Тереза Маммерт - Этот прекрасный сон
Каждый день после занятий Деб возила меня к Джошу. Его тело по-прежнему оставалось неподвижным. Это была лишь оболочка моего мужа. Мне было больно видеть его таким исхудавшим и слабым, но я часами с ним разговаривала. Рассказывала о нашей жизни, которую мы могли начать сначала – только бы он проснулся. Я держала его за руку, прекрасно зная, какие слухи ходят по больнице. Доктор Уивер назначила Джошу повторные анализы, заметив, что его мозг активизируется, когда я рядом.
– Я так хочу поскорее забрать тебя домой и как следует накормить, – сказала тетя Эллен, беря меня за руку и ласково ее сжимая. – Ты так высохла!
Я постаралась убедительно улыбнуться. Она потратила свои сбережения, чтобы приехать ко мне, и я была благодарна ей за помощь.
– Мне бы еще раз повидать Джоша. Вы не скажете Деб, когда она вернется?
– Сегодня ты два часа у него просидела, милая.
Стараясь удерживать на лице улыбку, я почувствовала, что сейчас мои истертые швы разойдутся, если я не увижу его опять. Во взгляде тети Эллен читалось сомнение.
– Завтра меня выписывают. Это последний день.
– Но ты сможешь приходить, когда выйдешь на работу, – сказала тетя Эллен, заправляя прядь волос мне за ухо.
– Сразу после выписки меня к работе не допустят. И машины у меня нет. Неизвестно, когда я смогу выйти на дежурство.
– Ты что-нибудь придумаешь.
Как и все, тетя Эллен меня не понимала. Она надеялась, что я забуду другую жизнь. Надеялась, что, если я стану реже видеть Джоша, моя любовь к нему угаснет вместе с воспоминаниями о нашем счастье. Но она ошибалась.
– Мне нужно зайти к нему сейчас, до обеда, – сказала я, искушая судьбу.
Больничные сплетни наверняка не обошли тетю Эллен стороной. На всякий случай я прикрылась отговоркой:
– Авария произошла по моей вине. По-моему, теперь я обязана его поддержать.
Она неохотно подставила мне руку, но я, отмахнувшись, сама оттолкнулась и встала. Мое тело казалось деревянным, после физиотерапии все ныло, однако физическая боль была ерундой по сравнению с болью в сердце.
Со слезами на глазах я схватила матово-серебристую рукоятку трости, которая помогала мне удерживать равновесие. С каждым шагом переламывая себя, я выбралась из палаты и пошла по коридору. Как ни тяжела была физиотерапия, я радовалась, что теперь могу сама ходить к Джошу, ни от кого не завися.
Перед его палатой я остановилась, чтобы перевести дух. Куинн вышел мне навстречу и закрыл за собой дверь.
– Перемены есть? – с надеждой спросила я.
Он едва заметно качнул головой:
– Нет. Без тебя – абсолютно ничего. Как только ты выходишь, его мозг вырубается.
Я посмотрела на смешные тапки с розовыми заячьими мордочками, которые мне принесла Деб.
– Он очнется, – выдохнула я и смахнула одинокую слезинку.
– Эйвери, наверное, я должен тебе кое-что сказать. Вчера приходил его отец, – Куинн сунул руки в карманы, – и решил…
Он шагнул вперед и замолчал, когда мне на плечо легла тетина рука.
– Привет, Куинн. Рада тебя снова видеть.
– Здравствуйте, миссис Коллинз, – кивнул он.
– Эйвери завтра выписывают. Она хочет попрощаться с Джошем.
– Не попрощаться! – сказала я.
– Попрощаться на некоторое время, – поправилась тетя Эллен.
Посмотрев ей в лицо, Куинн сглотнул и промолчал.
– Эйвери, желаю тебе побыстрее поправиться. Надеюсь, скоро увидимся на дежурстве.
Он развернулся и быстро исчез в коридоре. Я заставила себя сделать еще несколько шагов, потом приложила ладонь к двери и мысленно произнесла короткую молитву.
В палате уже сидел какой-то мужчина. Услышав стук моей палки о пол, он повернул голову, и я узнала человека, которого полюбила в другой жизни.
– Здравствуйте, мистер Эйвери. Я Эйвери… – собственная фамилия показалась мне чужой, и я запнулась, – Джейкобс.
Отец Джоша встал со стула, обогнул кровать и протянул руки:
– Я рад, что с вами все в порядке. Я рад…
Он замолчал, силясь совладать с эмоциями, и привлек меня к себе. Почувствовав в нем что-то родное, я не стала противиться.
– Мне так жаль, – прошептала я.
Он выглядел немножко иначе, чем я его помнила, но запах машинного масла был тот же. Я несколько раз всхлипнула. Мистер Эйвери затрясся, обнимая меня. Я положила руку ему на спину и закрыла глаза, стараясь не позволить нам обоим провалиться в яму отчаяния.
В открытую дверь постучали. Как только мы отстранились друг от друга, в палату вошел доктор Розенберг, загорелый и отдохнувший. Он улыбнулся мне:
– Здравствуйте, Эйвери. Ваша тетя сказала мне, что вы здесь. Сожалею, что не смог заглянуть к вам раньше: возил семью на Фиджи.
– Хорошо, – сказала я, сделав над собой усилие, чтобы не отпрянуть от него.
Доктор Розенберг просмотрел историю болезни Джоша и повернулся к его отцу:
– Мистер Эйвери, я говорил с доктором Уивер о вашем решении. Мы можем обсудить его позже.
Розенберг кивнул мне и приветливо улыбнулся, намекая, что я должна выйти, но я шагнула вперед:
– О каком решении? – Теперь мистер Эйвери показался мне еще более раздавленным. Мои глаза забегали между ним и доктором, а потом я испуганно посмотрела на Джоша. – Какое решение вы приняли?
– Эйвери… – Розенберг ласково опустил ладонь мне на плечо.
Я отшатнулась. Вдруг на одном из мониторов кривая пошла вверх. Все мы замерли.
– Видите? – произнесла я и, хромая, подошла к стулу возле кровати. Уронив свою палку, я взяла Джоша за руку. – Он слышит нас. Он знает, что мы рядом. Ему просто нужно еще немного времени. Я проснулась, и он проснется, когда будет готов.
Доктор Розенберг грустно на меня посмотрел и нажал кнопку громкой связи. Раздался резкий голос медсестры:
– Чем могу помочь?
– Мне нужно поговорить с мистером Эйвери с глазу на глаз. Пожалуйста, проводите мисс Джейкобс в ее палату. – Он шагнул назад и прибавил: – Извините, Эйвери, но вы слишком расстроены.
– Да, черт возьми, я расстроена! – Я тряхнула головой и, переведя взгляд на отца Джоша, умоляюще произнесла: – Пожалуйста, не делайте этого. – Слезы заструились по моему лицу. – Ему нужно еще немного времени. Еще чуть-чуть.
Войдя, Парсонс и Смит подобрали мою палку, а меня подняли со стула и осторожно повели к двери.
Я оглянулась:
– Пожалуйста!
Щеки мистера Эйвери были влажными, лицо в красных пятнах.
– Все хорошо, Эйвери, ш-ш-ш… – сказала Парсонс. – Давай вернемся к тебе.
– Парсонс, мягкое успокоительное, – бесстрастно распорядился доктор Розенберг.
– Нет! – взвыла я. – Пожалуйста, разрешите мне остаться с ним!
Тетя Эллен встретила нас на пороге моей палаты и помогла медсестрам запихнуть меня в постель. От отчаяния я совсем обессилела. Если все это было только сном, то почему мы не погибли при аварии, зачем мне все эти воспоминания, которые не отпускают меня, зачем при моем приближении у Джоша просыпается мозговая активность? Любовь нельзя увидеть. Это загадочная переменная в уравнении жизни. Кто они все такие, чтобы говорить, что правда, а что нет? Разлука со мной могла оказаться для Джоша равносильной смертному приговору. Но он стал для меня тем человеком, за которого я собиралась бороться.
