Сюзан Саллиз - Дочери Луны
Когда дело доходило до открытия новых нефтяных месторождений на побережье Шотландии, она приходила в бешеный восторг в надежде на то, что можно избежать дальнейшего обсуждения всех других неприятностей.
– Подумать только! К 1980 году будем с бензином! Разве это не чудесно? Теперь машина нам почти ничего не будет стоить!
– Я в этом не уверен, – отзывался Питер.
Миранда сразу взрывалась.
– Да, конечно, если трезво смотреть на вещи! Мы, может быть, все уже помрем к этому времени! Это было бы забавно, не правда ли? – Она дотянулась и убавила громкость в тот момент, когда говорили о каком-то англо-французском самолете «Конкорд». – Это Алекс? Если он разбудит Себа, то я…
Мэг вскочила немедленно, как Миранда и предполагала.
– Я пойду посмотрю.
Миранда не стала прибавлять громкость. Она потянулась к Питеру и с некоторой долей принужденности взяла его за руку.
– Пойдем спать, дорогой.
Он посмотрел на нее без энтузиазма.
– Но, милая, сейчас еще только девять часов! Мы не можем оставить здесь Мэг совсем одну.
– Она не будет возражать. А я ужасно устала. Это действительно так, Питер, я не пытаюсь тебя соблазнить.
Он не засмеялся.
Она попыталась скрыть раздражение.
– Я имею право на усталость, дорогой. Ребенок должен появиться девятого марта!
Она хотела убрать руку, но неожиданно он крепко схватил ее и сказал тихим голосом:
– Это все из-за меня, не так ли? Я стою между вами. Она была застигнута врасплох. Да, это правда, она рассматривала их взаимоотношения как треугольник. Она и Питер были у его основания, а Мэг была на вершине. Недосягаемая.
Он поднялся, затем неожиданно поцеловал ее пальцы и отпустил руку.
– Дорогая, я иду наверх, чтобы закончить кое-какие дела. Побудь, пожалуйста, с Мэг еще часик. Мне не нравится то, что вы удаляетесь друг от друга.
– Ну о чем ты говоришь? Мы каждый день ходим гулять! После завтрака мы целый час болтаем. Мы никогда не расстанемся, Питер!
Но он был уже около двери, посылая ей воздушный поцелуй и ускользая от нее, чтобы снова заняться своей драгоценной работой. Да, действительно треугольник, но был еще и другой соперник: она забыла о его пристрастии к живописи.
Появилась Мэг в сопровождении Алекса.
– Ему приснился плохой сон, Миранда. Можно ему немного посидеть с нами?
Она искала глазами Питера, конечно, она надеялась на его молчаливое согласие. Должно быть, это вызывало раздражение, но Миранда и в самом деле адски уставала, поэтому не следовало приставать к ней.
– Выключи, пожалуйста, телевизор, Алекс. – Она тяжело вздохнула. – По другому каналу шел спектакль с участием Каролины Декер. Но сейчас уже поздно.
– Это та самая женщина, муж которой финансировал «Третейского судью»?
– Я полагаю, когда-то. Она опять оставила его. Прежде всего она актриса, а потом уже жена. – Миранда положила руку на живот. Она и раньше не хотела этого ребенка, и теперь не хочет его, что бы ни случилось, она прежде всего мать, а потом уже актриса. Она была загнана в ловушку.
– А я и не представляла, что ты все еще поддерживаешь связь с кем-либо из них.
– Рождественские открытки, только и всего, – отмахнулась Миранда. – Мне прислали открытку, где упоминалось, что Каро сыграла роль в спектакле.
Алекс сказал, чтобы утешить ее:
– В один прекрасный день и ты станешь знаменитой, мам.
– Ради Бога, не называй меня так! Он быстро продолжил:
– А ты видела того человека, который живет в доме «Проспект Вилла»?
– Нет.
Миранде не нравился разговор на эту тему. Она видела Дженис как раз перед Рождеством и убедилась со слов той, что житель «грязной помойки», как он себя называл, хорошо следит за собой.
Алекс нетерпеливо продолжал:
– Знаешь, Зеч говорит, что он действительно сидел в тюрьме. Мы – я и Зеч – пошли туда, чтобы предложить ему поработать в саду, а он так и не открыл дверь. Он прокричал нам через щель почтового ящика, чтобы мы уходили.
Миранда нахмурилась.
– Алекс, я, кажется, ясно говорила тебе, что запрещаю выпрашивать деньги.
– А я и не делал этого. – Алекс поймал взгляд матери и проглотил комок в горле. – Я просто был вместе с Зечем. Я не сказал ни слова, только хотел посмотреть на него, чтобы рассказать тебе. Вот и все.
– И ты его не увидел.
– Нет.
– А почему ты думаешь, что Зеч прав, утверждая, что он сидел в тюрьме?
– Ну, его мать говорит, что к нему все время ходит викарий.
Миранда не стала сразу опровергать это сомнительное утверждение. Англиканский священник служил не только в Кихоле, но также и в других приходах, поэтому он мог успеть нанести лишь один визит новому прихожанину. Немного подумав, она сказала:
– Это ничего не значит. Он мог заходить к нему по поводу побелки потолка в церкви.
Алекс признал правоту этого, рассудительно кивнув. Человек из «Проспекта Вилла» опять стал предметом разговора между ним и его матерью, и, наверное, не случайно. Неожиданно к разговору присоединилась Мэг.
– Билли Мейджер сказал мне вчера, что этот бедняга почти затворник. Раз в неделю он ходит в Пензанс за продуктами и другими покупками, а все остальное время сидит взаперти…
Миранда посмотрела на сестру широко раскрытыми глазами.
– Но каким образом Билли Мейджер может знать об этом?
Мэг пожала плечами.
– А он ему предлагал рыбу. Так тот ему сказал, что он покупает все, что ему нужно, в городе по четвергам и предпочитает, чтобы его оставили в покое.
Миранда чуть было не сказала «Как интересно!», но прикусила язык. Надо бы их сосватать. Это не такая уж безумная идея, подумалось ей.
Мэг не была затворницей, но она так любила уединение, что недалеко ушла от этого отшельника. Он был затворником, потому что залечивал свои душевные раны, именно Мэг и могла его утешить.
Миранда знала, что ей нужно действовать очень и очень осторожно.
– Бедняга, – сказала она, затем с шумом и большой суетой поднялась, делая при этом протестующие жесты, чтобы сестра ее не удерживала. – Нет, отпусти меня, сестренка. Я должна немного размяться, а то у меня будут судороги. Я пойду приготовлю какао, Алекс отнесет немного Питеру. Сидите спокойно оба. Прошу вас.
Она очень медленно спустилась вниз, почти сожалея о том, что у нее не хватает решимости упасть и покончить с этим ребенком, чтобы они потом упрекали себя в этом. Но более глубокий инстинкт заставлял ее осторожно двигаться по направлению к кастрюлькам, которые висели над плитой, к холодильнику за молоком и к посудному шкафчику за чашками. В начале беременности она делала все возможное, чтобы освободить себя от грозившей обузы. Горячие ванны и джин, длительные прогулки и походы в горы были обычным распорядком дня. Но когда она сосредоточивалась на своей внутренней жизни и угрюмо думала о будущем ребенке, то старалась смотреть на Себа, который был ее любимцем. Возможно, она полюбит и будущего ребенка.
