Маша Царева - Московский бестиарий. Болтовня брюнетки
– Был тут на семинаре одном, – Игорь потягивается, разминая косточки, – вибрационные медитативные техники. Это просто чума! Крышу сносит капитально. Четыре дня полного умопомешательства. Проводит жутко продвинутый мужик, он десять лет жил где-то на Урале отшельником. Нас будили в четыре утра, занятия длились до полуночи. Почти не кормили, только раз в день давали суп.
– Неудивительно, что у тебя снесло крышу, – усмехнулась я, – я, когда сажусь на диету, тоже начинаю потихонечку сходить с ума.
– Там одной девчонке плохо стало. Не выдержала энергетического потока, пришлось ей «скорую» вызывать. Каждый вечер мне казалось, что я сдохну. Но потом понял, что все это не зря. У меня словно второе дыхание открылось. Или третий глаз. В следующий раз точно поеду. Всего-то пятьсот долларов, а сколько впечатлений.
– Пять сотен? – От возмущения я чуть с крыши не упала. – За четыре дня голодовки? Да уж, ушлый этот твой уральский мужичок.
– Ну а что ты хочешь? Мы же москвичи… Однажды Игорь пригласил меня на выездной семинар по тантрическому сексу. Оперировал он примерно теми же аргументами – крышу, мол, сносит капитально, и, вообще, мгновенное просветление гарантировано. «Тантрический секс – это такое! – возбужденно говорил Игорь. – Да если ты проникнешься этими практиками, любой мужик будет твоим! Любой, какого только захочешь!» Я была безработна, одинока, и перспектива мгновенного просветления показалась мне вполне заманчивой. Возможность заполучить любого желанного мужчину тем более.
Семинар проходил в заброшенной подмосковной школе. В душный спортзал набилось человек двести – я заметила, что женщин с тревожными ищущими глазами здесь гораздо больше, чем мужчин.
Гуру – костлявая женщина средних лет с опухшим лицом и пережженными волосами – велела разбиться всем на пары для тантрических упражнений. Я перехватила сальноватый взгляд какого-то косматого, попахивающего потом гражданина, шарящий по моей груди, и мне стало немного не по себе.
Игоря нагло перехватила миниатюрная жертва солярия, временами похожая на простуженного грызуна, а временами на Катю Пушкареву.
Когда я опомнилась и поняла, что партнеров надо искать самой, всех более-менее приличных мужиков разобрали. На мою долю остались лишь лысеющие старцы с дряблыми животами, распространяющие запах пота и больных зубов. «Сядьте в позу лотоса, напротив друг друга, закройте глаза, – скомандовала гуру, – кончиками пальцев касайтесь друг друга, отдайтесь этим прикосновениям, плывите по течению…» Я представила, как стариковские пальцы жадно шарят по моему телу, содрогнулась и отпросилась якобы в туалет. А сама, наспех собрав вещи, уехала в Москву ближайшей электричкой.
Игорь потом говорил, что зря я так поступила. «Это был волшебный уик-энд. Я такого никогда не испытывал, честное слово!»
Куда бежать от озвученной истерическими автомобильными гудками и разноголосыми трелями мобильников городской суеты? «В астрал», – не задумываясь ответит на этот вопрос Игорь.
– А я тебе рассказывал о випассане?
– О чем?
– Випассана – десятидневный обет молчания. Работа над собой, самонаблюдение. Без разрешения мастера нельзя ни есть, ни пить, ни спать… Правда, каюсь, я не удержался и незаметно протащил с собою запас чипсов и конфет.
– Разве ты не должен во всем слушаться мастера, разве там не такие правила?
– Ну… Сама понимаешь. Мы же москвичи. Вот когда я стану гуру, я не буду устанавливать никаких особенных строгостей.
– Когда ты станешь гуру… – смеюсь я.
Мой знакомый, бизнесмен Анатолий, провел отпуск в Непале. Не знаю, что конкретно там с ним произошло. Кажется, во время экскурсии по буддийскому монастырю он на ломаном английском переговорил с каким-то местным ветхим старцем. После чего, по словам самого Анатолия, ему открылся смысл жизни. Вернувшись в Москву, он продал бизнес и открыл небольшой чайный клуб, собрав вокруг себя таких же искателей истины, каким он считал себя самого. За церемонными чаепитиями Анатолий читал желающим лекции о Боге и о том, как на сорок седьмом году жизни небесный луч вонзился в его чакру сахасрару.
Недавно я видела его в новостях – исхудавший, с бледным сосредоточенным лицом, в несвежем, некогда белом балахоне, он стоял посреди группы павших ниц людей, которые называли его «гуру».
С ума сойти, и с этим человеком я пила текилу!
– Саш, я ведь не просто так с тобой сегодня встретился, – сказал вдруг Игорь, глядя на солнечных зайчиков, которые танцевали ламбаду на крышах соседних домов, – я хотел кое-что сообщить…
Лицо у него было при этом такое, что смутное понимание вдруг неделикатным ударом обрушилось на мое темечко. Я все поняла: Игорь женится. Именно с такой виноватой полуухмылкой мужчины сообщают эпизодическим любовницам о том, что тем больше не место в их новоявленной устаканенности.
– Я ухожу в монастырь.
– Что-о?
– Это правда, – серьезно кивнул он, – я уже договорился, меня берут.
– Но… Как же…
– Это довольно далеко от Москвы, в Ярославской области. Но, если хочешь, можешь иногда меня навещать.
– Игорек, это такая неожиданность… Как же ты собираешься жить в монастыре? Ты же такой раздолбай?!
– Как-нибудь приспособлюсь. Я должен развиваться, идти вперед…
– А ты в курсе, что в монастыре нельзя курить травку и стоять на голове?
– Ничего, – кривится он, – придумаем что-нибудь. Мы же москвичи.
Последняя затяжка – изящным щелчком я отшвыриваю тлеющий окурок вниз. Танцующая искорка медленно опускается на асфальт, постепенно скрываясь из поля зрения.
20. Экстремалы
Однажды майским вечером безмятежную тишину остывающего пляжа тропического островка N. нарушил отчаянный вопль. Орала белокожая туристка из Германии, чьи полные веснушчатые плечи еще не были обласканы любвеобильным солнцем, зато вздернутый нос получил свое по полной программе и теперь алым маяком семафорил с ее испуганного лица.
– Здесь мертвый человек! Вызовите полицию!
Он лежал на влажном песке лицом вниз. Спутанные волосы были пропитаны морской водой и оттого казались темнее, обнаженные руки почернели от многослойного загара – мертвые, расслабленные руки, и все равно сразу видно, какими сильными они были. На мужчине был неопреновый гидрокостюм, некогда синий, выцветший на беспощадном к ярким краскам солнце. Белая пена вальяжного прибоя вынесла к его ногам какие-то пластиковые обломки и обрывки полиэтилена – не то утлой самодельной лодочки, не то странного спортивного снаряда.
В такой час на пляже почти никого не было. Туристы разошлись по своим отелям – ужинать и готовиться к пахнущему кокосовым ромом ночному угару, продавцы безделушек и нехитрых закусок лениво сворачивали свои лотки. Тем не менее вокруг тела и орущей немки собралась небольшая толпа.
