Юлия Колесникова - Разрешаю себя ненавидеть
Я вяло вышла из машины, вместе с малышней, даже не посмотрев на Ирвинга и не став его дожидаться. Пока он не начал приводить свой план в действие, я хотела хоть немного отдохнуть. Встретив Рашель в школе, я тут же поспешила избавиться от его присутствия, так как Ирвин пошел почти следом за мной. Возможно, это его и задело, но я не стала оборачиваться, не желая знать, какая у него была реакция.
Рашель хотела, конечно же, поздороваться с Ирвингом, но я утащила ее прочь, прежде, чем Ирвинг успел махнуть ей в ответ, на ее улыбку. Хорошо, что она даже не успела открыть рот.
— Ты снова стаешь занудной, — посетовала она, я одарила ее в ответ усталой улыбкой. Ей просто было говорить обо всем.
— Ну, тогда я стаю сама собой, а это не так и плохо, не находишь?
— Нет. Разнузданная красотка Флекс мне больше нравилась, — отозвалась она, переходя на неторопливый шаг и одаривая других улыбками. Как всегда желая поговорить с ней наедине, я забыла о толпах поклонников, и тех, кто просто хочет сказать ей «привет». В итоге разговор выглядел примерно так: одно мое предложение — и кто-то к нам подошел, Рашель смогла ответить, т кому-то помахала рукой в ответ, я что-то сказала, и мы обе несколько минут уделили очередной знакомой. Поняв, что толку с этого не будет, я оставила Рашель где-то на полпути и сама пошла в класс.
Сев за парту, я ждала начала занятий. Несколько раз в дверном проходе мне довелось уловить мелькающую фигуру Лукаса, но я была рада, что он не зашел здороваться. В том настроении, что я была сейчас, смогла бы его спокойненько послать. Постепенно класс начал заполняться, и мои вялые приветствия вряд ли кого-то обижали — погода была так себе, и никто не жаждал получения знаний. Зашел Ирвинг, и я подумала о том, как же он хорош в том, что он делает и как ходит, но следующим чувством было раздражение.
Ирвинг сначала даже не посмотрел на меня, прежде поздоровавшись с другими. Вот я уловила, как его лицо поворачивается в мою сторону, и я могла лишь догадываться, с каким выражением смотрят его зеленые глаза. Прошло несколько секунд, он выпал из поля моего периферийного зрения, пока я не поняла, что он сел на нашу парту и уставился на меня. Я напряглась, но даже не посмотрела на него.
— Флекс, — громко позвал меня он, и я скорее почувствовала, чем поняла, что все в классе приготовились к новой ожесточенной перебранке, которая нередко случалась у нас в школе. — Что делаешь вечером?
Я с сомнением посмотрела на Ирвинга. Еще до конца не понимая, что происходит. Его же лицо было почти скучающим.
— Уроки буду учить, — сухо отозвалась я, выпрямляясь на месте, и отрывая липкие руки от парты. Я начала понимать, что Ирвинг начал свою игру, хотя пока что не имела ни малейшего представления, как в нее играть.
— Не хочешь пойти пройтись вечером? Мы собираемся небольшой компанией.
— Возможно, — насторожено сказал я, думая о том, какая компания будет с нами, в то же время, даже не представляя, какой органичной на самом деле выходит моя реакция. — А с чего вдруг?
На самом деле я имела в виду компанию, но выходило так, будто я спрашиваю о другом.
— Больше некого звать, — сказала он в своей знакомой наглой манере, и как раз прозвенел звонок. Он снял свой зад с парты и сел рядом. Далее мы говорили лишь о занятиях, так как я все время ловила на себе удивленные взгляды. Видимо я выглядела до того загнанной, что никто не почувствовал подвоха в ситуации созданной Ирвингом.
Вечером же, как он и говорил мы пошли гулять, хотя когда Ирвинг зашел за мной, я сначала даже не поняла, что он действительно серьезно говорил о прогулке.
Компанию, как оказалось, нам составляли Вокс и Денис. Те двое шли за ручку, обнимаясь и целуясь. Нам же с Ирвингом оставалось лишь с тоской смотреть друг на друга, и придерживаться правил игры. Как странно было ощущать некоторое смущение возле него, и думать, как себя вести, чтобы это выглядело натурально.
Когда Вокс и Денис отстали от нас, Ирвинг пошел ближе и прошептал:
— Это и раньше было мучительно — не быть с тобой. Но теперь это так нечестно!
— Это и есть мои последних полгода жизни, — с сарказмом пропела я, стараясь не смотреть на него, и не прислушиваться к тому, как от него хорошо пахнет.
— Ты до сих пор злишься на меня за все? — испытующе глянул он, я же чтобы не видеть его соблазняющих глаз и губ посмотрела скучающе в сторону витрин. Но мне стало душно, и вовсе не от любви к нему — это было немного подло с его стороны, начинать такой разговор здесь.
— И на себя тоже, — тихо вздохнула я. — У нас все не правильно. Ухаживания после того, что было между нами, какая-то аллегория.
— Так и есть, — грустно сказал он, и понял, что мою злость на него ни с чем не сравнить. Зато до Ирвинга начало доходить, что мне мало было просто заполучить его. Я хотела возмещение прошлых месяцев, потому что та боль не могла просто забыться и исчезнуть. Только не потому, что мы были вместе.
— А когда, как ты думаешь, тебе удастся простить меня?
Я тяжело вздохнула. Ну, разве все так просто? Могу ли я знать ответ на такой вопрос? Мне бы хотелось начать все заново, но без доверия, все его усилия были почти впустую.
— Когда больше буду знать о тебе… наверное, — пожала плечами я.
В витринах магазинов, я видела как мы проходим мимо. И зеркальные наши копии, казались просто парой людей, которые не могли иметь ничего общего. Для остальных невольных зрителей этого фарса, мы должны были выглядеть так же — двое молодых людей, которые будто бы лишь познакомились, и начинают узнавать друг друга. Я же смотря на нас, думала о том, что хочу все о нем знать, понять всего его, увидеть каким он может быть еще. Ирвинг понимал это подсознательно, и словно продолжал отгораживаться от меня. Как это в его стиле: шаг вперед, два шага назад и оборот на 180°. Когда же мне станет легче с ним? Я так хотела понимать причины, по которым он раньше отвергал меня, что все полученное уже не казалось таким сказочным подарком. Еще до Нового года, я бы сочла поступок Ирвинга, чем-то важным, и этого бы хватило. Но уже не теперь, я прошла слишком много и заслуживала на большее. Я заслуживала обладать ним всем, пусть не всеми его секретами, но тем, которые портили жизнь мне в последние полгода.
— Что ты хочешь узнать? — после довольно продолжительного молчания спросил Ирвинг. Мне и не нужно было оборачиваться, чтобы смотреть на него. Я видела чувства, написанные на лице Ирвинга в стекле витрины, затемненной и оттого зеркальной. Он все еще сопротивлялся. В чем же дело, не переставала удивляться я?
— Где ты родился? — это был невинный вопрос, чтобы не спугнуть его. Внутренне я ощутила прилив радости и адреналина, понимая, что не смотря на сопротивление, сдается он исключительно ради меня. Хоть что-то. Значит, я важна для него, настолько, чтобы открывать мне кладези своей души. Все то, что он так давно от меня укрывал.
