Владимир Лорченков - Свингующие пары
Она молчала.
Что бы Лида не сказала, я хочу, чтобы ты знала – я останусь с тобой, сказал я.
Если ты захочешь, сказал я.
Она снова глянула на меня с подозрением, словно настоящая Алиса, – зачарованная, сломленная чьей-то чужой колдовской силой, все силилась сбросить наваждение, и открыть для себя то, о чем давно уже догадывалась, – пыталась выглянуть из чужого тела. Улыбнулась. Взяла меня под руку. До дома Диего с Лидой мы шли молча, и разговаривать стали лишь, когда звякнуло кольцо на двери, и открыла нам Анна-Мария с непроницаемым лицом.
Как думаешь, она дурочка, спросилашепотом Алиса, когда служанка скрылась где-то в доме с нашими куртками.
Уверен просто, прошептал я в ответ, но мой тихий голос был уже заглушен приветственными криками Диего, выходившего в прихожую из одного из многочисленных коридоров. Он совершенно оправился и выглядел веселым.
Амиго, амиго, Алиса, красавица, верещал он, расплескивая на нас шампанское из бокала, и потрясая вторым подбородком, и коротенькими руками. Он был одет, словно дурно воспитанный тореадор: чересчур белая, чересчур пышная в жабо и на рукавах рубашка, чересчур обтягивающие брюки, – я глазам своим поверить не мог, но и правда, кажется, были кожаные – из-за которых его зад выпячивался педерастическими ягодицами продажного сан-паульского подростка, – и несколько броских перстней, слепивших поочередно с каждой руки. Я не видел Диего с того самого дня, когда он застал нас с Анной-Марией, но он ни одним жестом не показал мне, что помнит. Хотя он, разумеется, помнил. И похлопывал меня по спине свободной рукой, держа в другой бокал, а потом тыкался мокрыми и кислыми от вина губами в шею Алисы, отчего та хохотала и отталкивала Диего.
Мать твою, тореадор, ты похож на потасканную рок-звезду, сказал я, качая головой.
Зато ты, дружище, как всегда на высотах горних, сказал он, то ли льстя, то ли угрожая.
Я мельком глянул в зеркало. Этого можно было не делать: меня одевала Алиса. Значит, я одет лучше всех этим вечером. Так оно и было. Синяя рубашка, шедшая не просто мне, но даже и моему оттенку кожи, полурасстегнутая верхняя пуговица – из-за этого у вас создавалось впечатление, что я открыт, но, в то же время, сдержан, – ремешок часов, сдвинутый именно туда, откуда ему следует выглядывать из-под рукава… Я благодарно помог Алисе сбросить резиновые сапоги, и она переобулась – Лида уже протягивала туфли, специально заготовленные, и была уже очень-очень пьяна. Я поймал вопросительный взгляд Диего, и не смог скрыть своего восхищения.
Черт побери, ты напоил свою жену, сказал я.
Постарался, сладенький, сказала Лида заплетающимся языком, и обняла меня, не стесняясь, обеими руками. Впилась в губы, и несколько мгновений целовала меня взасос. Еле оторвав ее от себя, я высоко подбросил брови, изображая невероятное недоумение. Странно, но Алиса смотрела на нас без эмоций. Этим все, рано или поздно, и заканчивается, сказал, со смешком, Диего. Идем, Алиса, пока наши вторые половины понаставят нам рога, я покажу тебе зал для вечера, сказал он. Лида закапризничала, и сказала, что не оставит их вдвоем.
Я с легкой долей ревности понял, что Диего своей жене не совсем безразличен, и именно в этот момент поймал еще один внимательный взгляд амиго, после чего понял, что он не так пьян, как притворяется, – и мы покатились по коридору все вчетвером, веселым кубарем с бутылкой шампанского, одной туфлей в руке – Алиса не успела переобуться, и предпочла скакать на одной ноге, опираясь на двух своих верных пажей, один из которых, и это был я, тащил на плече еще и Лиду.
Нам было весело, и дух захватывало, как от американских горок.
Время от времени Диего распахивал двери, за которыми уже вовсю шла пьяная оргия, – на миг в пролете застывали то растерянные, то заинтересованные лица, тела, смешанные в кучу, как жуки солдатики, выползшие совокупиться по весеннему солнцу, – но мы, хохоча, пролетали дальше. Диего изящно, – как ему казалось, – взмахивал рукой, показывая владения: поля маркиза Карабаса, озера маркиза, а вот его пейзане… Алиса отпускала точные замечания, каждое из которых могло испепелить любого, кто бы его услышал, но, милосердия ради, отпускала их только для нас. Лида хихикала, и то тормошила сзади Диего, то набрасывалась с поцелуями на меня и Алису. Я понял вдруг, что мы не виделись почти месяц, и прожили его, словно в тумане. Как пьяницы, лишенные вина, или дети без сладостей.
Мы все просто очень соскучились друг по другу.
Так что я обнял Диего, и похлопал его по спине, и мы ввалились в самую большую комнату дома, где, на разбросанных по полу, – словно в спортивном зале, – трахались сотни людей, отчетливо видных, до малейшего волоска, или его отсутствия, на лобке, в свете ослепительно сиявших гигантских люстр… и Диего предложил нам их жестом промотавшегося короля. И Алиса с Лидой, схватив друг друга за руки, пропали где-то там, и я, помедлив, нырнул туда же.
Прошу вас, берите все, что видите, друзья, сказал Диего насмешливо.
После чего голос его изменился, и, будь он жидким, я бы увидел, как он помутнел.
Уведешь мою сестру, я тебя, сука, урою, сказал он.
…под утро, когда в щели стал заползать, – словно нечистая сила, – серый свет, дом затих.
Иногда с улицы вскипал рычанием мотор автомобиля, слышался невнятный разговор, хлопали дверцы, шелестели шины, и снова наступала тишина. Сумрачная тишина утра, когда уже слишком поздно засыпать снова – и очень скоро пора вставать. Я так и не лег, и, хорошенько пройдясь по всем рядам, какие только можно было представить, нашел Алису с Лидой лишь под утро.
Они спали в небольшой комнате на втором этаже. На столе от бильярда, голые, обнявшись.
Я, – с синяком в паху, и с членом, посиневшим от зубов одной весьма предприимчивой девицы, известной на весь город вовсе не этим, а своей довольно скучной колонкой в модном журнале, – постоял немного на пороге, после чего закрыл дверь, и вышел на кухню за шампанским. Дорогу туда я так и не нашел, в этом доме, как в большом городе, лучше всего было пользоваться уже знакомым путем, иначе вы рисковали заблудиться, – что со мной и случилось, – пришлось похитить пару бутылок прямо у спящих гостей. Вернувшись, я нашел в комнате Диего и Анну-Марию. Они явно провели ночь вместе, стояли рядом, и глядели на стол. Диего держал на бедре сестры руку. По-братски, то есть, вполне по хозяйски. Я услышал сопение Алисы. Лида пробормотала что-то во сне. Я слегка кашлянул. Диего, не обернувшись, махнул свободной рукой – я увидел, что он держал в ней бутылку виски. Я зашел, и закрыл дверь. Только тогда я обратил внимание, что на Анне-Марии не обычное платье служанки, а что-то, явно символизирующее наряд ведьмы. Живописные лохмотья, и остроконечная шляпа, чулки на резинке…
