Энн Стюарт - Невеста для блудного сына
— Я не Макдауэлл. Не может быть…
— Еще как может. Ты — Каролин Макдауэлл, и сама это знаешь, — возразил Алекс. — И в этом всегда заключалась проблема. В глубине души ты всегда догадывалась, что ты одна из них.
— Ты с ума сошел, — сказала она, однако в глазах ее читалось сомнение — в глазах, так похожих на глаза Тессы.
— Почему бы тебе не спросить у самого Уоррена?
Охваченная внезапным приступом ярости, Каролин резко встала из-за стола.
— Я ничего не хочу спрашивать у Уоррена! Салли больше нет, и мне наплевать на всю вашу больную семейку! Даже если Уоррен и мой отец, уверена, по его мнению, это самая большая ошибка в его жизни, которую, однако, он ни за что не признает. И я тоже ничего не хочу знать. И я хочу никогда, до конца моих дней не видеть больше никого из Макдауэллов и не общаться с ними, — с этими словами Каролин принялась расхаживать по тесному номеру, как будто что-то искала. — Кстати, это касается и тебя тоже.
— Что ты ищешь?
— Свои туфли. Я уезжаю отсюда.
— Никуда ты не уезжаешь, — с непробиваемым спокойствием возразил он. — Я сказал, со мной тебе ничего не грозит.
— А я сказала тебе, что знать не хочу никого из Макдауэллов.
— Отлично. Я не Макдауэлл.
Сказал и тотчас понял, что совершил тактическую ошибку. Каролин была сильная духом женщина, однако в последние дни на нее свалилось слишком много испытаний, и самым тяжелым стала смерть Салли. Схватив стул, она со злостью швырнула им в Алекса.
Впрочем, тот успел увернуться и сам подскочил к ней. Не обращая внимания на то, что она босиком, Каролин успела распахнуть дверь, однако Алекс поймал ее за руку, затащил внутрь и захлопнул дверь. Его собственное самообладание лопнуло, как натянутая струна, но ему было уже все равно. Навалившись на нее всем телом, он с силой прижал ее к двери и не собирался отпускать. Каролин пыталась отбиваться. Ее сильные кулачки колотили его по груди, голые ноги больно лягали бедра. С губ одно за другим срывались до смешного неумелые проклятия.
Он схватил ее за плечи и как следует тряхнул. От неожиданности Каролин на мгновение закрыла рот. По ее бледному лицу катились слезы. Она впервые расплакалась с тех пор, как сидела у мертвого тела Салли.
— Кто-то должен научить тебя ругаться, — ехидно пробормотал Алекс.
Каролин громко втянула в себя воздух.
— Кто ты такой, черт возьми? — хрипло спросила она.
Алекс нехотя расплылся в улыбке:
— Это уже лучше. Я Александр Макдауэлл. И ты это сама знаешь.
— В таком случае мы с тобой двоюродные брат и сестра, — сделала она вывод.
Он покачал головой:
— Единственный представитель рода Макдауэллов в этой комнате — это ты. Ребенок Салли родился мертвым, он умер еще в ее чреве. Она же исхитрилась найти ему подмену, живого и здорового младенца мужского пола.
Каролин оставила попытки сопротивления. Привалившись затылком к двери, она посмотрела ему в глаза.
— Ты с ума сошел!
Алекс покачал головой.
— Скажи, почему Салли была так решительно настроена против анализов ДНК? Потому что знала, что они ничего не докажут. Я чужой в этой семье, Каролин. Я. А не ты.
Она в ужасе посмотрела на него. Он не удержался и прикоснулся к ее лицу, к шелковистой, бледной коже.
— Я, а не ты, — повторил он негромко и прижался лбом к ее лбу. — Я, а не ты.
Он дал ей побыть одной. Когда она оттолкнула его, он не сделал попытки ее остановить, наоборот, шагнул в сторону. И она была ему за это благодарна. Потому что, рискни он прикоснуться к ней снова, она за себя не ручалась. В лучшем случае разревелась бы во весь голос, чего ей хотелось меньше всего.
Каролин почувствовала, что продрогла. Казалось, лютая стужа пробирает ее до самых костей. Она также потеряла счет времени, но это ее не волновало. Забравшись в постель, она натянула до самых глаз одеяло, отгораживаясь от остального мира, отгораживаясь от того, кто принес в ее жизнь сплошные страдания и несчастья. И если уснет, кто знает, вдруг, когда она проснется, его уже рядом с ней не будет.
Когда она проснулась, комната была наполнена призрачным утренним светом, а ее кровать двигалась. Каролин лежала в странной тишине, сбитая с толку, понимая, что что-то не так, но не в силах вспомнить, что именно. Кровать под ней тряслась, и она не сразу поняла, что это ее саму колотит дрожь, и от этой дрожи кровать под ней ходит едва ли не ходуном.
Алекс лежал на другой кровати и крепко спал. Комната была наполнена голубоватым светом телеэкрана, звук был приглушен, и Каролин на миг посмотрела, что передают. Похоже, прежде чем уснуть, он смотрел прогноз погоды. Каролин не могла сказать, зачем ему это понадобилось. То ли он ожидал какой-то природный катаклизм, то ли просто жить не мог без прогнозов погоды. Впрочем, какая ей разница.
Сейчас для нее главное — согреться. Если верить электронным часам на тумбочке, было 3:47 утра. В комнате стоял жуткий холод — как в морозильнике. Странно, что у нее изо рта не идет пар. Груда одеял высилась над ней подобно айсбергу, не спасая от холода, а, наоборот, сохраняя его. Алекс лежал на кровати в футболке и джинсах и, похоже, ничего не замечал. На его постели осталась лишь одна простыня, все остальное он навалил на нее. Каролин испытала нечто похожее на благодарность. В этой ледяной дыре он был готов заморозить себя до смерти, лишь бы ей было тепло.
В свое время она где-то вычитала, что замерзнуть до смерти — самый легкий способ уйти из этого мира. Тело немеет, теряет чувствительность, человек погружается в забытье, и жизнь незаметно оставляет его. Увы, ее тело терять чувствительность упорно отказывалось, как бы сильно ей самой того ни хотелось. Холод пробирал ее до костей, и она закусила губу, лишь бы не расплакаться. Все, что ей оставалось, это завернуться в одеяла и продолжать дрожать.
Затем Алекс встал и перебрался к ней. Она попыталась ударить его, но его руки обхватили ее под слоем одеял. Он не сделал и попытки скользнуть под них, просто лег сверху, согревая ее своим телом. В ледяной комнате от него исходил тропический жар, и Каролин подумала, что у него лихорадка. Впрочем, какая разница. Лишь бы он согревал ее.
Затем до нее дошло, что он разговаривает с ней. Согревая ее, Алекс произносил тихие, бессмысленные фразы, ласково поглаживая ее по щеке. Наверно, ее слезы превратились в лед, но тепло руки растопило их, и они вновь побежали по щекам, обжигая кожу.
Он нашептывал ей слова, в которых не было и крупицы смысла:
— Тише, Каролин, все будет хорошо, вот увидишь. Я не позволю, чтобы что-то случилось. Ты, главное, вздохни поглубже, и тебе станет тепло. Обещаю, я не оставлю тебя и о тебе позабочусь.
