Энн Брашерс - Последнее лето - твое и мое
— Крекеры, яблоки или… сыр? — заглядывая в шкафчики и холодильник, спросила Алиса.
Добрые соседи оставили им массу сладостей, но Алиса решила, что предложит детям что-нибудь полезное, если, конечно, удастся их обмануть.
Элен посмотрела на Габриэля.
— Крекеры, — сказал он.
— Крекеры, — подхватила Элен.
Алиса понимала, что Элен боится сделать что-то неправильно. Она была младше, и ей приходилось прокладывать себе дорогу. Габриэль мог легко прогнать ее или же оставить.
— Как твой брат? — спросила Алиса.
— Он занимается коркболом, — ответил Габриэль, при этом почти все крекеры вылетели у него изо рта.
— Господи. Неужели он уже для этого вырос?
— Ему семь, — едва ли не благоговейно произнес Габриэль.
Он взглянул на Элен, чтобы проверить, усвоила ли она тот факт, что у него есть семилетний брат.
— Сколько тебе лет? — спросила Алиса у Элен.
— Четыре.
— Ну а мне пять лет и три месяца, — сообщил Габриэль с видом на будущее.
— Я знаю, потому что прошлым летом тебе было четыре, — сказала Алиса.
Габриэль, казалось, был слегка обескуражен тем, что ему об этом напомнили.
— Мне четыре, — напомнила Элен, в голосе которой слышалась теперь гордость.
Они вышли на террасу, чтобы доесть миску крекеров.
— Ты здесь живешь? — спросила Элен.
Алисе слышно было, как на мелких коренных зубах девочки скрипит песок. Она видела, что у Элен руки были в песке. Надо было их вымыть.
— Да. А где живешь ты?
Элен повернулась и указала испачканным в песке пальцем на дом Пола.
— Вон там.
Тот завтрак не был единичным случаем. Теперь, когда Элен узнала, как близко находится дом Алисы и как много там вкусностей, она не только приходила сама, но и приводила с собой двухлетнюю сестру Бонни. Девочки объяснили, что могли бы привести с собой Генри, брата, но что ему всего семь месяцев и он еще не умеет ходить. К концу завтрака пришла их мама, представившаяся как Эмили.
— Надеюсь, они не очень вам докучают, — сказала Эмили.
Под мышкой она держала младенца. Шорты цвета хаки и верх от купальника придавали ей озорной вид.
— Нет, совсем нет, — ответила Алиса. Сидя на террасе, они с Элен и Бонни съели по миске сухих завтраков с молоком, хотя Бонни пролила половину своей. — Я рада компании.
— Вы здесь одна? — спросила Эмили.
Алису порадовал и удивил этот прямой, незатейливый вопрос. Все ее знакомые вообще избегали вопросов.
— Да. Пока. На выходных обычно приезжают мои родители, но не думаю, что этим летом они часто здесь будут.
— Жаль, — сказала Эмили. — Что ж, рада с вами познакомиться. Надеюсь, мы будем хорошими соседями.
Алиса смотрела на нее с тоской. У Эмили был длинный «конский хвост» и очень деловой вид. Алиса попыталась вспомнить, почему была к ней недружелюбна. Почему ей не нравилась эта женщина? Она не могла даже вспомнить.
— Пошли, девочки, — сказала Эмили.
— Мы остаемся у Алисы, — сказала Элен.
— Детка, у Алисы есть свои дела, — объяснила Эмили.
Нет у нее дел. Алиса вдруг захотела, чтобы Элен и Бонни не уходили. Пусть Бонни проливает все, что угодно, если ей так нравится. Алиса уберет.
— Пусть остаются, — сказала она Эмили. — Мне нравится, когда они у меня, правда. Перед обедом я приведу их домой.
Эмили посмотрела на нее с благодарностью и по настилу пошла к себе.
Алиса разрезала дыню и научила детей плеваться семечками с края террасы.
— У нас будет целый лес дынь! — объявила Элен.
Алиса достала свои старые мелки и нарисовала подводный мир. Она умышленно изобразила всех существ очень дружелюбными, даже тех, у кого были клыки. А еще Алиса нарисовала дельфина.
Она нашла свои старые книжки с картинками и стала читать детям свои любимые книги Уильяма Стейга и доктора Сьюза[16]. Они смотрели, как вокруг оранжевых цветков клематиса вьются колибри. Алиса подняла Бонни, чтобы та могла их увидеть, с удовольствием прижимая к себе маленькое пухлое тельце.
— Ну, ладно, поиграли, и хватит, — сказала она детям. — Пора домой.
Они начали ныть, и она придумала одну приманку.
— Идите за мной, и я покажу вам что-то очень важное, — сказала она.
Она вывела их через черный вход и прокралась с ними по тропинке, идущей через тростник, прямо к их задней двери.
— Это тайный короткий путь, — сообщила она им громким шепотом. — По этой дорожке ко мне и моей сестре приходил мой лучший друг.
На следующее утро, когда она, наслаждаясь утренним солнцем, устроилась на террасе с миской и коробкой хлопьев, в тростнике вблизи тайной тропы появились две маленькие белокурые головки. «Жизнь продолжается», — подумала она.
В течение месяца Алиса развлекала свою маленькую стайку. Приходили не только Элен и Бонни, но и Габриэль, и другие. Как оказалось, ей нравится их учить. Она учила их ловить крабов, выкапывать песчаных блох, кататься на бугиборде. Нельзя было допустить, чтобы эти традиции исчезли. Она учила их, как убивать чешуйниц и как приноровиться прихлопывать москитов.
Алиса обучала Элен, Габриэля и другого пятилетнего мальчика по имени Бо езде на двухколесном велосипеде. Бонни она учила ездить на трехколесном велосипеде. После этого она учила их ездить «без рук». «Те, кто сам ничего не умеет, учат других», — подумала она.
Глазам ее вновь открывалась красота этого места. Не та красота, что присуща по-настоящему красивым вещам, а красота вещей обыденных, вроде ряда телеграфных столбов вдоль Главной аллеи или того, как солнце поблескивает из-за свисающих кабелей. Она восхищалась тем, как деревья смыкаются в виде арки над аллеями, бегущими параллельно от океана к бухте, — так что, стоя спиной к океану, на другом конце можно увидеть сквозь зеленый тоннель дугу голубой бухты. Она замечала, как быстро прорастает тростник под ногами через щели между досками и как за один сезон новые желтые планки превращаются в серые.
Однажды она стояла на берегу перед штормом. Вода ушла так далеко от берега, что стали видны фундамент и плита под очагом от старого дома, давным-давно смытого волной. По временам, когда Алиса наблюдала за своей маленькой компанией, ей хотелось предостеречь их: «Берегитесь, малыши. Это место имеет свойство завладевать человеком и не отпускать его. Можно провести остаток жизни в тоске по единственному неповторимому моменту, который может никогда не наступить».
Вечерами Алиса вязала шарф, ни для кого не предназначенный. Начинала она его для Райли, и не закончить его казалось неправильным. Но потом, примерно на второй неделе августа, она вдруг решила, что подарит его Эмили. Даже если у нее не хватит смелости предложить шарф Эмили, все же вязальщица должна знать, для кого вяжет.
