Пенелопа Дуглас - До тебя
– Ты ревнуешь.
Она думала, я обращал внимание на Кейси в этом плане? Или смотрел на всех тех девушек так, как смотрю на нее? В моих мыслях всегда было только ее лицо. С тех пор, как мне исполнилось десять лет, я видел только ее одну.
Тэйт решительно подняла подбородок. У нее был такой вид, словно она собиралась отправить меня к себе за плохое поведение.
– Уходи. И не возвращайся, пока не наберешься смелости, – произнесла она спокойно, развернулась и направилась по коридору к лестнице. Ее мокрые волосы липли к спине.
Уйти?
Было еще как минимум десять вещей, которые я собирался сделать с ней сегодня, а она хотела, чтобы я ушел?
Ярость вспыхнула у меня внутри, кровь закипела, и я был готов затеять самый настоящий чертов скандал. Я и так уже вытряс перед ней всю душу – поведал о брате, об отце, рассказал всю свою тупую душещипательную историю. Говорил о том, о чем говорить не хотелось, потому что любил ее и хотел показать, что она может мне доверять.
Хватит с меня качелей на сегодня.
Схватив Тэйт за руку, я притянул ее к себе и, оторвав от пола, понес обратно в кухню.
Она пыталась высвободиться.
– Отпусти меня.
Поставив ее на ноги перед собой, я прижал ее к кухонному столу и навис над ней.
– Я три года играл с тобой в игры, Татум. Тебе больше не удастся сбежать.
Она сердито прищурилась и с шумом втянула воздух.
– Татум? – бросила она мне в лицо.
Она знала, что я называл ее «Татум», когда пытался быть снисходительным. Как родители называют тебя полным именем, когда злятся.
Но я не злился и не пытался казаться снисходительным. По правде говоря, меня возбуждала ее ярость.
И, нравилось мне это или нет, но чем дольше длилось наше столкновение, тем тверже становился мой член. Когда я видел, как Тэйт свирепеет, в моем паху словно пробегал электрический разряд.
Проклятье. Она была прекрасна.
Ее взгляд был пронизывающим, и она тяжело ловила ртом воздух. Она выглядела разъяренной и сексуальной, и я понятия не имел, что она сделает в следующий момент – ударит меня или трахнет. Было ясно только одно: и то, и другое будет жестко.
Приблизив к ней свое лицо, я поднял правую руку и провел кончиками пальцев по ее щеке. Губами я ощущал ее неровное дыхание. Я прошептал:
– Хочешь все знать? Тогда позволь мне показать тебе. Повернись к столу и наклонись.
Ее глаза округлились, став огромными, как две Луны.
– Чт…что? – заикаясь, проговорила она, почти не дыша.
Я посмотрел ей в глаза, ощущая ее напряжение и попытку понять.
– Ты же не боишься? – Уголки моих губ приподнялись, когда она нахмурилась. – Давай, Тэйт. Доверься мне. Ты же хочешь все знать, не так ли?
Ее лицо было напряжено, а взгляд метался из стороны в сторону.
Тэйт медленно повернулась, и меня переполнило облегчение. Она стояла спиной ко мне в ожидании каких-нибудь, как она, вероятно, думала, извращенных надругательств над ее телом.
Но я понял, что она любит меня.
Она не знала меня нынешнего. Почти не знала. У меня мог быть ребенок от другой девушки, или я мог торговать наркотиками по выходным вместо визитов к отцу и брату. Она слепо верила мне, потому что ей было не все равно.
Я завел руку вперед и, сняв полотенце – единственное, что на ней было, – с ее роскошного тела, уронил его на пол. Потом отступил назад, чтобы посмотреть на нее. Это не входило в мой план, но я не мог удержаться.
Как всегда храбрая, Тэйт стояла на месте, не пытаясь прикрыться, и готовая принять любую мою выходку. Но я все-таки видел, что она нервничает. Ее дыхание было неглубоким, а ее тело напряжено.
Я подошел к ней вплотную, коснувшись грудью ее спины, обхватил пальцами ее запястья и поднял ее руки так, что они оказались скрещены на груди. Мои руки тоже переплелись у нее на груди, и я держал ее в объятиях, хрупкую, маленькую, и наслаждался тем, как она мне подходит.
Всегда подходила.
– Ты можешь мне довериться? – спросил я снова.
– Да, – произнесла Тэйт слабым голосом. Она уже не была ни в чем уверена.
Все еще держа ее за руки, я развел их в стороны и прошептал ей на ухо:
– Тогда нагнись и ляг на стол.
У нее перехватило дух, и это прозвучало почти так, словно она отрывисто усмехнулась. Возможно, она тревожилась или боялась, но сделала, как я сказал.
Тэйт опустилась на кухонный стол из темного дерева – сначала животом, потом грудью, и наконец положила голову, лицом вниз, а я положил ее руки, разведя их в стороны.
Жар устремился в пах, и все тело словно судорогой свело от потребности оказаться внутри нее. Сейчас. И не так медленно, как в первый раз.
У меня, черт возьми, были проблемы.
Притормози, приятель.
Ты делаешь это ради Тэйт.
Я наклонился к ней, прижимаясь к ее попке, провел руками по ее гладкой спине и плечам.
Нежно погладил ее шею сзади, бока, чувствуя, как она дрожит и расслабляется под моими прикосновениями.
Согнувшись над ней, я захватил ртом нежную кожу в области талии, а потом покрыл поцелуями спину.
Тэйт выгнула спину и застонала, когда я провел языком по ее позвоночнику, а потом нежно прикусил плечо.
Ее тело было восхитительным на ощупь, и мне нравилось просто прикасаться к ней. Я бы делал это часами напролет, если бы кровь не приливала к моему члену так, что он начинал болеть.
Одной рукой поглаживая Тэйт по спине, другой я скользнул ей между ног.
Она тут же дернулась, резко вздохнув и простонав.
Я провел пальцами по нежным складкам, лаская ее, но не спеша переходить к завершающей стадии. Пока я не пытался довести ее до оргазма. Пока еще нет.
Я погладил ее складочки и обвел пальцем вокруг клитора, ощутив, как она напряглась, но потом снова расслабилась. Ее клитор затвердел, и, черт возьми, она была уже такой влажной.
Не скажу, что прямо сейчас мне хотелось вспоминать о том, какой Тэйт была в детстве, но я все еще не мог поверить в то, что между нами происходит. Это была та девочка, которая каталась на руле моего велика в дождь. Та, которая скучными зимними вечерами позволяла мне практиковаться в меткости, бросая ей в рот попкорн. Единственная девочка, которую я когда-либо обнимал.
Я собирался трахнуть ее на кухонном столе, за которым мы ели торт по случаю нашего тринадцатилетия.
И мой член стал еще тверже при мысли, что она наконец-то лежит подо мной, хочет меня, со стоном произносит мое имя.
Тэйт начала двигаться мне навстречу, и я был готов поблагодарить Бога, потому что сгорал от желания ощутить ее вкус.
– Положи колено на стол, детка. – Я помог ей поднять ногу и положить на кухонный стол внутренней частью бедра. Другая ее нога осталась стоять на полу.
Внизу живота разлилось пламя, в пах словно ударил разряд электричества.
