Кей Грегори - Невесты Шерраби
В лесу было темно. Мягкая земля была устлана сосновыми иголками и листьями, поэтому здесь было менее сыро, чем в открытом поле. Когда Оливия добралась до поляны, на которой впервые увидела Саймона, она сильно дрожала, а в животе раздавалось голодное урчание.
Все здесь было по-другому.
Что она тут делает? Неужели она сошла с ума? Мох промок насквозь и перестал быть мягким как бархат. А небо становилось все более темным. Скоро наступит ночь.
Сегодня здесь не появится никакой высокий мужчина с маленькой собачкой, чтобы навсегда изменить ее жизнь. Впрочем, она уже изменилась. Бесповоротно.
Эмма как-то сказала, что в детстве считала лес Шерраби волшебным. Возможно, так оно и было. Но сегодня здесь волшебством и не пахнет. Только нарастающая темнота и непрекращающийся дождь.
Оливия покачала головой, заправила за ухо промокшую прядь и повернула обратно. Бегство ничего не решало. Нужно вернуться в поместье, подойти к Саймону и сделать все, что нужно. Чего бы это ни стоило.
Оливия закрыла глаза, борясь с соблазном заплакать. Она знала, чего хочет Саймон. Знала с того момента, как он выставил ее из своего кабинета в мир, где ветер не леденил лицо и дождь существовал только в воображении.
Когда она добралась до опушки, почти совсем стемнело. Даже белые стволы берез начинали чернеть. Она поскользнулась, задела каблуком за корень, вытянула руки, чтобы схватиться за ветку, но промахнулась и поймала лишь пустоту.
С криком, который тут же унес ветер, она упала лицом в грязь, смешанную с мокрыми листьями.
Ее последняя мысль перед тем, как потерять сознание, была о том, что если она не встанет и не выберется отсюда, то замерзнет насмерть и больше никогда не увидит ни Саймона, ни Джейми.
Джейми, ее маленький светловолосый Джейми, с таким нетерпением ждет Рождества! Она не может, не имеет права испортить ему праздник. Выбора нет. Она обязана встать. Обязана выбраться из этого сырого леса, пока не стала его частью.
Схватившись за пучок мокрой травы, Оливия попыталась подняться на колени…
Когда ей это удалось, песик с хвостом, напоминавшим малярную кисть, измазанную коричневой краской, тревожно лизнул ее в лицо.
Злой и обиженный Джералд очутился на ступеньках. Крепкая рука кузена держала его за воротник куртки. Он быстро убедился, что не получит в поместье ни единого фунта для уплаты последних карточных долгов, и отбыл восвояси, не высказав намерения остаться на ночь.
Саймон отряхнул руки и отправился на поиски Оливии. Когда он видел жену в последний раз, та направлялась на кухню.
— Оливия, — окликнул он, открывая дверь, — кажется, я сказал тебе…
Он умолк. Оливии здесь не было. Как и миссис Ли, хотя из духовки доносился запах, от которого бежали слюнки.
Что ж, ладно. Тем лучше. Он воспользуется этим временем, чтобы успокоиться. И найдет для этого множество способов.
Саймон готов был вернуться в кабинет, когда услышал, что кто-то скребется в дверь черного хода.
Конечно, Риппер прибежал с дождя. Саймон впустил пса, а вместе с ним порыв холодного шквалистого ветра.
— Что, промок, малыш? — Он наклонился, почесал Рипа за ухом, выпрямился, и в этот момент Рип потащил его к двери.
— Не будь дураком, — сказал ему Саймон. — Мы там вымокнем до костей.
Риппер гавкнул, описал круг и снова ринулся к дверям. Когда хозяин не откликнулся, он слегка зарычал и схватил Саймона за левую штанину.
— Что за чертовщина? — воскликнул Саймон, когда Рип потянул ткань на себя.
Рип потянул снова. Саймон нахмурился и посмотрел на него сверху вниз.
— Похоже, это послание, — пробормотал он. — Ты хочешь, чтобы я пошел с тобой? На улицу?
Риппер отпустил его, гавкнул и снова заторопился к двери.
— Оливия? — спросил Саймон. — Ты это хочешь сказать? Она там?
Пес трижды обернулся вокруг своей оси и гавкнул еще раз.
Саймон прислушался к шуму дождя за окном, наклонился и потрепал Риппера по мокрой голове.
— Молодец, — задумчиво сказал он. — Хорошая собака.
Неужели она ушла? Разве такое возможно?
Рип зарычал, и Саймон принял решение.
Секунду спустя он оказался в гардеробной и начал искать непромокаемую куртку, но затем передумал и вернулся в коридор.
Вдруг Оливия дуется у себя в спальне, а Рипу просто приспичило погулять?
В дождь? Едва ли. А Оливия не любит дуться. Ладно, на всякий случай надо проверить…
Черт побери. Саймон схватился за перила и побежал наверх, прыгая через три ступеньки.
Спальня жены, куда он вошел без стука, была такой же спокойной, опрятной и потрясающе женственной, как ее хозяйка. Но совершенно пустой.
— О'кей, Рип, — сказал он псу, жавшемуся к его ногам. — Ты победил. Пошли.
Он не мог терять время. И не желал давать волю воображению. Что-то случилось в самый мерзкий вечер за всю эту осень. Случилось с Оливией. Его женой. Саймон тяжело вздохнул и с шумом захлопнул за собой дверь спальни.
Две минуты спустя, сунув в карман фонарь, он вслед за возбужденным Риппером вышел из дому. Начиналась буря.
Саймон без труда успевал за маленьким Рипом, бежавшим через поле к лесу, тем более что тот снова и снова возвращался к хозяину, убеждаясь, что он идет следом. Но спустя какое-то время Саймон стал подумывать, что гонится за призраком. Точнее, за глупой собакой, без юмора подумал он.
Чего ради Оливия — упорная, практичная, разумная мать-одиночка, прекрасно знающая что почем — вдруг ни с того ни с сего потащится в лес? Тем более вечером, да еще в бурю? Неужели ей не страшно, как всем нормальным людям? Или он просто обманывает себя?
Он прочитал ее дурацкий дневник, но это вовсе не значило, что он знает ее.
Саймон всмотрелся в темноту. Если он все же найдет ее и она будет не слишком напугана, он выскажет Оливии все, что думает о ней, о ее глупостях и дурацких поступках…
Стоп. Он откинул со лба мокрые волосы. О чем он думает? Оливия не дура. Она не виновата в разыгравшейся драме. Виноват он сам, приняв слишком близко к сердцу проделки Рипа.
Когда порыв дождя ударил его в лицо, у Саймона окаменел подбородок. Риппер тявкнул и исчез в лесу.
Саймон пожал плечами и пошел за ним.
Он сделал всего несколько шагов и споткнулся обо что-то, лежавшее на тропе. Сухая ветка? Он направил луч на землю и увидел, что темная куча, свернувшаяся у его ног, вовсе не сухая и вовсе не ветка.
У кучи было бледное грязное лицо и глаза, полные боли.
— Оливия! — ахнул он. — Оливия! О боже! Какого дьявола ты с собой сделала?
— Кажется, сломала лодыжку, — ответила она.
К его крайнему удивлению, Оливия улыбалась.
