Татьяна Корсакова - Старинный орнамент везения
– Это ложь! – Тим сжал рукоять пистолета. – Я тебя не насиловал.
– Ну, может, и не насиловал, но ты ведь спал со мной. Не так ли? А я была женой твоего отца. У него страсть к чужим женщинам, – она перевела торжествующий взгляд на Липу. – Уверена, он и тобой заинтересовался по большей части из-за того, что прежде ты являлась любовницей его отца.
– Я не была ничьей любовницей!
– Да неужели?! – Марина всплеснула руками. – Да ты не стесняйся! Давай, присоединяйся к нашей теплой компании подлецов и обманщиков.
– Я не была любовницей твоего отца, – наконец-то она посмотрел в его сторону. Лучше бы не смотрела. От того, что Тим прочел в ее взгляде, захотелось выть волком.
– Я тебе верю.
– Мне не нужна твоя вера, я просто хочу, чтобы ты знал.
– Простите, что вмешиваюсь в вашу беседу, – подала голос Марина, – но, милочка, позволь усомниться в твоих словах. Если ты не была любовницей моего мужа, тогда кем ты ему приходилась? Никто не станет оставлять наследство чужому человеку… – Она запнулась, а потом ее лицо вдруг исказила гримаса удивления и понимания. – Постой-ка! Ты же сирота, росла в детском доме. А что сталось с твоими родителями?
– У меня нет родителей. Никого: ни отца, ни матери.
Марина усмехнулась:
– Ну, насчет матери не стану спорить, а вот папашка у тебя, кажется, все-таки имелся.
Тим шумно вздохнул. Ощущение было такое, словно кто-то со всей силы саданул ему под дых. Это неправда! То, о чем говорит Марина, не может быть правдой!
– А ведь все сходится, ребятки! Сергей пригрел не постороннюю девчонку, а собственную незаконнорожденную дочь. Грехи молодости – это бессонные ночи в старости. Ему всегда хотелось детей, а у меня не получалось родить. Я думала, он смирился, а он вспомнил о грехах молодости и нашел тебя… Откуда ты? Где ты жила, пока не приехала в Москву?
– В Ярославле.
– В Ярославле! Тима, ты слышал?! Помнишь, куда на протяжении десяти лет ездил в командировки твой папаша?
Все сходится… В это страшно поверить, но Марина права.
– О, как оно все вышло! Ну как, приятно узнать, что ты больше не сиротка?
– Отстань от нее! – рявкнул Тим.
– А что я такого делаю? – Марина смотрела прямо ему в лицо и улыбалась. Пистолет жег ладонь, просился в дело. – Я просто пытаюсь воссоединить вас в лоне семьи. – Она сощурилась. – Или вы уже соединились?
Женщин бить нехорошо. Тим усвоил это с детства, но перед ним была не женщина, перед ним была тварь, не поддающаяся классификации. Он сдернул Марину с дивана и уже занес руку для удара.
– Не надо! – крик прозвучал как щелчок кнута. – Тим, пусть она уходит! – Липа схватила его за запястье, но тут же отдернула руку, точно обожглась.
– Убирайся! – он тряхнул Марину так, что у той клацнули зубы. – Пошла вон из моего дома!
Марина не испугалась, провела кончиком языка по кроваво-красным губам, сказала:
– Да не переживайте вы так! Инцест – это, конечно, мерзость и страшный грех, но вы же не знали…
…Он ее ударил. Он просто не смог удержаться. Вышвырнул ее за дверь, прохрипел срывающимся от бешенства голосом:
– Ты заплатишь!
– Да ну?! – Марина потерла щеку. – Как, если не секрет, ты хочешь меня наказать? Поставишь в угол?
Он посмотрел на эту тварь долгим взглядом, помолчал, собирая волю в кулак:
– Я буду действовать твоими же методами. Я нашел в кабинете видеокамеру.
Синие глаза почернели от понимания и страха.
– И когда ты рассказывала, как убивала моего отца, она работала.
– Ты блефуешь!
– Я не блефую. – Грохот захлопнувшейся двери отсек ее истошный вопль.
Марина бесновалась еще очень долго: угрожала, упрашивала, унижалась. Тим ее не слышал, он стоял, прижавшись спиной к двери, и думал, что никогда не сможет найти в себе силы, чтобы вернуться в кабинет и взглянуть в глаза Липе.
Сестра. Она его сводная сестра. Вот так все просто и сложно одновременно. Просто оттого, что теперь совершенно ясны мотивы отца, а сложно оттого, что они с Липой переступили запретную черту. Пусть по незнанию, но они это сделали. Тим в отчаянии врезал кулаком в стену, боли не почувствовал, но на костяшках пальцев выступила кровь.
Последняя прощальная шутка отца. Или месть, теперь уже неважно. Но разве можно так играть с судьбами собственных детей?! Отец просил, чтобы он присмотрел за Липой. Он присмотрит. Только издалека, из Дакара. Может быть, расстояния в пару тысяч километров хватит, чтобы заглушить боль.
Надо поговорить с ней, попросить прощения, если получится, все объяснить. Она должна его понять, ведь она его… сестра, единственный родной человек… Тим сжал зубы, чтобы не застонать.
Липа была в кабинете и, сидя на диване, смотрела перед собой пустыми глазами. Тим хотел было сесть рядом, но передумал, отошел к столу.
– Липа, нам нужно поговорить.
– Да. – Голос безжизненный, взгляд по-прежнему пустой.
Так даже лучше, что она на него не смотрит. Так проще.
– Я должен уехать.
– Да.
– Один.
– Я понимаю.
– Но я стану тебе помогать.
– Не надо.
– Буду! Днем я переоформлю квартиру на твое имя.
Она ничего не ответила, похоже, ей было все равно.
– Ты должна знать еще кое-что. У моего… – он запнулся, – у нашего отца была коллекция старинных монет. Очень ценная коллекция.
– Это из-за нее все началось? – Липа по-прежнему не смотрела в его сторону.
– Да. Коллекция не фигурирова в завещании. Все решили, что она спрятана в квартире. Я нашел ее.
– Вчера?
– Да. Мы ее поделим. Или, если захочешь, продадим и поделим деньги.
– Мне ничего не нужно.
– Липа, речь идет о миллионах.
– Мне все равно. – Наконец-то она на него посмотрела. Теперь в ее взгляде не было пустоты – только боль и обреченность, отражение его собственных чувств. – Ты знал про меня?
– Что?! Ты с ума сошла! Ты думаешь, я бы…
– Прости.
– И ты меня прости. – Если бы она не была его сестрой, он бы обнял ее за плечи, погладил бы по волосам… Но она его сестра, и им остались только слова.
– Ты не виноват. Мы не виноваты. Правда? – В ее голосе мелькнула тень надежды.
– Никто не виноват. Нужно просто постараться забыть.
– Я не смогу.
Он тоже не сможет смириться с мыслью, что в его солнечном доме не найдется места ни этой женщине, ни ее кошке. А ему самому больше нет места в ее сердце. Кровное родство, будь оно неладно…
– А это правда был ты?
Он понял, о чем она: о тумане и пленке. Да, это он. На тот момент идея казалась простой и логичной. Девочка стояла на грани, ее нужно было только чуть-чуть подтолкнуть. Не к краю крыши, господи, конечно, нет! У него даже мысли не возникло, что все может так обернуться, что его маленькая импровизация наслоится на действие наркотиков и Липа сорвется с катушек. Просто немного бутафорского тумана, едва различимый шепот…
