Джудит Гулд - Вспышка. Книга первая
Она вернулась в дом, но крики с улицы преследовали ее. Некуда было деться от громогласных восхвалений царя, Господа и Святой Руси.
Она вдруг разрыдалась, но вовсе не от патриотических чувств. Сенда оплакивала человеческую глупость.
В ту ночь, когда знамя Российской Империи развевалось рядом с французским триколором и государственным флагом Соединенного Королевства, яростная толпа осадила немецкое посольство в Санкт-Петербурге. Неожиданно все немецкое стало вызывать в России подозрение и ненависть. Услышав об этом, Сенда присела рядом с Ингой и тихо спросила:
– Ты ведь немка, Инга. Что думаешь обо всем происходящем?
В ее васильковых глазах вспыхнул огонь.
– Они ведут себя, как неразумные дети.
Сенда кивнула.
– Я согласна с тобой. Но… если ты чувствуешь, что тебе лучше уехать обратно в Германию… – Она замолчала.
– Почему я должна этого хотеть? – удивленно спросила Инга.
Сенда пожала плечами.
– Германия – твоя родина. А русские сейчас вдруг стали такими ярыми антитевтонцами. Возможно, у тебя есть семья или друзья… Я просто подумала…
– У меня нет другой семьи, кроме вас, и мое место здесь, рядом с вами, – преданно ответила Инга. – Мне все равно, кто вы: русские, шведы или японцы. Если, конечно… – Она замялась и отвела взгляд. – Если вы не возражаете против того, что я немка.
Сенда с чувством сжала руки девушки.
– Я возражаю? Господи, конечно нет! Инга, почему я должна возражать? Ты… ну, для меня ты просто Инга!
И с этого момента они были неразлучны.
Тридцать первое августа ознаменовало собой еще одно проявление ненависти русских по отношению ко всему немецкому: столица была официально переименована из немецкого «Санкт-Петербург» в славянское «Петроград».
В течение последующих нескольких дней Инга ходила тихая и молчаливая. Во время прогулок с Тамарой по парку или набережной она избегала заговаривать с кем бы то ни было, включая и других нянь, опасаясь, что они заметят ее немецкий акцент.
Если Сенде, всегда очень чуткой к переживаниям других людей, случалось быть вместе с ней, она всегда говорила вместо нее. И поскольку Инга вдруг стала бояться даже выходить в одиночку за продуктами, Сенда наняла для этих целей приходящую служанку по имени Поленька; муж Поленьки Дмитрий стал работать у Сенды шофером. Вацлав подарил ей новый автомобиль, но вскоре она отказалась от него. Бензин следовало экономить, и, хотя высокопоставленным лицам не составляло особого труда раздобыть его и благодаря Вацлаву ее запасы могли бы быть безграничными, Сенда предпочитала пользоваться конным экипажем. Она также пони ала, что афишировать таким образом свое богатство означало бы в конечном итоге напрашиваться на неприятности.
Вначале большинство русских верили, что война вскоре окончится их победой. «Разве могло быть иначе?» – спрашивали они себя. Победа была так соблазнительно близка, что они думали: надо только протянуть руку и взять ее. Русская армия была, в конце концов, настоящим колоссом, равного которому мир еще не видел, – британские газеты в своих оценках зашли так далеко, что даже называли ее «русским паровым катком».
И она действительно была паровым катком, впрочем, неэффективным и устаревшим. Во время войны пятнадцать с половиной миллионов человек сражались под знаменами Святой Руси с ее врагами. Однако обещанная победа была по-прежнему далеко.
Несмотря на статистические выкладки, характеризующие ее, казалось бы, неисчислимые войска, Россия была не готова к войне.
На каждую версту российских железных дорог приходилось десять германских.
Русским войскам надо было в среднем пройти восемьсот верст до фронта; германским – не более двухсот. Система российских железных дорог была в таком плачевном состоянии, что иногда составу с войсками требовалось двадцать три дня, чтобы добраться из России до линии фронта.
Немецкие заводы круглосуточно выпускали оружие и боеприпасы. Россия же постоянно испытывала отчаянную нехватку боеприпасов, и артиллеристам грозил трибунал, если в день они расходовали больше трех снарядов.
И последнее, но не менее важное: Россия была подобна великану, распростершемуся на двух континентах от Балтийского моря на западе до Тихого океана на востоке. Сами ее размеры и география делали невозможной помощь союзников. Германская блокада русских морских портов оказалась стремительной, эффективной и удушающей: во время войны импорт в Россию сократился не девяносто пять процентов, а экспорт – на девяносто восемь. Порты Великобритании принимали по 2200 кораблей в неделю, в то время как Россия из-за блокады принимала всего лишь 1250 кораблей в год.
Положение усугублялось тем, что русские командиры не доверяли друг другу, а нормы довольствия были скудны и зачастую вообще отсутствовали.
Тем временем в Петрограде по-прежнему проходили дорогостоящие балы, ставились пышные представления в опере, балете и других театрах, давались затягивающиеся на всю ночь ужины с шампанским, как это бывало в те времена, когда город назывался Санкт-Петербургом. И Сенда Бора танцевала и пировала с самыми титулованными представителями петроградской элиты, одновременно покоряя одну роль за другой на сцене прославленного Theatre Francais. Ее поклонникам не было числа, и она воспринимала жизнь среди поразительной роскоши как должное. Она принадлежала к высшему обществу, о котором можно было бы сказать так: «Оно танцевало, пировало, в то время как Россия истекала кровью».
Создавалось впечатление, однако, что Россия обладает безграничными резервами свежей крови.
Жестокие сражения требовали все новых и новых жертв.
Несмотря на войну, а возможно, именно благодаря ей карьера Сенды стремительно шла в гору. Развлечения отвлекали умы от бесчисленных выигранных и проигранных сражений и страшных людских потерь. В течение последующих трех лет Сенда купалась в лучах своей славы и обожании публики, в полной мере наслаждаясь переменчивым и наиболее иллюзорным статусом из всех, которыми может обладать знаменитость, вознесшаяся на самые вершины популярности, – статусом живой легенды.
Своей красотой и талантом она с одинаковой легкостью покоряла как зрителей, так и критиков. Каждое ее новое выступление превозносилось сильнее предыдущего, и каждый раз, когда после заключительного акта спектакля опускался занавес, следовало состязание между ней и ее поклонниками: они желали, чтобы она побила свой же рекорд по числу выходов на поклон.
Во время одного из дневных спектаклей, когда ее парикмахер заболел и не вышел на работу, у нее из-под шляпы выбилась длинная прядь огненных волос: зрители немедленно сочли это за проявление нового стиля, и такая прическа тут же вошла в моду.
