Джейми Макгвайр - Мое прекрасное искупление (ЛП)
Я подняла голову.
Вэл указала пальцем на него.
— Прекрати! Ты не можешь гнаться за мной по всему зданию!
— Я перестану следовать за тобой, когда ты начнешь отвечать прямо на мои вопросы! — закричал он.
— Какого черта сегодня происходит со всеми? Весь офис с катушек съехал? — закричала я.
— Я тебе уже ответила! — сказала Вэл, игнорируя меня, — Я сказала тебе, что поговорю с ним сегодня вечером!
Сойер просунул голову в офис, одновременно стуча в дверь.
— Босс?
— Убирайся! — закричали Маркс, Вэл и я в унисон.
— Ладно, — сказал Сойер, удаляясь.
— И что дальше?
— Если он не съедет, я съеду, — сказала Вэл, будто кто — то вытягивал из нее слова.
— Слава Иисусу! — закричал Маркс невидимой аудитории, указывая всеми пальцами в сторону Вэл, — Наконец — то прямой ответ, черт подери!
Томас ворвался в офис.
— Какого черта вы все тут кричите?
Я снова прикрыла лицо.
— Лиис, ты в порядке? Что с ней случилось, Вэл? Она в норме? — спросил Томас.
Маркс заговорил первым.
— Простите, сэр. Вы…вы в порядке, Линди?
— Я в норме! — завопила я, — Мне просто надо, чтобы вы, сосунки, убрались из моего офиса!
Все трое застыли, уставившись на меня в неверии.
— Выметайтесь!
Сначала ушли Вэл и Маркс, и после некоторых раздумий, Томас оставил меня одну, закрыв за собой дверь. Весь Пятый Отдел уставился на меня. Я прошла к стеклянной стене, показала им оба средних пальца, выпалила пару словечек на японском и закрыла жалюзи.
Глава 24
Я приспособила свой мобильник так, что он находился между моей щекой и плечом, пока я пыталась готовить.
— Не клади трубку, мам. Секунду, — сказала я, прибегнув к тому, чтобы поставить телефон на шкаф.
— Ты знаешь, я ненавижу громкую связь, — В ее голосе чувствовалась строгость, — Лиис, отключи громкую связь.
— Я здесь одна, мам. Никто больше тебя не слышит. Мне нужны обе руки.
— Наконец — то ты готовишь для себя и не ешь эту переработанную гадость каждый вечер. Ты набрала вес?
— Вообще — то я потеряла несколько фунтов, — сказала я, улыбаясь, хоть она меня и не видела.
— Не слишком много, я надеюсь, — проворчала она. Я засмеялась, — Мам, ты вечно недовольна.
— Я просто скучаю по тебе. Когда ты приедешь домой? Ты же не будешь ждать до Рождества, правда? Что ты готовишь? Что — то хорошее?
Я добавила брокколи, морковь и воду в горячее рапсовое масло и распределила по сковороде, когда она зашипела.
— Я тоже скучаю по тебе. Я не знаю. Я посмотрю в своем расписании. Курицу и жареные овощи, и я надеюсь, будет превосходно.
— Ты смешала соус? Ты должна сначала смешать его, знаешь, чтобы все перемешалось и подышало.
— Да, мам. Он стоит на столе рядом со мной.
— Ты добавила что — то еще? Он хорош таким, как я его делаю.
Я хихикнула.
— Нет, мам. Это твой соус.
— Почему ты ешь так поздно?
— Я в часовом поясе Западного Побережья.
— И все же, там девять часов. Ты не должна есть так поздно.
— Я работаю допоздна, — сказала я с улыбкой.
— На работе тебя не слишком загружают, правда?
— Я сама себя загружаю. Но мне так нравится. Ты это знаешь.
— Ты не ходишь одна ночью, правда?
— Да! — поддразнила я, — И только в нижнем белье!
— Лиис! — закричала она.
Я рассмеялась вслух, и это было здорово. Казалось, что я не улыбалась долгое время.
— Лиис? — сказала она с беспокойством в голосе.
— Я здесь.
— У тебя ностальгия?
— Только по вам, ребята. Скажи папе, что я передаю привет.
— Патрик? Патрик! Лиис передает привет.
Я услышала отца где — то в комнате.
— Привет, малышка! Скучаю по тебе! Веди себя хорошо!
— На этой неделе он начал принимать капсулы с рыбьим жиром. Придают ему энергию, — сказала она.
Я услышала недовольство в ее голосе и снова засмеялась.
— Я скучаю по вам обоим. Пока, мам.
Я нажала на кнопку «завершить» мизинцем, и затем я добавила курицу и капусту. Прежде чем я добавила горох и соус, кто — то постучал в дверь. Я подождала, думая, что мне это показалось, но стук повторился, громче на этот раз.
— О, нет. О, дерьмо, — сказала я сама себе, уменьшая огонь почти до конца. Я вытерла руки кухонным полотенцем и побежала к двери. Я заглянула в глазок и затем дернула за цепочку и замок, хватаясь за него, как сумасшедшая.
— Томас, — прошептала я, не в силах скрыть свой шок.
Он стоял там, в простой белой футболке и спортивных шортах. У него даже не было времени надеть обувь, судя по его босым ногам.
Он начал говорить, но передумал.
— Что ты здесь делаешь? — спросила я.
— Здесь вкусно пахнет, — сказал он, втянув носом воздух.
— Да, — я повернулась в сторону кухни.
— Жареная курица с овощами. У меня много, если ты голоден.
— Ты одна? — спросил он, смотря мне вслед.
Я усмехнулась.
— Конечно, я одна. Кому еще здесь быть?
Он уставился на меня на несколько секунд.
— На тебе мое худи.
Я посмотрела вниз. — О. Тебе его вернуть?
Он покачал головой.
— Нет. Ни в коем случае. Я просто понял, что ты все еще носишь его.
— Я часто его ношу. Оно иногда заставляет меня чувствовать себя лучше.
— Я… эммм… хотел с тобой поговорить. Офис гудит о твоем взрыве.
— Только моем? Я эмоциональна, потому что я женщина. Типично, — пробормотала я.
— Лиис, ты разговаривала на японском в офисе. Все знают.
Я побледнела.
— Мне жаль. Я была расстроена, и я… дерьмо.
— Старший оперативный сотрудник дал зеленый свет продвигаться дальше с планом убрать Гроува.
— Хорошо, — я обняла себя за плечи, чувствуя себя уязвимой.
— Но они не нашли его.
— Что? А как насчет Сойера? Я думала, что он мастер надзора. Разве он не следит за Гроувом?
— Сойер уехал, чтобы найти Гроува. Не волнуйся. Сойер найдет его. Ты… ты хочешь, чтобы я остался с тобой?
Я посмотрела на него. Его выражение лица умоляло меня сказать «да». Я хотела, чтобы он был здесь, но это будет означать только долгие разговоры, которые привели бы к аргументам, а мы оба устали бороться. Я покачала головой.
— Нет, я буду в порядке.
Кожа вокруг его глаз смягчилась. Он сделал шаг и подошел ко мне, охватив руками мое лицо. Он взглянул мне в глаза, и в его орехово — зеленых озерах глаз бурлил внутренний конфликт.
— Черт побери, — сказал он. Он наклонился и дотронулся своими губами моих губ. Я уронила кухонное полотенце и схватила в кулаки его футболку, но он не торопился уходить. Он наслаждался тем, что пробовал меня на вкус, чувствуя тепло наших губ, слившихся воедино. Его губы были уверенными и настойчивыми, но уступили, когда мой рот прижался к ним. Когда я подумала, что он оттолкнет меня, он обернул обе руки вокруг меня.
