Татьяна Герцик - Любовь за вредность
— Сегодня Иринина свадьба, и они с Алексеем — герои торжества! Не увлекайтесь!
Народ опомнился, но все равно вечер был скомкан, и я сердилась на Ирину, бездумно выдавшую мою тайну. Она же, наоборот, была так довольна, будто совершила редкостно благородный поступок.
В понедельник я первым делом пригласила свой замечательный отдел ко мне на свадьбу. Но девушки, узнавшие об этом накануне по сарафанному радио, были недовольны. Лидия Антоновна осуждающе спросила, выражая мнение всех сотрудниц:
— А если бы Ирина не сказала о вашей свадьбе, мы бы о ней и не узнали?
Застыдившись, я стала открещиваться от подобного предположения:
— Да мне это и в голову не приходило! Просто если бы я сказала об этом заранее, работать было бы невозможно. Не забывайте о Викусе… — Дамы переглянулись, признавая эту истину и напоминая друг другу, что я еще и заведующая, отвечающая за нормальный рабочий процесс. — Да, если честно, мне было смешно. Не каждая ведь выступает в роли соперницы самой себя…
Женщины рассмеялись.
— Да уж, попала Викуся впросак! Но неужели она до сих пор не знает, что вы выходите замуж за Евгения?
Оказывается, не знала. Что-что, а секреты Полишинеля наши библиотечные дамы сохраняли отменно.
За эту неделю у меня перебывал весь наш штат, поздравляя с предстоящим торжеством и исподволь определяя изменения в моей фигуре. Многие, как и Мария Владимировна, были уверены, что этот брак вынужденный. Ничего не заметив, уходили, чтобы без помех обменяться комментариями.
В день свадьбы ко мне к десяти часам пришел приглашенный Марией Владимировной визажист. Поскольку от молодежной потехи под названием «выкуп невесты» я отказалась и встретиться с Евгением мы должны были только в загсе, времени на подготовку было много. Молодой импозантный мужчина, назвавшийся Всеволодом, с одной золотой серьгой в ухе и ярком одеянии, похожем на восточный халат, несколько раз обошел меня вокруг, потом потребовал, чтобы я надела свадебное платье.
Пришлось натянуть изящнейший наряд из расшитой серебряной канителью органзы в несколько слоев, купленной все той же Марией Владимировной. По русскому обычаю за платье невесты платил жених, но она этой скромной ролью не ограничилась. Три недели назад, забрав нас с мамой, увезла в модный салон «Счастливый день», где и выбрала это, на мой взгляд, слишком роскошное платье. Я не спорила — моей будущей свекрови оно так понравилось, что было бы грешно портить ей настроение. Мне оно тоже нравилось и понравилось бы еще больше на ком-нибудь другом, помоложе. К платью полагались фата из такого же невесомого материала и серебряный букетик на грудь.
Всеволод, увидев меня в свадебной амуниции, приложил ко мне фату так и сяк, одобрительно посопел и начал что-то делать сначала с моими волосами, а потом с лицом. Я даже в зеркало не смотрела — зачем? Буду похожа на раскрашенную куклу из модного журнала, только и всего. Но вот он закончил, аккуратно прицепил на меня фату и отошел на пару шагов, ожидая моей реакции.
После конца работы я еще несколько минут посидела с закрытыми глазами, собираясь с силами. Открыв глаза, я тупо уставилась на незнакомку в зеркале. Она не была похожа на стандартную куклу, нет. Но все же эта юная прелестница была не я.
Мастер потер руки и, не дождавшись слов, спросил:
— Нравится?
Я с придыханием признала:
— Да уж, вы, видимо, из тех кудесников, которые нарисуют все, что надо, и на стиральной доске.
После этих слов он рассмеялся:
— Да нет, это вам природу надо благодарить, а вовсе не меня. У вас прелестное лицо. Просто вы об этом забыли. А я напомнил…
Он ушел, а мы с мамой еще долго пялились — я в зеркало, а она на меня.
— Да, ты очень хороша, девочка. Я вижу тебя каждый день и уже ничего не замечаю…
В квартиру вошли брат с женой и первым делом решили посмотреть на меня. Моя потрясающая невестка, конечно, хороший человек, но почему-то считает, что судьба ей упорно чего-то недодает. Вот и сейчас, увидев мое платье, она переменилась в лице и заявила:
— А у меня такого не было! А ведь за платье платит жених. Если бы ты дал мне достаточно денег, я бы тоже могла купить себе такое!
Мама подняла глаза к небу и вышла из комнаты. Я сухо сказала Насте, пользуясь тем, что я старше ее на пять лет:
— Завидовать надо меньше, тогда и жизнь станет краше!
Она немедля надулась, но мне ее гримасы были до фонаря.
Давно привыкший к очаровательным манерам своей женушки, Юрий на платье по мужской привычке внимания не обратил. Зато заметил перемены в моем внешнем виде.
— Ты что, пластическую операцию сделала?
С саркастичной гримасой я поблагодарила его за внимание:
— И тебе тоже счастья в личной жизни, братик! Что касается операции, то у меня на нее денег нет. Просто мы так давно не виделись, что ты забыл, как я выгляжу.
Он пристыженно покряхтел, но тут к нам заглянул вполне прилично одетый отец.
— Машина пришла, пора ехать!
Настя забеспокоилась:
— А как мы туда поместимся? Ане одной надо целое сиденье, чтобы платье не помять. А мы куда?
Я накинула на плечи подаренную Евгением норковую шубку, и Настя просто позеленела от зависти. Как же ей, бедной, не повезло в жизни! Ну что ж, раньше она считала, что не повезло мне, никому не нужной старой деве. Это называется равновесием в природе.
Мы вышли из подъезда. Возле него стояла целая толпа соседей. Как уж они узнали о свадьбе, непонятно, мы никому не говорили. Послышались счастливые напутствия, и мы забрались в семиместный джип, присланный за нами Евгением. За рулем был незнакомый мне парень, доложивший, что жених уже ждет меня у загса. Я устроилась сзади, заняв одна все сиденье, остальные сели впереди.
Когда мы подъехали, Евгений в самом деле стоял на крыльце в одном костюме и в томлении смотрел на дорогу. Завидев машину, поспешил навстречу. Извлек меня вместе со свадебной амуницией и быстро увлек в здание. Я попеняла ему:
— Ну кто в такой мороз стоит на улице практически голым?
— Кто-кто? Несчастный жених, естественно. Все пары подъезжают вместе, я один торчал как дурак. Смотрели на меня как на брошенного неудачника…
Я подняла голову — часы показывали всего без двадцати минут два.
— Мы приехали вовремя!
Он тоже посмотрел на часы.
— Вижу. Просто мне минуты ожидания показались годами. Все боялся — а вдруг передумаешь и не приедешь. С тебя ведь станется… Надо было мне все-таки за тобой заехать, спокойнее бы было…
К нам подошли его родители. Довольная Мария Владимировна вскричала:
— Как ты хороша, Анечка! Просто прелесть! — Но целовать не кинулась, боясь попортить и свой, и мой макияж.
