Айрис Джоансен - Приручить единорога (Странное предложение)
Жанна поглядела на него с укором. Целеустремленность Сэнтина больше не казалась ей забавной, ибо теперь она была охвачена огнем желания, удовлетворить которое мог только он. А Сэнтин, похоже, не имел такого намерения — во всяком случае, он не собирался заняться этим немедленно.
— Понятия не имею, — сказала она сердито.
— Ах, да!.. — Раф оторвал наконец взгляд от озорных сосков и напряженных грудей Жанны и принялся разглядывать землю под ногами, засыпанную разноцветными — лимонно-желтыми, красными и золотыми листьями. — Как я говорил, решать, иметь или не иметь ребенка, будешь только ты. Пока ты остаешься со мной, ты, естественно, не будешь ограничена в средствах. Тебе нужно только сказать, и я предоставлю в твое распоряжение не только все мои деньги, но и все мое влияние и авторитет в деловых кругах. — Он поднял голову, чтобы поглядеть ей в глаза. — Я понимаю, что это для тебя ни черта не значит, но благодаря мне у тебя будут и власть, и могущество, которые только можно купить за деньги.
— Скипетр и корона… Звучит заманчиво, но ты же знаешь, что я никогда не стремилась к этому, — проговорила Жанна укоризненно. Больше всего ей хотелось, чтобы Сэнтин перестал распускать хвост и просто заключил ее в объятия. Она хотела его, а все остальное не имело значения.
— Да, я знаю, — мрачно согласился Сэнтин. — И мне чертовски жаль, что природа обделила тебя жадностью. Будь по-другому, и мои шансы не были бы столь ничтожны.
Его лицо внезапно посветлело.
— Нет! — вскричал он. — Есть одно средство, и я могу его использовать! Я имею в виду твоих драгоценных животных, которые, к счастью для меня, исчезают с лица земли! Ты только представь себе, что я могу сделать для них с моими средствами и с моим влиянием! Ну, что ты теперь скажешь? Сможешь ли ты отказаться от такого дара?
— Это будет нелегко, — согласилась Жанна и, не удержавшись от сарказма, спросила: — Ну, какие еще козыри ты держишь за пазухой? Или ты закончил?
Сэнтин неуверенно кивнул.
— На мой взгляд, этого должно быть достаточно, — сказал он. — Ну что, удалось мне убедить тебя, что отказываться от такого предложения было бы по меньшей мере глупо?
— Скажи, неужели тебе случалось терпеть неудачи, когда ты захватывал или поглощал другие компании? — иронично улыбаясь, спросила Жанна. — Лично я ослеплена и покорена твоей неотразимой логикой, твоей неограниченной щедростью и благородством.
— Это не смешно, Жанна, — сердито ответил Сэнтин. — Для меня это вопрос жизни и смерти. Ты останешься со мной?
— Принять такое решение будет нелегко, — ответила Жанна и опустила ресницы, чтобы скрыть счастливый блеск глаз. — Но я должна признать, что ты умеешь быть убедительным. Теперь-то я знаю, что я тебе не безразлична. Твоя речь была такой же страстной, как предложение о слиянии «Ксерокса» и «Ай-Би-Эм».
— Наш союз не будет ни расчетливым, ни механическим, — с горячностью возразил Сэнтин. — Лично я готов поспорить, что наш союз будет каким надо — страстным, пламенным, каким угодно, но только не холодным!
— Я хотела бы получить кое-какие гарантии, — негромко сказала Жанна, потупив глаза.
Сэнтин удивленно смотрел на нее. Глаза его расширились, и Жанна не без удовольствия подумала, что ей-таки удалось сбить его с толку.
— Я что-то не очень понимаю, — осторожно сказал он.
— Я вижу, — согласилась Жанна, сверкнув глазами. — Но я тебе помогу.
С этими словами она поднялась с камня, на котором сидела, и, ленивым движением расстегнув «молнию» на джинсах, спустила их по узким бедрам, а потом грациозно выступила из них.
— Ты хочешь… Здесь? Сейчас?!.. — ахнул Сэнтин и пробежал кончиком языка по своим пересохшим губам, когда Жанна сняла крошечные шелковые трусики и сбросила с ног мягкие замшевые мокасины.
— Да, здесь и сейчас. — Жанна взялась обеими руками за отвороты рубашки и с любовью посмотрела на Рафа, который все еще стоял перед ней на коленях. — Для меня это место — особенное, и я хочу разделить его с тобой. Я хочу подарить тебе все свои воспоминания о прошлом и создать новые, которые будут нашими общими. Ты сделаешь это для меня, Раф?
Она тоже опустилась на колени так, что их лица оказались на одном уровне, и пристально поглядела в его темные глаза, но Сэнтин даже не сделал попытки дотронуться до нее. Мускулы его напряглись, но он остался неподвижен, словно окаменел.
— Почему, Жанна? Почему ты хочешь поделиться со мной своими воспоминаниями?
— Для преуспевающего бизнесмена ты на редкость недогадлив, — нежно сказала она, ероша ему волосы. — Если бы вместо того, чтобы использовать свою обычную тактику штурма и натиска, ты дал мне сказать хотя бы словечко, ты бы уже знал ответ. Господь свидетель, я пыталась сказать тебе это с позапрошлой ночи.
— Я слушаю, говори! — приказал Сэнтин, уже не сдерживая своего нетерпения. Его руки опустились на плечи Жанны и стиснули их с такой силой, что ей стало больно.
— Говори же, черт возьми!..
— Я люблю тебя.
— Ты… Любишь?..
Он не договорил. Лицо его осветилось такой нежностью и таким счастьем, что Жанна поняла — она будет помнить это всю жизнь.
В следующее мгновение, однако, на его счастливое, удивительно открытое и трогательно беззащитное лицо набежала темная тень, и Сэнтин, сурово насупившись, свирепо встряхнул ее за плечи.
— Ты должна была заставить меня слушать! — воскликнул он. — Что же это получается: я мучился целых два дня, когда одной фразы было бы достаточно, чтобы спасти меня от этой пытки!
— Если ты помнишь, вчера и сегодня я была кое-чем занята, — напомнила Жанна, и суровость на лице Рафа сменилась выражением раскаяния.
— Прости меня, — прошептал он, прижимая Жанну к своей груди. — Когда ты рядом, я словно теряю разум и начинаю все делать невпопад. Я недостоин тебя, любимая… — Он осторожно поцеловал ее в висок. — Но я все равно намерен тебя получить. Кстати, к вопросу об условиях нашего союза… Ты, кажется, кое о чем меня попросила?..
— Да, — согласилась Жанна торжественно. — Но, когда ты не торопишься исполнить мою просьбу, ты тратишь свое драгоценное время. Смотри, как бы я не передумала и не отвергла твое предложение, несмотря на то что условия были более чем щедрыми.
— Слишком поздно… — откликнулся Сэнтин, помогая ей снять рубашку и бросая ее на землю, в кучу уже снятой одежды, которая голубела на фоне желтой листвы, словно маленькое озеро. — Ты обещала принадлежать мне не только телом, но также сердцем и душой, но на первых порах — сейчас! — я готов удовлетвориться телом.
Он слегка отстранил ее и, сорвав с шеи галстук, принялся снимать пиджак и расстегивать рубашку.
