Овод (СИ) - Аркади Алина

– Пап, покажи мне тайную комнату, – шепчет, оглядываясь по сторонам.

– Какую комнату?

– Мама сказала, что у деды есть тайная комната. Там лазные класивые штуки.

Ну Цветочек… Милена, конечно, не переняла от Майи способность к разрушениям, но случиться может всякое. И вспоминая, что у папаши там хранится оружие, которое девочка-катастрофа когда-то применила, ребёнку делать в хранилище нечего. Но она со мной, а папаша, скорее всего, код так и не сменил.

– Ладно, любопытная моя, пойдём.

Подхватываю дочь и незаметно проскальзываю через задний вход в дом, направляясь к скрытой двери. Ввожу цифры, не изменившиеся после вторжения Майи, и подношу Милену к стеллажам.

– Вау, – восторженно смотрит на украшения. – Класивые камушки! А потлогать?

– Давай потрогаем.

Достаю тяжёлое колье, вручая в маленькие ручки, которые едва могут его удержать. И как Ольга его таскала? Ей были по нраву массивные наборы, показывающие статусность владелицы и щедрость её мужчины. Папаша на побрякушки не скупился, заказывая всё новые и удовлетворяя запросы жены.

– Вот ещё, – вручаю кулон на цепочке, – тебе как раз будет до колен, если надеть. А браслет четыре раза можно обмотать вокруг запястья.

Перебираем каждое украшение. Милена щупает, осматривает и цепляет на себя, спрашивая моего мнения. А затем переходим к закрытому шкафу с маленькими ящиками.

– Смотри, это моя бирка из роддома, – показываю ей кусочек ткани, – у тебя тоже есть такая, мама привезла. Это зажигалка, – чиркаю, но она не горит, – ручка, портсигар, а вот… – достаю кольцо с красным бриллиантом. – Дедушка его подарил бабушке, когда заработал свой первый миллион.

– Давай мелять, – подставляет пальчик, но я соединяю два, чтобы оно хоть как-то держалось. – Класивое.

– И оно достанется тебе в день твоего совершеннолетия. – За спиной раздаётся голос отца, видимо, проследившего, куда мы направились. – Всё это, – обводит рукой комнату, – достанется тебе. Всё, что у меня есть, будет твоим, Милена.

И папаше заткнуться бы, но, видимо, он настолько воодушевлён сегодняшним праздником и приездом мамы, что щедрость прёт из всех щелей.

– Дедушка подалит мне колечко! – скачет у меня на руках, пропустив самое важное и сосредоточившись на блестящем.

– Обязательно подарит, – снимаю, чтобы вернуть на место, – когда ты немного подрастёшь и оно будет тебе как раз.

– Сколее бы… – разочарованно вздыхает и мнёт пальцы. – Пап, а когда я подласту?

– Через пятнадцать лет.

– А это долго?

– Ну как тебе сказать? Для тебя да, для нас с мамой очень быстро.

Только с появлением ребёнка я понял, что иногда время летит с бешеной скоростью. Не угнаться, не вернуться в прошлое, не перемотать ту часть, что нравится больше всего. Мне кажется, ещё вчера я забирал Майю с дочкой на руках из роддома, а сегодня ей уже три.

– Милеша! – слышу голос мамы, вероятно, отправившейся на поиски виновницы торжества.

– Беги к бабушке.

Жду, когда Милена покинет хранилище, чтобы объяснить папаше, что его порывы не к месту.

– Вижу, что ты недоволен, – предугадывает мою реакцию, – но я сказал правду – всё, что у меня есть, достанется Милене. Больше некому.

– Советую не распыляться, – обхожу его, задержавшись в дверях, – и не бросаться громкими словами, потому что через семь месяцев ты во второй раз станешь дедом. Четыре года назад мы все видели, что делает с людьми жажда обладания чужими деньгами. Хочешь отдать всё внукам? Я не против, но не нужно орать об этом каждому, чтобы моя дочь не стала объектом преследования, как когда-то Майя. Я достаточно побегал.

Удаляюсь, оставив отца с новой информацией, всё же коря себя, что открылся слишком рано. Не суеверный, но предпочитаю делать объявления по факту. Мама не в счёт, потому что она первый и единственный помощник для Цветочка. Именно мама показала, рассказала, направила и оказывала любую помощь, когда появилась Милена. Майя, лишённая матери, никогда не отказывалась от советов свекрови.

– То есть будет второй? – догоняет отец.

– Или вторая.

– Двое внуков… Жаль, что с Одинцовой не получилось.

– А мне нет, – останавливаюсь, повернувшись к нему. – Потому что я нашёл предназначенное только для меня. Майю.

– Но согласись, она странная.

– Ещё одно слово, и я возьму свою жену за руку, заведу в дом и позволю пройтись по всем комнатам. Сомневаюсь, что после её прогулки твой дворец не потребует капитального ремонта. – Папаша сглатывает, прикинув, чем обернётся экскурсия Цветочка. – У тебя будет только такая невестка. Смирись и не лезь в нашу жизнь. В противном случае у тебя есть все шансы больше не услышать «дедушка, я тебя люблю».

– Обещаю, впредь никогда не позволю себе подобных высказываний.

Обрисованные перспективы ему не нравятся, поэтому отец замолкает и возвращается к детворе. Уверен, он больше никогда не позволит себе высказаться о Майе, а если всё же осмелится, будет лишён того немногого, что имеет сейчас. Мама права – у него остался только я, а я иду в комплекте с Майей.

Странная? Да. Эмоциональная? Безусловно. За эти четыре года я видел, как Майя радуется, плачет, впадает в истерику, ест, спит, дурачится, болеет, злится. Наблюдал в разных вариациях: голой, в трусах, пижаме, вечернем платье, растрёпанной, сонной. Хотел ли я её придушить? Неоднократно. Хотел ли от неё уйти? Ни разу. Странно, но девочка-катастрофа внесла в мою жизнь неведомый ранее покой и уверенность, что она никогда меня не оставит. Она выбрала. Я тоже. Выбор окончательный.

История Глока – «Принцип неизбежности