Розамунда Пилчер - Под знаком Близнецов
Многие мужчины были одеты в шотландские национальные костюмы. Ее церемонно представили миссис Клануильям. На голове у той был то ли парик, то ли птичье гнездо, увенчанное диадемой со старинными бриллиантами. Она сидела у камина, положив рядом палку и держа в руке бокал с крепким виски. Она сварливо сообщила, что не очень-то хотела ехать на вечеринку. Какой смысл приезжать на танцы, если не можешь танцевать? Громким голосом, свойственным плохо слышащим людям, она пояснила, что танцевать не может потому, что сломала бедро, упав со стремянки, когда пыталась покрасить потолок в ванной. «В следующем году мне исполнится восемьдесят семь лет», — небрежно добавила она.
Одним из ярких впечатлений был танец «восьмерка» в исполнении четы Кроутеров. Громкие возгласы мистера Кроутера звучали так, как будто он выкрикивал счет на спортивной площадке, а миссис Кроутер кружилась, и ее клетчатые юбки поднимались, открывая взглядам башмаки со шнуровкой вокруг лодыжек.
Было много шампанского, а какой-то забавный старичок с лиловым лицом говорил, что Таппи — замечательная женщина, и будь у него хоть немного здравого смысла, он женился бы на ней много лет назад.
Очень смутно запомнился Флоре танец с забавным названием «обдери иву», который она танцевала с Джейсоном. Он вел ее, кружа, вдоль длинного ряда других участников, и казалось, что это комната кружится вокруг Флоры. Непонятно откуда появлялись чьи-то руки и подхватывали ее. Пуговки на манжетах рукавов больно врезались в руки. Ее держали, кружили и возвращали обратно мальчику.
Анна Стоддарт была в этот вечер в удивительно элегантном платье, она сидела на диване рядом с Изабель и выглядела хорошенькой как никогда.
В какой-то момент Флора отвернулась от бара и, оказавшись лицом к лицу с Брайаном Стоддартом, начала высматривать на его лице следы синяка.
— Что ты на меня уставилась? — недовольно спросил он.
— Анна сказала, что ты наткнулся на дверь.
— Этот доктор Кайл вечно сует свой нос в чужие дела и чуть что — начинает махать кулаками.
— Так, значит, это Хью.
— Не прикидывайся, Роза, ты отлично знаешь, что это был он. А теперь еще будет хвастаться этим. Назойливый тип. — Он мрачно огляделся вокруг. — Я бы пригласил тебя танцевать, но эти прыжки не по мне, а музыканты, похоже, ничего другого играть не умеют.
— Понимаю, — сочувственно сказала Флора. — Тебе скучно. Одни и те же люди, одни и те же разговоры.
Брайан настороженно взглянул на нее.
— Роза, мне показалось или я слышу в твоем голосе нотку сарказма?
— Возможно. Очень слабую.
— Раньше ты была куда большей язвой.
— Ну и что?
— Я не узнаю тебя. Тебя будто подменили.
— Я не та девушка, которую ты знал, Брайан. И никогда ею не была.
— Увы, я и сам начинаю это подозревать. — Он потушил сигарету. — Как ни печально это сознавать, Роза, но я боюсь, что ты действительно изменилась.
— Попробуй измениться и ты.
Он посмотрел на нее прозрачными, как у птицы, глазами.
— Роза, избавь меня от этого.
— Ты когда-нибудь думаешь об Анне?
— Постоянно.
— Тогда возьми шампанское, подойди к ней и скажи, что она прекрасно выглядит.
— Это будет неправдой.
— Это может стать правдой. Все зависит от тебя. К тому же, — снисходительно добавила Флора, — это не будет стоить тебе ни пенни.
Почти весь вечер Энтони был рядом, они танцевали, но поговорить не удавалось. Потом он куда-то исчез, и Флора отправилась на поиски. Она нашла Энтони в столовой; он стоял у буфетного стола и накладывал на тарелку ломтики копченого лосося и картофельный салат.
— Для кого это?
— Для Анны Стоддарт. Она собирается уехать, а Изабель настаивает, чтобы она что-нибудь съела.
— Я хочу поговорить с тобой.
— Я тоже хочу поговорить, но никак не получается.
— Может, сейчас? Только вот где…
— Знаешь старую буфетную, где миссис Уотти и Изабель чистят серебро?
— Да.
— Хорошо, возьми шампанского, пару бокалов и иди туда. Сделай вид, что спешишь на кухню. Я найду тебя там.
— Нас не хватятся?
— За десять минут — нет. А если и хватятся, то подумают, что мы где-нибудь целуемся. Нам это позволительно.
Флора взяла открытую бутылку, два бокала и как ни в чем не бывало направилась по коридору в сторону кухни. Ей удалось незаметно проскользнуть в буфетную.
Это была узкая продолговатая комната с окном в дальнем конце и длинными шкафами вдоль стен. От маленького, накрытого клеенкой стола пахло мастикой, деревом и чистящим порошком. Флора села на стол. Вскоре Энтони с заговорщицким видом проскользнул в комнату, закрыл за собой дверь и прижался к ней спиной, как попавший в окружение герой плохого фильма.
— Наконец-то мы одни, — сказал он и широко улыбнулся. — Такого трудного вечера, как этот, у меня еще не было.
— Пусть это послужит тебе уроком. Надо думать, с кем обручаешься.
— Не читай мне мораль. Мы оба влипли.
— Энтони, я хочу знать, что сказала Таппи.
Его улыбка погасла. Он подошел к столу, взял принесенную Флорой бутылку и наполнил бокалы.
— Она очень рассердилась.
— Правда?
— Правда. Таппи умеет быть очень грозной. — Энтони взгромоздился на стол рядом с Флорой. — Устроила мне форменный разнос. «Ты никогда мне не лгал, а теперь позволяешь себе такие выходки», ну и так далее.
— Она еще сердится?
— Ну что ты! Она очень отходчивая. Поцеловала меня, и мы расстались друзьями. Меня простили.
— А меня?
— Тебе она сочувствует. Я сказал, что вина лежит полностью на мне. А ты откуда узнала, что я признался Таппи?
— От Хью.
— Представляешь, он давно обо всем догадался.
— У меня нет шрама на руке.
— Просто тысяча и одна ночь! Юноша с отметиной в виде звезды и сабли на заднице и есть принц. Никогда не замечал этого шрама у Розы. — Он сделал глоток шампанского и задумчиво уставился на свой бокал. — Хью приехал раньше всех. И сразу вцепился в меня: мол, надо поговорить. Я чувствовал себя, как нашкодивший школьник, которого вызвали к директору. Мы тоже пришли сюда, поскольку больше некуда было, и я рассказал ему всю эту длинную, запутанную историю. О тебе и Розе, о разводе ваших родителей, о том, что Роза улетела в Грецию, оставив тебя в своей квартире в Лондоне. Он потребовал, чтобы я признался во всем. И пригрозил в противном случае, что расскажет ей все сам.
— Если бы ты этого не сделал, я бы не выдержала сегодняшнего вечера.
Энтони нахмурился.
— Не понимаю.
— Нельзя лгать так долго. Тем более тому, кто тебе доверяет. Кого ты любишь. А эту неделю я только и делала, что всех обманывала. И у меня это не очень хорошо получалось.
