Кейт Грин - Падающая звезда
– Вы знаете, как им пользоваться?
– Я училась стрелять, когда снималась в фильме «По законам оружия». Мне приходилось много времени проводить в тире. Наверное, я смогу выглядеть с ним в руках правдоподобно, а не дергаться, словно перепуганная девчонка.
– Эта «Смит-Вессон» специального выпуска, – он вывернул барабан, патронники были пусты, и протянул ей револьвер.
Харм снял с верхней полки коробку с патронами и поставил ее на диван.
– Вы будете чувствовать себя увереннее, если он будет в прикроватной тумбочке?
– А вы? – спросила она.
Он пожал плечами.
– Вы уверены, что сможете воспользоваться им?
– Никакой проблемы, – ответила Ния. – Но меня больше устроило бы, если бы это сделали вы.
– Никаких проблем.
Ния снова вывернула барабан и вставила патроны один за другим. Открыла ящик тумбочки и положила револьвер внутрь.
– Я обязательно разряжу его, если придет Никки.
– Не думаю, что приведу его сюда, пока вы не закончите снимать фильм.
– И уедем назад в Лос-Анджелес, – добавила Ния.
Харм посмотрел в сторону.
– Да, – согласился он.
Ния рылась в сумочке. Она искала футболку. Она вытащила записи со сценарием, почту, которую забрала в трейлере. Ее рука нащупала конверт, оклеенный марками. В конверте лежала видеокассета. Не было никаких пометок или почтового штемпеля. Жаркая волна зловеще прокатилась в ее груди.
– Еще одна кассета, – почему-то шепотом сказала Ния, – лежала в сумке.
– Откуда она взялась? Подождите минутку, – он заволновался, принес полотенце, взял кассету полотенцем.
– Этой сумки не было со мной в ресторане, когда я обедала с Моравио. Я взяла ее в трейлере, когда мы уехали с площадки.
Харм наклонился, включил телевизор и магнитофон. Вставив кассету, нажал на кнопку «воспроизведение». Изображение мигнуло, камеру двигали рывками. На экране появилось изображение площади Санта-Фе. Солнце опустилось за горы. Потом видеокамера перенесла внимание на «Пинк Адоб». Синие сумерки, розовое освещение в баре. Ния идет к входу в ресторан, смотрит на часы, входит во внутренний двор, оборачивается и посылает воздушный поцелуй в пространство улицы.
– Вы знали, что вас кто-то снимает?
Ния едва дышала.
– У меня было ощущение, что я нахожусь перед кинокамерой.
В баре видеокамера записала голоса, звон стаканов, джаз из стереоустановки, движение людей. Камера сфокусировалась на них. Вот они наклонились над столом. Ния достала письма, передвинула их по столу к Харму. Изображение стало крупнее. Харм развернул листок, читает письмо.
Он все время был там, сидел в баре с видеокамерой на плече. Насколько же слепы они были!
Пошли пустые кадры. Харм потянулся, чтобы выключить видеомагнитофон.
– Подождите, – остановила его Ния. – Помните ту, другую кассету? Там было еще кое-что. – Она опустилась на колени перед телевизором. Казалось, что камера кружит по комнатке, не в фокусе. Потом появился небольшой простенький диван и обеденный стол.
– Мой трейлер, – ахнула Ния. – Он был в моем трейлере.
Камера блуждала по комнате, остановилась на полупустой кофейной чашке, ботинках на полу. Потом двинулась вглубь трейлера к спальне, к открытой дверце шкафа. Свадебное платье, висящее в полупустом шкафу. Платье разостлано на диване. Рамка снова стала черной.
– Вошел прямо в мой трейлер. Не могу поверить. Это должен быть тот, кто может без проблем пройти на съемочную площадку, верно?
На пленке была снята ночь. Слышался шум ветра. Короткая вспышка и шелест автомобильных шин по асфальту. Звук шагов. Он сидел на корточках рядом с дорогой, держал камеру внизу и снимал проносившиеся машины, вспышки фар.
Еще одна машина промчалась мимо. Фары осветили шоссе. Платье лежало на дороге. Колеса машины проехали по нему. Платье взлетело за машиной, подхваченное потоком воздуха, словно тряпка или призрак.
Глава 15
Ния сидела за столом во внутреннем дворике. На ней были джинсы, свободный свитер с высоким воротником, ботинки. Она пила кофе и думала. Когда Харм вышел из задней двери домика, решение было принято.
– Я хочу вернуться на съемочную площадку сегодня, – сказала она. – Я не могу больше выдержать ожидания, неясности. Я должна поговорить с Шириной о том, что они хотят сделать с моей ролью. Я уже звонила на ранчо, но там, видимо, никого нет.
– Сюзанна знает?
– Знаете, у меня появилась идея. В горах в Таосе у Леонарда есть небольшая хижина. На моей связке есть ключ от нее. Мы могли бы поехать туда на ночь, а у места съемок остановиться попутно. Дорога в Таос идет мимо Эспаньолы.
Они пошли завтракать в кафе «Клауд Клифф», которое по размерам, не уступало товарному складу. Выпили крепкий кофе, почитали газеты. Они вели себя как нормальные путешественники, какие во множестве бродили по улицам Санта-Фе. Прошлой ночью они не притронулись друг к другу. Лежали молча, словно в пустом пространстве, между тем, что было сказано, и тем, что не было произнесено.
Дорога в Эспаньолу заняла немного времени. Ния наблюдала, как облака белым пушистым стадом двигались над горами. Место съемок по-прежнему хорошо блокировалось. Никто, видимо, не оставил указаний, что Нии запрещается сегодня быть на площадке. Охранник помахал приветственно, пропуская машину, когда узнал Нию. Мирина сидела на легком металлическом стуле на солнцепеке. Большие темные очки закрывали ее лицо почти наполовину. Волосы были распущены по вороту длинного пальто из грубой хлопчатобумажной ткани. Харм остался у машины, а Ния направилась к Мирине.
– У тебя лее свободный день? – удивилась Мирина, не отрываясь от своих записей.
– Мне надо поговорить с тобой. Я хочу знать, что происходит с моей ролью.
Мирина взглянула на нее, сняв очки. Кожа вокруг глаз была слегка припухшей, словно Мирина пила много спиртного. Она встала, пошла к трейлеру, Ния последовала за ней. Войдя, Ния села на скамью, Мирина осталась стоять, потом открыла небольшой холодильник, достала столовое французское вино, налила в картонный стаканчик.
– Не следовало бы мне делать этого, – сказала она, двигая бутылку в сторону Нии. – Примерно через неделю я собираюсь назад в Мексику. Когда мы закончим снимать, я удеру. От всех, – последняя фраза прозвучала резко. Она отпила из стаканчика, помолчала.
– Я каждый раз в конце каждого фильма даю клятву. Но сейчас это в последний раз. Покончу с корпорацией, «Визионфильмом», вернусь в Париж и буду просто писать. Забуду обо всех постановках. Это же кошмар какой-то. И с каждым разом становится все хуже. Ния, ты помнишь, как мы веселились в старые добрые времена? – лицо Мирины сморщилось в улыбку. Она выглядела постаревшей. Нью-Мексиканское солнце высушило кожу на лице. Тонкие морщинки прорезались вокруг рта, темная помада треснула по краям губ.
