Наталия Миронина - Немного солнца для Скарлетт
– Здравствуй, Скарлетт!
Она оглянулась. Перед ней стоял Стив Майлз. В руках он держал маленький букетик цветов.
– Это тебе.
– Спасибо. – Летти поднесла букет к лицу.
– Они не пахнут. К сожалению. Но очень милые. – Стив серьезно посмотрел на Летти.
– Это не важно. Пахнут они или нет. Главное, мне их подарили, – искренне ответила она. Стив Майлз почти не изменился. Он все так же был высок, силен, особой полноты не наблюдалось, Летти даже показалось, что он похудел. «Ему не дашь его возраст, – подумала она, – ему сейчас пятьдесят девять, а выглядит лет на пятьдесят. Он в молодости казался старше своих лет».
– Ты просто красавицей стала! Неужели холод России так действует?!
– Ты хочешь сказать, что раньше я была некрасивой?
– Ты была не красивой, а милой. Теперь ты красавица.
Летти задумалась. Она вспомнила тетю Аглаю, про которую говорили, что свое лицо она «приобрела» в пятьдесят лет. «Мне сейчас сорок шесть, я успела раньше», – подумала Летти. Как ни странно, перемены она заметила сама. В зеркале отражалась худощавая брюнетка с цепким, уверенным взглядом темных глаз. Никакой мягкости, неуверенности, никаких сомнений. Летти стала пользоваться косметикой и модно одеваться. Глядя на нее, вспоминались все самые удачные рекомендации дамских журналов.
– Ты наконец-то стала другой. Ты готова к жизни. – Майлз с грустью посмотрел на нее.
– Ты этому не рад?
– Рад, но…
– Что – но? – Летти серьезно посмотрела на Стива. – Майлз, мы знакомы тысячу лет. Мне можно сказать все, что угодно!
Стив только улыбнулся. Сказать Летти, что, несмотря на все слухи о его связях с актрисами, все это время он любил только ее, это означало испортить все дело. Летти только бы рассмеялась в лицо. Она, которая предпочитала ясные линии и четкие формы, она не признавала подобного лукавства.
– Ты когда вернешься в мастерскую? – перевел он разговор.
– Скоро. Очень скоро! – Летти счастливо улыбнулась. – Понимаешь, Стив, вот только сейчас я способна ровно дышать, понимаешь, я даже не замечаю, как это у меня получается. А ведь еще год назад мне казалось, что каждое мое движение причиняет боль. Сейчас все по-другому. Понимаешь, столько дел, столько всего, чем я раньше жила, а потом забыла, отодвинула… Мне хорошо сейчас, как будто я все начинаю заново и знаю, что все получится!
– Это же здорово, Летти, – улыбаясь, смотрел на нее Стив.
– Знаю и очень боюсь спугнуть это ощущение.
– Ерунда, никуда оно уже не денется! Это все в прошлом.
– Наверное, ты прав. А как ты?
– Хорошо, – пожал плечами Майлз, – только закончились съемки. Вот теперь отдыхаю.
– Приезжай ко мне. Приезжай. Ты же знаешь, нет ничего лучше нашего стеклянного дома! Понимаешь, я из Петербурга сбежала, потому что поняла, что умру, если не увижу воду, песок, не увижу наши сосны и… стеклянные солнечные стены. Ах, Стив, какое счастье, что Дик купил этот дом!
– Да, верно, дом хорош. И это твой дом, Летти. Именно твой. Ты так любишь солнце!
– Стив, я тебя жду. Даже ничего не хочу слышать. Я уезжаю сегодня, мне надо пса забрать, он пока в приемной семье. Он, наверное, совсем забыл меня. Потом я приготовлю тебе комнату, а завтра я тебя жду. И не принимаю отказов, живи сколько надо, пока не придешь в себя. Я буду работать в мастерской, будем ходить гулять, будем сидеть на террасе и смотреть на воду. Майлз, дело решеное, я жду тебя!
Летти посмотрела на часы.
– Ты спешишь? – Стив как-то замялся.
– Да, пора. Я хочу быстрее домой. Мы вот с тобой поговорили, и мне кажется, что я сейчас умру, если не увижу его. Я вообще не понимаю, что я тут делаю в этом Нью-Йорке!
Летти встала, подхватила сумочку:
– Я тебя жду завтра!
И, не слушая возражений, пошла к выходу.
И Стив приехал. И пес, ошалевший от радости – он все никак не мог поверить, что его хозяйка вернулась, – облаял гостя, испачкал его лапами, исслюнявил лицо. Стив только смеялся – он был рад увидеть Летти, но испытывал смущение. Ведь это был их дом – Дика и Скарлетт. Это было не просто место жизни, это был символ их любви, скорее символ любви Дика. А Стив приезжает сюда, чтобы… Стив даже самому себе не решался признаться, зачем он сюда приезжает. «Навестить вдову умершего друга. Помочь, поддержать, побыть рядом. Поговорить о работе – о новом фильме. Узнать о ее работе», – все это он перечислял в уме, но в душе отлично понимал, что приезжает он, потому что любит. И потому что нет никаких преград между ними – двумя одинокими людьми.
– Ах ты негодник! Ну-ка, на место! – кричала на пса Летти и, оборачиваясь к Майлзу, объясняла: – Он от рук отбился, его так баловали, что он совсем совесть потерял.
И Стив, слушая ее, смотря на ее лицо, понимал, что она тоже смущена, что в этом доме, несмотря на время, жив дух Дика. Что все – от самой мелочи до огромного книжного шкафа – имело отношение к нему, что это часть его, его жизни. И хоть и прошло три года, а декорации те же, и других людей, другую жизнь они не подразумевают.
– Летти, пойдем погуляем, пойдем побродим по берегу. – Стив наконец успокоил пса, потрепав его по загривку.
– Пойдем, – охотно согласилась она. – Ты, случайно, плавки не взял?
– В машине, – кивнул Майлз.
– Отлично, я сейчас купальник переодену, мы с тобой искупаемся. Вода теплая-теплая.
Они побрели по горячему песку, пес носился где-то в дюнах, слепило солнце, ветра почти не было. Они подошли к самому берегу, скинули одежду и вошли в воду. Десятки, сотни раз Летти была на этом пляже. Десятки и сотни раз она ощущала это щекотание пены, этот холодок песчаного дна, преодолевала сопротивление упругих волн, но никогда еще это не приносило ей такого удовольствия. Она входила в воду, словно окуналась в купель, откуда выйдет обновленная, сильная, готовая к другой жизни.
– Скарлетт, – порыв ветра отнес слова Майлза в сторону, но она расслышала их. Более того, она поняла их, она уловила то, что вдруг зазвучало в голосе Стива.
– Да, – обернулась она к нему.
– Скарлетт. – Стив оказался совсем рядом, берег теперь был далеко, а ее тело вдруг ответило слабостью и желанием.
– Я люблю тебя, я очень тебя люблю! – шептал Стив ей на ухо.
Но и эти слова умудрился подхватить ветер, она же их тоже услышала, но уже ответить ничего не смогла. Сопротивляться волнам и сильным руками не хотелось, а хотелось отдаться этому новому и теперь неизбежному, что приготовила ей жизнь.
– Я люблю тебя, люблю, – повторял Стив, и она почувствовала, как ее подхватили сильные руки и солнце заглянуло в самые глаза.
Она так и не вспомнила, как называется этот самый ветер, который приходит к ним и приносит ледяной холод, делает тусклым солнце и выбеливает песок. Она не вспомнила, хотя и силилась.
