Джоанна Троллоп - Разум и чувства
Элинор мягко высвободилась из объятий Марианны, положила руки ей на плечи и заглянула в глаза.
— Есть одна вещь, — сказала она.
— Какая? Я сделаю все что угодно.
— Эм, — сказала Элинор, — я хочу, чтобы ты держалась так, будто нам обеим нет до этого никакого дела.
— Что?
— Я серьезно. Я прошу тебя быть любезной с Люси и вести себя с Эдвардом как обычно. Я хочу, чтобы никто, ни один человек, никогда не заподозрил, что я расстроена. Люси и Эд — просто еще одна счастливая пара, с которой мы немного знакомы, и все. Все! Хорошо?
Марианна грустно сказала:
— Вот только у меня руки чешутся врезать ей как следует.
— Тебя это не касается. И дело не в ней. Дело во мне. Пообещай, что поможешь мне сохранить лицо. Сделай это ради меня. Меня, Элинор. Ты поняла?
Марианна тяжело вздохнула, а потом вдруг улыбнулась.
— Поняла. Я обещаю.
В кармане кардигана Элинор завибрировал мобильный телефон. Она вытащила его и посмотрела на дисплей.
— Черт, это Джон.
— Ответь ему, — прошептала Марианна, — скорее!
Элинор поднесла трубку к уху.
— Алло, — сказала она, — Джон?
— Элинор? — переспросил он. — Элинор, у тебя есть минутка?
— Конечно.
Знаком она показала Марианне оставаться на полу; они уселись поудобнее, прижавшись спинами к панели, закрывающей ванну.
— Произошло нечто… пренеприятное, — сказал Джон. — Фанни сильно расстроена, оскорблена в своих лучших чувствах: ты же знаешь, она такая доверчивая…
Элинор торопливо вставила:
— Джон, мы все знаем, если ты говоришь про…
— Кошмар, — перебив ее, воскликнул он срывающимся от возмущения голосом. — В наши дни сплетни распространяются как лесной пожар. Даже если дело касается только членов семьи, через секунду о нем знают все вокруг. Фанни считает, что ее предали — с полным основанием, если вспомнить, сколько она сделала для этих никчемных девиц.
— Да.
— Элинор, она пригласила их, потому что считала себя обязанной — их семья столько внимания уделила Эдварду в юные годы. Она была с ними так доброжелательна, так щедра, в общем, как обычно, и тут мы вдруг узнаем, что Люси запустила когти в Эдварда и собирается женить его на себе, а он — Элинор, ты не представляешь, как нахально Эдвард держался с матерью и сестрой — заявляет, что все это чистая правда и они действительно собираются пожениться!
— О, — пробормотала Элинор. Она сидела, глядя прямо перед собой. Марианна взяла сестру за свободную руку и крепко ее сжала.
— Так значит… мать Эдварда знает?
— Она просто вне себя, — ответил Джон. — Можно сказать, обезумела. А ведь ты знаешь, что это за милая женщина — вы с ней знакомы. Она желает своим детям только добра, не более того, но когда она напомнила Эдварду, какой отличной партией стала бы для него Тэсси Мортон и с какой радостью она подарила бы им семейное имение в Норфолке, он рассмеялся ей в лицо. Ты можешь в это поверить? Рассмеялся!
— И правильно сделал! — одобрительно кивнула Марианна.
— Кто это там? — спросил Джон.
— Марианна, она сидит рядом со мной.
— Что она сказала?
— Сказала «не могу поверить», — ответила Элинор, не глядя на сестру. Марианна уткнулась лицом ей в плечо, трясясь от смеха.
— Совершенно с ней согласен, — сказал Джон. — Его поведение недопустимо. Верх неприличия! Неудивительно, что миссис Феррарс так отреагировала. Он не получит больше ни пенни. Никогда. Все мосты сожжены.
Элинор негромко спросила:
— А что сказал Эдвард ей в ответ?
— Как ни странно, почти ничего. По-моему, его молчание нечто вроде обороны. Даже когда мать пообещала — по-моему, с полным на то основанием — сделать все, чтобы помешать им в будущем, он практически не отреагировал. Просто повторил, что он обещал.
— Видимо, так оно и есть.
— О, прекрати! Чего стоит обещание, данное такой девице!
Элинор сделала глубокий вдох.
— Миссис Джей очень хорошо относится к Люси, Джон. И к нам она тоже была очень добра.
— Знаешь, — начал закипать Джон, — Люси, конечно, приходится миссис Дженнингс дальней родственницей, и раньше с ней не было никаких проблем, но все равно это уже слишком — заставлять парня, располагающего немалыми средствами, дать слово жениться, в то время как она сама не может похвастаться ни деньгами, ни родословной. Неудивительно, что люди задаются вопросом, нужен ей он сам или его кошелек. Миссис Дженнингс не виновата, что крестница ее покойного мужа — или кто она там? — ведет себя таким недостойным образом. Она не имеет к этому отношения. Что касается матери Фанни, то она просто образчик щедрости! Это же надо — предложить ему дом с шестью спальнями в Норфолке! Да еще и ферму, относящуюся к поместью. Как только он посмел отказаться! И притом так запросто. В общем, Эдвард сам постелил себе постель, ему на ней и спать.
Марианна прижалась ухом к трубке.
— Джон, и чем все закончилось? — спросила она.
— Закончилось?
— Ну да. Чем закончилась их ссора?
— Ну, — сказал он, — Эдвард хлопнул дверью, и мы понятия не имеем, где он сейчас. Фанни сказала мне: «О, Джон, вызови такси для этих негодяек и избавься от них. Пускай даже за наш счет — делай что угодно, только пусть они исчезнут». Я так и поступил. Только подумайте, какая щедрость с ее стороны, и это с учетом обстоятельств! Где сейчас Люси, мы тоже не знаем. Насколько мне известно, они с сестрой сразу кинулись к Палмерам, но, думаю, Томми быстренько куда-нибудь их сплавил. Он-то человек разумный. А мы тут пытаемся прийти в себя. Бедняжка Фанни! Она так страдает: вы же знаете, какая она чуткая. Она даже сказала, что лучше уж пригласила бы вас, а не сестер Стил.
— Надо же…
— Ну а миссис Феррарс, не откладывая дела в долгий ящик, отправилась прямиком к адвокатам. Если она что задумала, ей лучше не мешать, так что еще до обеда ее завещание будет переписано. Она не уйдет, пока они все не исправят. Повезло же старине Роберту! Теперь доля Эдварда достанется ему. И конечно, что-то перепадет и Фанни, хоть она нисколько не заинтересована в деньгах. — Он сделал паузу, а потом сказал:
— Так миссис Дженнингс все известно?
— Да, — ответила Элинор. — Это она нам рассказала.
— И как, вы думаете, она поступит?
Элинор улыбнулась в трубку.
— О, я думаю, что она будет всячески их поддерживать, Джон. Она обожает Люси и наверняка не одобрит, что Эдварда вот так вот выкинули из семьи. Семейные ценности для нее на первом месте, ты же знаешь.
