Татьяна Веденская - Я все равно тебя найду
Я уткнулась носом в грудь Алексея и тихо заплакала от счастья. А потом, когда я уже не могла справиться с усталостью и сном, обессиленная и окрыленная, он откинул волосы с моего лба, поцеловал меня и сказал:
– А я все это время почти не жил.
Мы уснули, согреваемые теплом друг друга и спиртом, работающим изнутри. Краем уха я слышала, как где-то слева от нашей палатки течет бурная река, а справа горит костер, у которого раздается тихий гитарный перебор, а Стешенко романтическим голосом рассказывает:
– О, это почти раритетная история любви! Современный Шекспир, Ромео и Джульетта! Монтекки и Капулетти!
– Расскажи! Расскажи! – требовали от него заинтригованные туристы.
– За умеренную плату я расскажу вам все грязные подробности, – вел активную торговую деятельность Пашка.
На следующее утро между мной и Алексеем Рубиным не осталось никаких секретов. Каюсь, утро началось для нас гораздо позже, чем оно должно начинаться в хорошо спланированном туристическом походе уважающей себя фирмы экстремального туризма. Но никто, собственно, и не был в претензии. В их графике все равно была запланирована одна дневная стоянка, во время которой туристы должны были выспаться, передохнуть и оценить красоты летнего Алтая. Для этой суточной стоянки обычно выбиралось одно из самых красивых мест на реке Катунь, где река после долгого порога замедляется и расширяется, давая возможность искупаться и посидеть на берегу с удочкой. Однако в силу непредвиденных обстоятельств в виде выловленной из бурных вод возлюбленной главного гида было решено провести банно-оздоровительный отдых прямо на том самом месте, где я пыталась в одиночку спасти надувной плот с десятью туристами на борту. Члены группы отнеслись ко мне очень и очень тепло. Видимо, дали о себе знать все те байки, которые обо мне порассказал Стешенко, пока мы с Алексеем мирно спали. Ладно, вру. Не мирно. И не спали. Но все равно, Стешенко трепался, как ослик из мультика про зеленого великана Шрэка.
В общем, туристы разбрелись по берегу Катуни в поисках острых ощущений. Кто-то сидел на вершине холма и пялился на бесконечную синь неба и зелень лесов. Кто-то медитировал на поплавок, периодически оглашая лесные просторы победным кличем. Ведь в алтайских речках полно хариуса и ленка, так что не поймает его только ленивый и слепой. А мы с Алексеем… ну, конечно, мы исступленно целовались за каждой елкой, постоянно норовя исчезнуть из зоны общественного видения. Вы же понимаете, что нам было чем заняться наедине! Нам надо было столько всего м-м-м обсудить, о стольком подумать…
А после обеда мужчины, коих в походе было неоспоримое большинство (женщин из десяти было всего две, да и то Рубин сказал, что обычно их еще меньше), поставили большую парусиновую палатку на попа, подложили под нее чугунную решетку, снятую с костровища, и пошло веселье. На решетку навалили бревнышек, а под решетку, в вырытое углубление, скатывали раскаленные в пламени докрасна камни. Нагретая на костре вода лилась ведрами, и к вечеру все члены группы, включая и вновь приобретенных (мы с Пашкой), были чистыми, распаренными и помытыми в ледяной речке. Меня от купания в реке отстранили, как исчерпавшую купальный лимит еще вчера. Но мне было хорошо и так. Чистая, с розовыми щечками, я дремала под аккомпанемент гитары у костра…
На следующее утро мы запаковали лагерь в гидроизоляционные мешки, уселись на упругие округлые борта нашего плота и все вместе отправились в путь к строго намеченной по плану тура конечной цели. К поселку Чемал, из которого мы с Пашей отправились в наши странствия по лесам всего пять дней назад. Надо сказать, отдых на лоне дикой природы всем пошел на пользу. Загорелые и подтянутые бухгалтеры и менеджеры крупных российских фирм искренне благодарили Рубина и друг друга за прекрасное путешествие и договаривались безо всяких яких повторить его на будущий год. Эти экстремально-зависимые люди жить не могли без глотка таежного воздуха, так что многих из них я видела потом еще не раз.
Я же сама могу безо всякого преувеличения сказать, что это путешествие было самым прекрасным за всю мою жизнь. И это несмотря на ощутимый удар затылком, о котором, впрочем, я забывала, стоило мне только посмотреть вокруг на леса, стоящие передо мной глухой зеленой стеной, на камни, отполированные водой и щедро разбросанные по крутым речным берегам, и, конечно, на бескрайнее небо, в котором днем отражалась непостижимая даль, а по ночам сияли мириады звезд, видеть которые я всегда мечтала.
По возвращении в Барнаул я чувствовала себя так, словно провела десять дней на курорте. В моей жизни потом было множество путешествий. Многие из них я вела сама, выступая в качестве гида. Но чаще нам удавалось объединить наши туры, и тогда мы с Алексеем вместе странствовали по свету, ведя нашу странную, никому не понятную и совершенно нелогичную жизнь. Действительно, разве это нормально – смотреть на древние города Тибета, пылить на джипах по африканской саванне, стоять, держась за руки, на вершине Килиманджаро?
И все же самым лучшим местом на свете стал для меня маленький домик с отдельным входом, затерянный в глубине российских просторов, – дом Алексея Рубина под Рязанью. Конечно, этот дом нельзя было считать деревенской избой с покосившейся крышей, пьяным хозяином и мычащей коровой. Хотя в нашей деревне всяких домов было предостаточно. И вообще, не такая уж у нас была маленькая деревня. Во всяком случае, в школу Темке не приходилось ходить пешком. Каждое утро к нам приезжает маршрутка, чтобы отвезти детей в школу, которая и правда расположена в трех километрах от нас. Но даже если бы ее не было, мы бы нашли, как его туда отвезти. В нашей семье все (включая свекровь) умеют управлять маленькой вездеходной «Нивой», которая прекрасно выручает, когда маршрутка ломается. В общем, не жизнь – а рай и чудеса цивилизации. Впрочем, я, конечно, утрирую. Деревня есть деревня, хотя кирпичный дом Алексея может дать фору многим городским домам. Он стоит на прочном фундаменте, имеет какую-никакую канализацию, газовое отопление и давно обещанный мне самодельный камин. Впрочем, мне кажется, что с Алексеем я бы согласилась жить под совершенно любой крышей. Даже покосившейся.
Я поменяла первую букву своей фамилии с Ш на Р, став Юлией Рубиной на зависть всем моим бывшим коллегам по банковской работе. Свадьбу мы сыграли в деревне, поэтому на ней были только самые близкие мои друзья (то есть Ольга). Мама, конечно, много плакала, не определившись до конца, от радости она плачет или от горя. Галина тоже присутствовала и бесконечно сетовала, что по моей милости ей пришлось переться на поездах в такую даль.
