Джанет Дейли - Дурная слава
— Я могу идти, — пробормотала Иден слегка охрипшим со сна голосом.
— Конечно, можете, — сухо подтвердил Киннкэйд. К тому времени когда они добрались до лифта, она спала, положив голову ему на плечо. Было в этом что-то такое, от чего у Киннкэйда защемило в груди. Теперь он совершенно иначе смотрел на Иден. И хотя слово «беззащитная» по-прежнему не вязалось с ее образом, она была беззащитна: сон сорвал с нее маску. Теперь лицо Иден казалось трогательным и нежным.
Киннкэйд прошел через гостиную и безошибочно нашел дверь во вторую из двух спален, снятых им на ночь. Все еще удерживая обеими руками Иден, он локтем нажал на выключатель. Почти всю комнату занимала огромная кровать — «кинг-сайз». В изголовье лежал двойной ряд пухлых подушек. Он отнес Иден на постель, но, прежде чем она опустилась на матрас, его руки подхватили ее и заставили сесть.
— А ну-ка, Иден, сядьте, чтобы я мог снять с вас сапоги.
Она пробормотала что-то невнятное, но выражавшее согласие, и села, опираясь руками о подушки. Киннкэйд встал на колени и начал стягивать с нее сапоги и носки. У нее были маленькие ступни с удивительно изящными и тонкими пальчиками. Он стянул носок и поставил ее ногу на пол, проведя пальцами по высокому подъему.
Уже собравшись подняться на ноги, Киннкэйд заметил, что рубашка Иден расстегнута. На мгновение он замер, не сводя глаз с простого белого лифчика. Ткань, сдерживавшая ее полную грудь, была туго натянута. У него пересохло в горле, и кровь застучала в висках. Ему захотелось яростно и грязно выругаться, в то время как его руки автоматически расстегивали ей джинсы. Послышался щелчок застежки, но он не доверял этому звуку. Не важно было, что ее глаза оставались закрытыми или что она скорее спала, чем бодрствовала. Внутри у него горело вызывавшее почти физическую боль желание.
— Не помню, когда я чувствовала себя такой усталой, Винс, — пробормотала она, когда послышался щелчок и жужжание расстегиваемой молнии.
«Боже, да она считает, что я ее брат!» Киннкэйд чуть было не взревел от негодования, но вовремя опомнился. Вместо этого он потянул за штанины ее джинсов и рванул их так, что она со вздохом опрокинулась на спину.
Еще два движения руками, и пыльные джинсы Иден оказались лежащими на полу рядом с сапогами и носками. Потом, осторожно сняв с нее рубашку, Киннкэйд уложил ее в постель, накрыл одеялом, изо всех сил стараясь не смотреть на ее белые хлопчатобумажные трусики, стройные красивые ноги… Оказавшись в положении лежа, Иден тотчас же перекатилась на бок и, мирно посапывая, уткнулась носом в подушку.
Стараясь не смотреть на нее, Киннкэйд подошел к большому окну и задернул тяжелые шторы. Затем поспешно вернулся к двери, выключил свет и вышел, плотно притворив за собой дверь.
Только на рассвете Киннкэйд вернулся из своего рейда по казино. Он отпер дверь номера и вошел, неся под мышкой свой вещевой мешок, а в другой руке — мешок с покупками. Поколебавшись, он посмотрел на дверь спальни Иден, потом поставил мешок на стуле в гостиной и направился прямо в большую спальню номера. Шаги его были тяжелыми — ноги едва шевелились от усталости.
Он бросил вещевой мешок на толстый серый ковер и, даже не взглянув на него, зажег лампу возле кровати. Потом, стараясь сохранить ясность сознания, направился в примыкающую к спальне ванную, пустил воду и, сбросив пропитанную пылью и потом одежду, встал под душ.
По привычке он сначала намылился, потом долго стоял под жгучим потоком воды, позволяя ей смывать пену со своего тела и вымывать усталость из мышц. Пар поднимался и окутывал его густым, плотным волнистым туманом, на время отгораживая от мира.
Выйдя из ванны, Киннкэйд вытерся, а затем, опоясавшись полотенцем, подошел к раковине. На мраморной доске лежала безопасная бритва. Покрутив ее в руках, он начал бриться; жесткая двухдневная щетина поддавалась с трудом. Но вскоре и с этим было покончено. Удивительно, но вопреки ожиданиям ни душ, ни бритье не принесли ему желанного облегчения. «Нет, без сна все-таки не обойтись», — подумал Киннкэйд, возвращаясь в спальню.
Раскопав в своем мешке чистую пару белья, он с минуту подержал его в руках, глядя на шелковые простыни, и рухнул на кровать.
Засыпая, Киннкэйд думал об Иден. Он представлял ее рядом с собой, в постели, представлял, как снимает с нее простой белый лифчик и прикасается к ее груди… Он вдыхает ее мускусный жаркий запах, со слабым, приглушенным вздохом его язык ласкает ее губы; тело ее цепенеет от похожего на боль и почти невероятного наслаждения, а потом содрогается, когда он проникает в нее, обретая наслаждение и освобождение. Но и тогда он не разжимает рук, а засыпает, окутанный теплом ее тела…
Глава 18
Вскочив с кровати, он тут же зажмурился, ослепленный ярким блеском солнца, бившим в окно с неимоверной силой. Он перекатился по постели и посмотрел на светящийся циферблат часов на ночном столике. Было без нескольких минут десять — наступило утро.
Уже вполне проснувшийся, Киннкэйд сел и спустил ноги с постели. И тогда услышал приглушенные крики из комнаты, где спала Иден, крики, полные страха и слез. И тотчас же осознал, что разбудило его не солнце.
Он быстро натянул джинсы и отправился узнать, в чем дело. Войдя в затемненную комнату, Киннкэйд различил неясные очертания ее тела, мечущегося по постели.
— Иден!
Она не отозвалась. Он подошел к постели и зажег лампу.
Она отшатнулась от него — руки ее были раскинуты и будто окаменели, пальцы впились в смятое покрывало, будто ей было нестерпимо больно. И только когда он дотронулся до ее влажной щеки, пытаясь определить, есть ли у нее температура, Киннкэйд понял, что она все еще спит.
— Иден, проснитесь. — Он мягко потряс ее за плечо, потом, почувствовав ее сопротивление, встряхнул сильнее. — Проснитесь!
Она открыла глаза и с ужасом посмотрела на него.
— Не прикасайтесь ко мне, я вас не знаю, — торопливо зашептала Иден. — Чего вы хотите?
— Иден, очнитесь, — тихо, но твердо произнес он. — Все хорошо. Вам просто приснился дурной сон.
Только на мгновение она из всех сил сжала его пальцы, но потом, словно очнувшись, вскрикнула и оттолкнула его руку.
— Быть может, воды? — с грустью глядя на затравленное и безумно несчастное выражение ее глаз, спросил Киннкэйд.
Он вышел, а Иден, не произнося ни звука, завернулась в покрывало и села. Она старалась дышать глубоко и ровно, подавляя поднимавшуюся из желудка тошноту и дрожь.
В ванной зажурчала вода. Потом журчание прекратилось, и она услышала мягкие шаги ступающих по полу босых ног.
