Леночка, или Анна Каренина наших дней (СИ) - Июльская Ирина

Театралкой Леночка не была, она больше любила книги, но премьеры в Вологжанском театре драмы старалась все же не пропускать и была поражена, что Леша оказался театралом, именно он покупал им билеты. Во время спектакля, сидя рядом с мужем, Лена искоса поглядывала на него, он был настолько погружен в происходящее на сцене, что, наверное, не заметил бы если б она все время смотрела на него, а не на сцену. На лице Алексея одна эмоция сменяла другую, а Лена сидела рядом и думала:

— А я всю жизнь считала его зацикленным на науке технарем-сухарем. И ничего-то я о своем муже не знаю… —

У Резо, Лены и исполнителей главных ролей в спектакле брали интервью, но премьера и сам фестиваль, все это было впереди. Надо было на деле доказать, что они здесь не случайно и уж тем более не по чьей-то протекции, которая, чего греха таить, частенько имеет место быть в театральных кругах, а особенно в шоу-бизнесе.

Россия страна театральная. Еще во времена крепостничества зарождались первые театры, где актерами были крепостные, отобранные барином люди. Великий Щепкин был из крепостных. Леночке, как историку, все это было хорошо известно, собственно и ее пьеса была о том же, — о любви барина к крепостной актрисе. Не все господа были извергами, подобно князю в «Сороке-Воровке» Герцена или в «Тупейном художнике» Лескова. Граф Петр искренне любил свою Дарьюшку и несмотря на отца женился, хоть и был лишен за это наследства. Его с Дарьей сын Дмитрий и стал основателем династии врачей. А Олег является продолжателем этой почетной династии, как и его отец и дед. Пьеса этим и отличалась, а именно своей подлинной, невымышленной историей, имеющей ныне здравствующих потомков. Ветвь Олега ясно прослеживается, а вот с потомками второго сына Семена Петровича, Николая Семеновича все сложнее; эмиграция после октябрьского переворота, затем следы их обнаруживаются во Франции, затем обрываются во время второй мировой. Но сердцем и интуицией ученого Лена чувствовала, что возможно остались хотя бы отростки от этой когда-то могучей и разветвленной ветви. А когда пал «железный занавес», да и эпоха интернета все увереннее наступает, надежды Лены разыскать что-то, выводящее на след потомков Николая Семеновича только возрастали.

И вот настал день показа спектакля взыскательной лондонской публике. Она с Резо, конечно, волнуется, но актерам еще сложнее — они выучили текст на английском, много сил было затрачено на устранение акцентов и четкость произношения. С актерским составом спектакля работала опытный лингвист-переводчик, в профессионализме которого сомнений не было. Лена даже подружилась с этой дамой, а именно Лилией Генриховной, очень милой, но вместе с тем строгой и ответственной. Лилии Генриховне было под шестьдесят, она много лет прожила в Лондоне с мужем-дипломатом и прекрасно знала и любила этот город. Она многое рассказала Лене о Лондоне и лондонцах, и уже будучи самой в столице Соединенного Королевства, Лена с благодарностью ее вспоминала. Именно Лилия Генриховна и рассказала ей историю возникновения театров в Англии, о любви и даже поклонении англичан театру. В средние века члены королевской фамилии, а по слухам и короли, принимали участие в спектаклях. Так что, если «Поэт в России, больше чем поэт», то можно высказаться в подобном духе, что «Театр в Англии больше, чем театр».

Спектакль имел успех! Совпало все: и историческое место Лондон, и подлинный интерес к культуре России, который никогда не ослабевал. Времена перемен всегда интересны, а Россия в переменах пребывала весь 20 век и в наступившем 21 веке перемены, происходящие в России, - бурлящей стране, в ее вечно-распятом положении между Востоком и Западом, всегда будут загадкой для тех и для других. И еще, Россия вечно одинока, как бывают по-настоящему одиноки только русские женщины, тянущие на себе все что под силу и не под силу.

Леночка, сидящая в зале, тоже была одинока, у Резо было свое режиссерское место, где он пребывал все действо, подобно капитану на капитанском мостике и где ему при необходимости было удобно, не мешая зрителям, покинуть его. А Лена смотрела на сцену, потом на лица людей в зале и это казалось ей если не сном, то каким-то чудом. Как-будто кто-то свыше сам пишет историю ее жизни и переворачивает страницы. Она в Лондоне… Что это? С ней ли это? Она — Лена Крылевская или это какая-то ошибка?

И вот занавес! Им аплодируют стоя. Резо подал знак, что ее просят подняться на сцену. Успех! Несомненный успех! Лена отчетливо видит и узнает в зале лица знаменитостей, афиши которых она видела в Вест-Энде! Вот и он, Джуд Лоу с его удивительным пронзительным взглядом голубых глаз… он улыбается ей!!!

Из состояния нереальности восприятия события ее вывел Резо. Он тихо шепнул, что с ней хочет познакомится потомок графа Воронцова-Хрусталева, он присутствует в зале. У Лены сердце ухнуло… — Кто? Может Олег? Но тогда почему знакомиться, они знакомы… — Больше ни о чем Лена думать не могла, как о предстоящей встрече с незнакомым ей потомком графского рода и ее земляком.

Когда все немного стихло и они сошли со сцены, в фойе театра к ним с Резо подошел еще достаточно молодой мужчина и обратился со словами:

— Разрешите представиться, Дмитрий Николаевич Воронцов-Хрусталев, прямой потомок графа Воронцова-Хрусталева и близкий родственник Олега Геннадьевича, о предках которых Вами была написана книга и поставлен сей замечательный спектакль. Мужчина улыбался, глядя Леночке прямо в глаза. На вид ему было не больше сорока лет, стройного телосложения, чуть выше среднего роста, с приятными и правильными чертами лица. Леночку больше всего в нем поразили глаза, они напомнили ей глаза Олега. Глядя на графа и слушая его прекрасный русский язык, несомненно сформированный русской классической литературой, Леночка воочию заглянула вглубь истории. Как многое ей нужно спросить у графа или просто Дмитрия Николаевича, как он просил называть его. Вот они и встретились…

— О, если бы был жив папа! Вот уж он бы знал, что спрашивать у Дмитрия Николаевича! —

А Дмитрий Николаевич продолжал:

— Я буду счастлив видеть Вас и Резо Давидовича у себя. В любое удобное для вас время. — и он протянул визитку Леночке. — Затем они распрощались и Дмитрий Николаевич удалился. А к ним подошли еще какие-то люди из СМИ, но с ними говорил Резо, окруженный журналистами. Лена дала ему знак, что уходит. Она немного устала и нужно еще позвонить из гостиницы домой, она знала, что Леша с Колей не уснули и ждут от нее звонка, чтобы узнать, как прошел спектакль. Такси уже ожидало около здания театра. Лена оделась в фойе и стараясь не привлекая к себе внимания, уйти из здания театра. В фойе под вспышками фотокамер она увидела знакомые лица звезд; Сиену Миллер, Джуда Лоу, того же Крейга, а также Рейчел Вэйс и Натали Портман, которые ей всегда нравились.

Глава 45 Дмитрий

Дмитрий Николаевич позвонил Лене или Елене Николаевне на следующий день в полдень и пригласил их с Резо к себе в гости на ужин. Резо был занят и Лене пришлось одной принять приглашение. Договорились, что Дмитрий, так он просил себя называть, заедет за Еленой в гостиницу к трем часа дня. До ужина еще было время, поэтому Дмитрий решил показать Лене Лондон, свои любимые места. Дмитрий попросил Елену стать его гостьей в Лондоне. Город, который давно стал для него родным, хотя родился он в Париже в 1967 году и был старше Елены на четыре года. В Париже он прожил с родителями до семи лет, а в 1974 году родители перебрались в Лондон. Дмитрий учился в Harrow Shool знаменитой не только своими соломенными шляпами сквош, но и, конечно, историей. В этой одной из старейших привилегированных школ Лондона учились Ньютон, Дарвин, Байрон, Набоков, Черчилль и многие другие выдающиеся личности. Далее он поступил и закончил Кембридж. Это дорогое, элитное образование требовало немалых средств, но у отца Дмитрия дела пошли в гору, он успешно занялся антиквариатом и предметами искусства, открыл салон, а затем и галереи в Париже, Лондоне и Нью-Йорке. В их доме постоянно бывали знаменитости. Дмитрий так и остался единственным сыном Николая Петровича Воронцова-Хрусталева и Елизаветы Ивановны Ольговской из старинного княжеского рода. Его дед по отцу Петр Александрович (1910г.р.) во время оккупации немцами Парижа отказался сотрудничать с фашистами, за что был отправлен в Освенцим вместе с семьей: женой и малолетним сыном Николаем (1940г.р.) Ему, отпрыску и прямому потомку славных родов, удалось каким-то провидением выжить в условиях лагеря, а вот сам Петр Александрович так и погиб в лагере, поэтому долгое время считалось, что вся семья погибла, а вместе с ней и род графа Воронцова-Хрусталева. Но, к счастью, это было не так. Род сохранился в лице Дмитрия и его ближайшего родственника Олега. И они нашли друг друга, вернее искал и нашел Дмитрия все же Олег. Ему удалось напасть на его след через «Красный Крест», они списались через интернет, затем была встреча, знакомство, переросшее в дружбу и по-настоящему родственные отношения. С тех пор они постоянно общаются и хотя вид их деятельности никак не пересекается, но есть родство душ и взаимный интерес к истории рода их предков.