Клаудиа Кэрролл - Зачем нужен муж?
Хотя он все еще холост.
Поэтому, извините, все было по-честному.
Хорошо.
Нужно подумать что-нибудь хорошее об окружающих меня людях и меньше зацикливаться на собственных переживаниях. Ага, вот оно. Мэгз — очень симпатичная девушка, и если вчера вечером и произошло что-то хорошее, так только то, что она, кажется, пришлась по сердцу Дамьену Дилени. Я надеюсь, что все сработало. Они могут стать прекрасной парой…
Плохо.
Именно мне придется объяснять Кэролайн и Майку, почему, невзирая на все их старания свести нас, я упустила Дамьена.
Хорошо.
Можно позлорадствовать. В первые горестные дни после расставания с тем, чье имя навсегда останется неизреченным, на меня можно было наступить и не заметить. Когда я узнала, что он собирается жениться, если бы не мои друзья, я думаю, у меня случился бы нервный срыв.
Как мне ни тяжело это признавать, но со стороны видно, что возрастная разница между ним и Поппи, или как ее там звать по-современному, наконец-то начинает сказываться. Если он остается дома на выходных, пока она ходит по клубам со своими сверстниками… что это, как не признак распада их взаимоотношений? И почему он прибегает ко мне, как будто мы старые друзья и между нами все прекрасно?
Я даю этому браку шесть месяцев.
Еще один комментарий, и я навсегда закрою эту тему:
Ха. Ха. Ха. Ха. Ха…
Есть прекрасная история о «Битлз», как им отказал представитель фирмы звукозаписи «Декка», гордо заявив (в 1962 году), что гитарные группы выходят из моды. Один журналист заметил Джону Леннону, что сейчас этот парень, должно быть, кусает себе локти.
— Прекрасно, — ответил Леннон. — Пусть хоть до смерти закусается.
Не слишком милосердно, конечно, но вы поняли, о чем я.
Придя домой, я чувствую себя гораздо лучше и готова уже снова улечься в постель и читать газеты, как вдруг звонит мобильник.
Незнакомый номер, что странно.
— Алло!
— Эмилия?
Связь не из лучших, и я никак не могу распознать голос…
— Да?
— Это Филип Берк. Надеюсь, вы не возражаете против моего звонка в воскресенье?
— А… привет. Нет, конечно, не возражаю.
Как будто я в состоянии заявить: «Да как вы смеете! Это единственный день, когда я могу отдохнуть от главы телеканала».
— Мэгз сказала, что мне следует вам позвонить.
— Да, верно.
Поблагодарить за вечеринку? Или… кхм… пригласить меня на свидание?
Оказывается, ни то ни другое.
Он начинает распространяться, как ни удивительно, о «Кельтских тиграх»; он видел черновой монтаж первых сцен с Сэди Смит и так же восхищен, как и я.
Я все жду какой-нибудь берк-филиппики и, разумеется, наконец дожидаюсь:
— Так кто же был тот тип, который пришел незваным под самый конец вечера?
— Долго рассказывать.
— Он из Южной Африки?
Я хрюкаю в ответ. Это не очень вежливо, но лучшее, на что я способна.
— Да, я так и думал, что узнал этот акцент.
Я не отвечаю. Чем меньше говорить об этом, тем лучше.
— Бывший любовник, наверно.
Я снова отвечаю молчанием. Филип, кажется, уловил намек, что это не та тема, на которую я хотела бы распространяться, и переводит разговор на другое:
— Знаете, Мэгз считает, что мне следует пригласить вас на свидание.
Типично для него, жутко типично. Так он пригласил меня или нет? Нормальный парень сразу бы сказал: «А не сходить ли нам в кино (в кафе, в ресторан)?» Просто, прямо и всем все понятно.
Но этот-то определенно ненормальный…
«Мэгз считает, что мне следует пригласить вас на свидание» возлагает на меня бремя ответственности, и сейчас я не знаю, что сказать. Если я отвечу «Да, пожалуйста, спасибо, это было бы прелестно», то покажусь навязчивой, а если буду хмыкать, охать и бурчать что-то нечленораздельное, то получится, что я нагрубила начальнику своего начальника.
— Ну, как вы думаете? — спрашивает он. — Это хорошая мысль? Или плохая?..
Честный ответ: я не знаю.
Я не знаю, как я об этом думаю.
Единственная причина, по которой мы ввязались в этот крайне неловкий обмен мнениями, та, что оба мы одиноки, вот и все. Я не влюблена в него и совершенно уверена, что и он не влюблен в меня. Мы оба в том возрасте, когда шляться по клубам и кабакам в поисках новых знакомств становится слишком утомительно, поэтому хватаешься за то, что под рукой.
Но… он друг Мэгз, что многое говорит в его пользу. Периодически возникающий образ безликого жениха возвращается в мои мысли. Ну да, он не идеален и просто пытается присмотреться ко мне, потому что подруга посоветовала, но я же собираюсь выйти замуж, верно? И до конца года? Как говорит Ира, нам следует раздувать список наших ухажеров, иначе мы никуда не продвинемся. И он проявил большую деликатность в заварушке с Робом Ричардсом и Божьей Карой О'Киф, когда вызвал меня в свой кабинет, просто чтобы проверить, все ли в порядке… не так ли?
Потом я думаю о Рэйчел и ее ночной эскападе. Да, она, конечно, надавала бы мне по шее за такие слова, но по справедливости Дол… прошу прощения, я хотела сказать — Гордон… в общем, он живое доказательство того, как окупается настойчивость. В нашей жизни надо идти на риск.
Пока я сомневаюсь, Филип прибегает к одной из своих классических возмутительных штучек:
— Послушайте, Эмилия, я хорошо представляю себе, что приглашать на свидание одинокую женщину лет тридцати с хвостиком — все равно что кормить с рук пиранью: каждый раз ожидаешь, что тебе откусят руку, так живо они стремятся сказать «да». Ну, решайте, как вы смотрите на приглашение в бар после работы как-нибудь на неделе?
— Что вы сказали?
— Простите, это вышло нехорошо? Это была просто шутка. Ах черт, мне следовало бы сперва долго-долго разглагольствовать на светские темы, правда? Простите меня, пожалуйста, я давно не практиковался.
Какой странный и скользкий тип. Сначала он так груб, что вам хочется швырнуть в него телефонной трубкой, а через минуту он вдруг становится… почти симпатичным…
— Филип, пожалуйста, не думайте, что вы должны приглашать меня на свидание только потому, что вам так посоветовала Мэгз. Это очень мило с вашей стороны, но вам не нужно так делать.
— Ну что ж, значит, отказ?
— Мы же работаем вместе.
— И ваше мнение?
— Это было бы… ужасно.
— Чушь. Скажите мне прямо, Эмилия: в чем дело?
Ну хорошо, раз он сам попросил…
— Я вовсе не хочу выглядеть придирчивой, но вы тот самый человек, который поставил мне ультиматум: или исправить «Кельтских тигров» за полгода, или голову под топор. Простите за напоминание, но мысль о том, чтобы ходить на свидания с человеком, который может к Рождеству вынудить тебя встать в очередь на бирже труда, несколько устрашает. Может быть, это звучит странно, но я вовсе не хочу быть уволенной.
