллы, не подчиняясь командам мозга, обняли Джека, и в следующее мгновение она уже сама целовала его. Она принадлежит Джеку, только ему, и сопротивляться бессмысленно. Как можно отказаться от сладости его губ, отвергнуть магию его прикосновений, когда каждый дюйм, каждая клеточка ее тела стремятся к нему?
— Элла, моя Элла, — простонал Джек, на миг оторвавшись от ее рта, и снова жадно припал к ее губам.
Ее Джек, ее мужчина. Все на свете вдруг стало неважным, существовали только мужчина и женщина, и их тела рвались навстречу друг другу, безмолвно моля о любви. В голове осталась только одна связная мысль: как же много времени потрачено впустую!
Джек склонил голову, осыпая поцелуями ее шею, и пальцы Эллы зарылись в густую массу его волос. Потом их губы снова слились, и снова рот Джека двинулся вниз и задержался у нежной впадинки между ключицами, а руки его тем временем нашли ее груди и коснулись их в едва ощутимой, но невероятно возбуждающей ласке.
— Джек, — простонала Элла.
— Тише, радость моя, — хрипло прошептал Джек. Он поднял голову и посмотрел ей прямо в глаза. — Потерпи немножко. Уже очень скоро, обещаю.
У Эллы не было сил ждать, но она не успела об этом подумать, потому что Джек крепче обнял ее, поднял на ноги и прижал к своему телу. Руки его заскользили вверх и вниз по позвоночнику Эллы, обхватили ягодицы, лаская и еще теснее прижимая ее к нему. Элла почувствовала, как в ее бедро уперлась его затвердевшая плоть, и тихонько ахнула.
— Да, теперь ты видишь, как я хочу тебя! — хрипло признался Джек. — И ты хочешь меня так же сильно, но подожди, еще не время. — Его руки возбуждали, слова воспламеняли. — Если прекрасную женщину можно сравнить с изысканным деликатесом, — продолжал он, в перерывах между словами слегка покусывая мочку ее уха, — то я хочу насладиться каждым кусочком. И я хочу, чтобы ты тоже смаковала каждое мгновение. Так что, Элла, расслабься и получай наслаждение, смакуй его, пробуй на вкус, пей по глоточку, и когда тебе покажется, что ты уже полна им, что ж, тогда я подниму тебя на новую ступень.
