Арина Холина - Законы высшего общества
И надо же, в первую же минуту пребывания в «Квартире» Настя встретила Ваню «Ого-го!» с подругой. Прямо картинка для иллюстрации слова «стереотипы»: Ваня в рубашке-поло салатового цвета, джинсах, кроссовках — как ни странно, настоящих кроссовках, а не визайнерской поделке за миллиард долларов, в обществе прелестного создания в прозрачной блузке а-ля «пейзан», джинсовых шортах и дешевых золотых босоножках со стразами. И дело не в том, что они были дешевыми, а в том, что дешево выглядели.
Ваня Настю заметил и помахал рукой. Настя приблизила свою царственную персону со всем возможным парадом.
— Привет… — лениво произнес Ваня. — Это Вика… — он повернулся к созданию и задержал на ней взгляд. — А это Денис.
Денис оказался мачо с бровями, сросшимися на переносице.
Но, увы, массажистка приехала раньше на полчаса, и Настя в «Квартиру» прибыла заблаговременно — ее компания была еще в пути. Придется минут двадцать помучиться.
— Я не понимаю, когда женщины в возрасте встречаются с мужчинами младше себя… — вещала Вика. — Это как-то стыдно.
— А мужчинам встречаться с женщинами младше себя не стыдно? — спросила Настя.
— Не знаю… — зависла Вика. — Это другое.
Настя очень хотела проявить доброжелательность. Она не испытывала ревности к молодым девушкам. У нее полно молодых знакомых девушек — вот та же Собчак младше ее на девять лет, и у нее с ней прекрасные отношения.
Но эта… Она, действительно, тупая селедка! И самое ужасное, что эта шпротина в масле этим своим возрастом бравирует, как будто его можно выгодно перепродать на аукционе «Кристи»!
— Мужчина лет в сорок нормально выглядит, а женщина… — продолжила мысль Вика.
— Ну, мне сорок четыре, и что, я плохо выгляжу? — Настя без зазрения совести прибавила себе десять лет.
— Сколько? — ахнул Ваня.
— Ну, выглядите на свой возраст, — Вика пожала плечами.
Настя чуть не расхохоталась. Хорошая девочка! Сделала ее.
— Тебе, правда, что ли, сорок четыре? — удивлялся Ваня. — Я думал, ты меня младше лет на пять.
— А тебе сколько? — спросила у него Вика, ненароком поцеловав его в ухо.
— Тридцать пять, — Ваня покачал головой. — Старик, да? — обратился он к Вике.
— Вам не сорок четыре, — заявил Денис. — Я был на вашем дне рождения в прошлом году, вам исполнялось тридцать три.
— Тяжелый был год, — ухмыльнулась Настя. — Один за десять.
— Я в этом году буду поступать на актрису, — заявила Вика. — Есть у меня шансы? — она кокетливо взглянула на Ивана, но тот перевел стрелки на Настю.
— По-моему, никаких, — покачала та головой.
Ну, вот. Теперь она готова эту Вику задушить.
И почему? А потому, что когда красивый мужчина — пусть и моральный инвалид, вместо того, чтобы обращать на тебя внимание, лапает грудастую идиотку, это всегда вызывает совершенно определенные чувства. Ревность и зависть. И будь ты хоть гибридом «Мисс Мира» с Джоан Роулинг, тебе все равно нужно привлечь его внимание. Любовь и ненависть порождают совершенно одинаковое возбуждение — сексуальное.
Так-так-так. Она что, собирается закрутить с этим пижоном? Не может быть. Только не это. Ну почему она неспособна обуздать свои чувства? Слаба на передок, да. Только вот на этот раз новое влечение больше похоже на дешевенький такой бульварный романчик с залихватскими эротическими сценами. Ой! Ну, вот опять! Что она выкинет в следующий раз? Влюбится в Отелло? А что? Красивая смерть для красивой женщины. Вот она лежит в красном вечернем платье, на котором не видно крови, и только белая простыня обагрилась… Ага! А когда ее найдет домработница, кровь станет коричневой, а коричневое вечернее платье она не наденет ни за что, потому как «шоколадный» цвет — привилегия фригидной Маши и слетевшей с катушек Анжелины Джоли. Хотя за ее-то гонорары Настя тоже была бы готова слететь с катушек и удочерить всех китайских девочек. Будет кормить их рисом, а потом откроет модельное агентство. Или фирму по найму домработниц — с российским, заметьте, гражданством.
Тем временем Вика надулась.
— Вик, прочитай стишок, вдруг Настя передумает, — уговаривал ее Ваня. — Наша Вика громко плачет… Ну, давай!
Но тут прибыла Римма с камарильей, о чем по ее громогласным раскатам узнало все заведение, — и Настя отчалила.
Правда, она еще с полчаса размышляла над тем, как бы отловить Вику и макнуть ее моськой в унитаз, но все всухую — удовлетворения от порочных фантазий Настя не получила. Интересно, это мать его будущего ребенка? Ну и хлыщ! И зачем она ляпнула, что ей — сорок четыре? Совсем сбрендила, что ли? Тоже мне, острячка!
И тут Римма заприметила Ваню.
— Ваня! — заорала она. — Ну, что ты как не родной? Иди к нам!
Пока Ваня, Денис и Вика пробирались к их столику, Настя страстно шепнула Римме:
— Откуда ты его знаешь?
— Мы с ним несколько месяцев встречались пару лет назад, — ответила та.
К счастью, Римма деликатностью не страдала.
— Здрасте! — рявкнула она на Вику. — Я вас видела у Полонского с Лестерманом!
Вика пыталась донести, что никаких таких Лестерманов она знать не ведает, но никто ее и слушать не захотел.
Настю всегда поражало шестое чувство, объединяющее женщин против всяких там сучек-щучек. Она же ничего такого Римме не говорила! К тому же Римму можно было назвать завзятой стервой, но вот этой липкой гадости, свойственной подобным «Викусикам», в ней не было ни грамма.
Вика ей напоминала хорошенькую чихуа-хуа в бантиках, попонках, колокольчиках и с маникюром, которая залезет к тебе на колени только ради того, чтобы написать на твои лучшие брюки.
И для того, чтобы обнажить свою сущность — в переносном смысле слова, Вике не надо было ничего говорить — достаточно единственного взгляда, сочившегося ничем не оправданным высокомерием.
Сегодня она презирает «старушек», а лет через десять превратится либо в восьмидесятикилограммовую клушу-жену какого-нибудь менеджера, либо в одну из этих шакалих, что обгладывают кошельки престарелых миллионеров.
— Вань, а ты в Марбелью-то бываешь? — интересовалась Римма.
— Ой, я туда хочу поехать в этом году! — встряла Вика.
— Там очень дорого, — заметила Римма, даже не посмотрев в ее сторону.
Вику Римма прессовала настолько откровенно, что Настя смутилась. Чего это она так разошлась?
И только в туалете Римма призналась, что Вика увела у ее подруги мужа. Фотография была найдена (и предъявлена сначала неверному, потом — Римме) в томике Диккенса «Оливер Твист», который подруга ни с того ни с сего решила перечитать. А подруга была из идейных — либо измена, либо семья.
