Татьяна Корсакова - Старинный орнамент везения
А она оказалась на крыше, и, опоздай он хоть на пару секунд, она бы погибла.
– Да, это я. Прости.
– Это жестоко.
– Я знаю. – Глупо оправдываться и говорить, что он не хотел. Теперь это уже неважно. После того, что они узнали, все остальное блекнет и теряет смысл.
Ночь прошла без сна. Тим лежал на диване, смотрел в потолок и думал, что Липа наверняка тоже не спит.
Утром явилась Инга. Липа сказала ей что-то, и она ушла, лишь на прощание бросила на Тима вопросительный взгляд.
Два последующих дня они почти не виделись. У Липы была ее работа, у Тима дела. В прокуратуре его встретили как родного и записи обрадовались несказанно. Еще бы не обрадовались: благодаря его предусмотрительности одним «висяком» стало меньше.
Когда Тим принимал это решение, им двигала не ненависть и даже не чувство мести. Он просто боялся, что, оставь он все как есть, Марина может вернуться. Только теперь уже не с банкой крови, а с ножом или пистолетом, чтобы убрать одного из свидетелей – Липу. Тим не мог этого допустить. Теперь он в ответе за свою… в общем, теперь ему есть кого защищать.
Потом переоформляли квартиру. Если нотариус и удивился, то виду не подал, сделал все в лучшем виде. Приятно иметь дело с профессионалом.
Их прощание оказалось коротким. Торопливое «пока», взгляды украдкой. Единственное, на что Тим отважился, – это пожать ей руку, самые кончики холодных как лед пальцев, вложить в узкую ладошку свой амулет. Не нужна ему больше удача, ему больше ничего не нужно. Он сам за себя постоит, как-нибудь разберется со смертью, своей давней подружкой. А Липа – она другая, ей требуется защита. Может, с амулетом ей не будет так… так больно.
Она не хотела принимать подарок, но он силой сжал ее руку в кулачок. Все, у амулета теперь новая хозяйка…
В самолте Тим напился. Хорошо, что в Париже его встречали Коляныч и Ассан…
* * *Жизнь продолжается. Жизнь продолжается, несмотря ни на что. Липа повторяла это как мантру, с которой она просыпалась и ложилась в постель, за которую цеплялась, как утопающий цепляется за соломинку.
У нее все хорошо. У нее есть работа, верная подружка Инга, кошка, квартира, теперь уже безо всяких призраков и ужасов, у нее есть… брат. Единственное, чего у нее нет, – это душевного покоя. Такая мелочь, сущий пустяк. Надо чуть-чуть потерпеть, и все образуется, станет на свои места.
Но ничего не образовывалось. Жизнь продолжалась, а боль не проходила. И даже амулет, прощальный подарок Тима, не помогал. Амулет тосковал по прежнему хозяину, а она все никак не решалась его снять. Наверное, потому, что с амулетом каждую ночь ей снился Тим. И в снах этих он не был ее братом…
Она никому не рассказывала про них с Тимом, даже Инге. О таком нельзя говорить вслух. Такое дается как испытание или наказание.
Нужно только потерпеть…
Это случилось в субботу, в стылый ноябрьский день. За окном шел дождь пополам со снегом. Мозаичная плитка на крыше покрылась тонкой корочкой льда. Цветы и пальмы Липа внесла внутрь еще в сентябре, а за ними кресла и столик. Теперь детская была похожа на зимний сад. Теперь Липа любила пить кофе именно здесь. Чашка кофе, плитка черного шоколада, кошка Машка на коленях – почти идиллия. За окном глубокая осень, а у нее дома маленький кусочек лета.
В дверь позвонили. Машка лениво повела ухом, посмотрела на Липу. «Не открывай, нам и так хорошо», – читалось в ее желтых глазах. Да, им хорошо, а гость пусть уходит, кто бы он ни был.
Звонок стал настойчивее. Липа вздохнула, встала, переложила кошку в кресло, сказала:
– Я только узнаю, что им нужно, и вернусь.
Она открыла дверь, не заглядывая в глазок. А зачем? С ней же теперь Тимов медальон – спираль удачи…
На лестничной площадке стояли двое. Невысокий толстяк в пуховике и лохматой лисьей шапке и рослый чернокожий мужчина в элегантном пальто и с непокрытой головой.
– Олимпиада Витальевна? – Толстяк широко улыбнулся, зачем-то ткнул в бок чернокожего.
– Да. – Липа почти не удивилась, за последние месяцы она разучилась не только бояться, но и удивляться.
– Вы позволите нам войти? – чернокожий говорил по-русски с сильным акцентом.
– Прошу, – она пошире распахнула дверь.
Гости шагнули в квартиру. Толстяк огляделся, одобрительно поцокал языком и с удивительным проворством выскользнул из пуховика. Его приятель улыбнулся Липе и сказал смущенно:
– Меня зовут Ассан. А его, – он бросил неодобрительный взгляд на толстяка, – Коляныч. Мы друзья Счастливчика, то есть Тима.
Друзья Тима. Сердце забилось быстро-быстро. Что друзьям Тима делать в ее доме?
На голоса вышла кошка Машка, окинула незнакомцев подозрительным взглядом, зевнула.
– Видишь, Ассанчик, кошка! – непонятно чему обрадовался толстяк Коляныч. – Девушка и кошка – все, как он и говорил. – Он перевел взгляд на растерявшуюся Липу, сказал с просительной улыбкой: – Девочка, согрей нам чайку, а то в этой вашей Москве отвратительная погода.
Липа кивнула.
– Вы проходите, я сейчас.
– А может, водочка есть? – послышалось ей вслед. – Водочка или спиртик?
У нее была и водочка, и спиртик, и даже – о, чудо! – готовый ужин. На то, чтобы накрыть стол, ушло пару минут. Все это время Липа собиралась с духом. Эти люди сказали, что они друзья Тима. Что они делают в России? Зачем пришли к ней? Уж точно не за тем, чтобы попить чайку. Может, с Тимом что-то случилось?.. Теперь, когда он без своего оберега…
– Ой, как вкусно пахнет! – на кухню притопал Коляныч. – Это все для нас? – Он обвел восхищенным взглядом накрытый стол, заорал во все горло: – Ассанчик! Иди сюда, дорогой! Ты только посмотри, какая девочка хозяйственная. Прямо как моя Лилу.
– Лилу – это его жена, – на кухне появился Ассан. – Липа, простите за вторжение, но у нас к вам очень серьезный разговор.
– К черту разговоры! – перебил его толстяк, плюхаясь на табурет. – Сначала ужин, а потом разговор. Да не стойте вы, присаживайтесь!
За ужином Коляныч болтал без умолку. Видать, разговаривать с набитым ртом ему не впервой. Рафинированный Ассан пытался разбавить болтовню товарища светской беседой. Липа вежливо улыбалась, отвечала на вопросы Ассана и ждала, когда же, наконец, закончится этот балаган и гости перейдут к главному.
Чай решено было пить в гостиной, неугомонному Колянычу захотелось «полюбоваться рыбками». Липа не стала возражать – в гостиной так в гостиной. Она даже камин зажгла, на сей раз для Ассана, заметила, как он смотрит на эту электрическую игрушку. Ассан с благодарностью улыбнулся, подошел поближе к огню. А Липа некстати подумала, что мужчины – это большие дети.
Толстяк рассказывал очередную байку о том, как он охотился на нильских крокодилов, когда Ассан вдруг сказал:
