Мария Беседина - Расколдованный круг
– Ты ошибаешься, – наконец ответила она зазвеневшим от волнения голосом. – Просто я считаю, что нельзя подменять настоящее счастье сиюминутными удовольствиями... Но не будем сейчас это обсуждать, я пришла для другого. Скажи, как ты на самом деле относишься к Шуре?
– Можешь мне не верить, но Шурку я люблю, – угрюмо признался Матвей.
– Поэтому ты развратил ее, приучил пить?!..
– Не приучал я ее! Просто хотел развлечь, вот и водил по клубам. Откуда мне было знать, что Шура так резко втянется в пьянку? Другие же выпивают – и ничего. А она... Сначала шампанское пила, потом стала требовать коктейли... А теперь водку хлещет не хуже иного мужика. Думаешь, я сам не переживаю?
– А как же ты собираешься жить с алкоголичкой, когда вам удастся создать наконец семью?
– Я вылечу Шуру! – пылко воскликнул Матвей.
– Все-таки я не понимаю, что у вас с Шурой общего, – сказала Рита. – Неужели вас связывает лишь любовь к веселому времяпровождению?
– Да почему же! Нам нравятся одни и те же клипы, фильмы... В казино мы оба всегда ставим на черное, даже не сговариваясь... Вообще, ты не поверишь: иногда я только хочу что-нибудь предложить, как Шурка, словно прочитав мои мысли, сама говорит это!
– Ага, например, планирует, как погубить родного отца, – не удержалась Рита.
Матвей побагровел.
– Что ты об этом знаешь?
– У Шуры в последнее время появилась привычка выбалтывать мне ваши планы, – пояснила Рита. – Так что я все знаю про Джека и неудавшееся покушение. Вот погоди, вернется папа, и я все ему расскажу!
– Нет, ты этого не сделаешь! – не на шутку испугался Матвей. – Ты что, не понимаешь, что ли: это непорядочно!
– Ничего себе! Как ты только можешь выговаривать это слово, – возмутилась Рита. – Между прочим, наша горничная рассказывала мне, какие вы строили планы насчет меня! Так что никаким «мгновенным порывом» тут и не пахнет! Заранее обдуманное преступное намерение – вот как это называется!
– Шурка права, ты насмотрелась детективов, – пробормотал Матвей. – Вот, значит, откуда моим старикам известны все подробности! А я-то уверял папашу, что все это клевета... Он теперь поставил мне жесткое условие: устроиться на работу в течение недели.
– И правильно! Почему ты решил, что сможешь всю жизнь захребетничать?
– Да потому, что папаша нагреб столько, что на пять поколений хватит! – окрысился Матвей. – Не хочу работать! Я человек творческий!
– А как же твои вечные рассуждения о выгоде? Что-то они не очень сочетаются с образом творческой личности, – уколола Рита.
– А одно другому не мешает... Вот смотри, как я вижу свою дальнейшую жизнь... И я, и Шура одинаково страдаем от своих родителей, – выпалил Матвей. – Оба мечтаем вырваться на волю...
– Чтобы пить без помех?
– Сначала мы объедем весь мир, – мечтательно заговорил Матвей. – Все повидаем: африканские джунгли, египетские пирамиды, австралийскую пустыню...
– Ты что, никогда не был в Египте? – удивилась Рита. – Тоже мне труднодоступное зрелище! Есть из-за чего ломать жизнь близким!
– Мы не просто будем таращиться на достопримечательности, как обычные туристы, – не слушая Риту, продолжал Матвей. – Мы организуем настоящую экспедицию! Может, и найдем следы какого-нибудь древнего города... Или хотя бы клад. А потом напишем обо всех своих приключениях книгу. Прославимся! Вот тогда папаша поймет, что у меня может быть и другая дорога в жизни, кроме как стать брокером! Ненавижу биржу!
Последние слова, казалось, вырвались у Матвея из самой глубины души.
– Почему же ты не скажешь Андрею Николаевичу об этом? – удивилась Рита. – Разве это не проще, чем превращать жизнь свою и окружающих в дешевый детектив?
– Потому что мой папаша – человек положительный, – усмехнулся Матвей. – Ему подавай то, что можно пощупать руками, оценить в твердой валюте... А экспедиция – это прежде всего финансовый риск. Ты что, сама не понимаешь? Да и не допустит он, чтобы я так надолго ускользнул из его поля зрения... Черт, о чем мы спорим! Разве ты можешь понять, как это тяжело, когда на тебя все время давят! Ну виноват я, что хотел тебя закадрить, ну прости! Но это только от отчаяния, поверь. А вообще я к тебе очень хорошо отношусь, правда-правда! Вот хочешь, сделаю для тебя что-нибудь?
– Собственно, я потому и пришла, что хотела попросить тебя о помощи! – обрадованно воскликнула Рита.
...Несмотря на все жалобы Матвея на то, что родители не дают ему воли, Блиновы не сказали ни слова, когда Рита увела молодого человека с собой. Мария Семеновна, очевидно, считала, что все, что необходимо в данной ситуации, она уже сказала и Рита предупреждена, а Андрей Николаевич, скорее всего, не хотел устраивать семейное разбирательство при посторонних. Рита и Матвей спустились в вестибюль здания и перешли в другое крыло, где располагалась квартира Шерстневых.
– Ты просто испугалась людей, ведущих себя естественно, – болтал по дороге Матвей. – Ну да, не все соблюдают занудные правила этикета... ну и что с того? Кто вообще их выдумал, эти правила?
Однако, увидев разгром в квартире соседей, Матвей начал понемногу сбавлять обороты, и на его порочно-красивом лице появилось выражение некоторой озадаченности.
– Что это они тут вытворяли? – пробормотал он.
Некоторые участники попойки уже продрали глаза от тяжелого сна и теперь, еле волоча ноги, бродили по квартире в поисках так необходимой им сейчас воды. Другие еще валялись на диванах, в креслах и просто на полу. Шуру Рита и Матвей обнаружили сладко спящей в объятиях какого-то длинноволосого парня. Моментально взбеленившись, Матвей пнул «соперника» носком ботинка под ребра и, игнорируя возмущенные вопли столь грубо разбуженного донжуана, грубо вырвал вяло сопротивлявшуюся Шуру из его объятий.
– Кто это? Ты, Вадька? – бурчала девица; Матвей, оскалившись от злости, закатил своей возлюбленной оглушительную пощечину.
– Ты с ума сошел! – попыталась остановить его Рита. – Посмотри, ей же и так плохо!
– Вот сволочь... – Матвей приправил это определение нецензурной бранью. – Алкашка чертова! Ни на секунду нельзя одну оставить! Блин! Ну что у меня за жизнь!
Не вступая с ним в бесполезный спор, Рита с усилием поставила сестру на ноги и, обхватив за плечи, повела умываться. Матвей направился следом с таким видом, будто обе девушки только что разбили его веру в человечество. В санузле для гостей Рита принялась умывать Шуру, а Матвей, усевшись на клеенчатый стульчик перед трюмо, принялся изливать душу:
– Просто поразительно! У всех, кто меня окружает, исключительно потребительское отношение к ближним! Я, можно сказать, подарил тебе всего себя, – претенциозно обратился он ко все еще плохо соображавшей Шуре, – а ты готова променять меня на первого встречного!
