Джин Стоун - Тайные судьбы
Кто-то вошел в библиотеку, и Чарли испуганно вздрогнула. Она натянула на колени платье и обернулась. Нет, это не Элизабет Хобарт, это дворецкий принес серебряный поднос с непонятными маленькими шариками в вазе, поставленной с геометрической точностью в самом центре кружевной салфетки.
– Прошу вас, это марципаны, – сказал дворецкий и протянул поднос.
Чарли никогда не пробовала марципаны и вообще никогда о них не слышала. Она осторожно взяла розовый шарик, украшенный половинкой такой же марципановой вишни.
Дворецкий предложил конфеты Питеру, но тот отказался.
Дворецкий удалился, а Чарли сидела и смотрела на загадочное угощение. Она взглянула на Питера: он улыбнулся. Тогда Чарли с опаской откусила кусочек и медленно прожевала мягкую миндальную массу, сожалея, что не взяла с подноса салфетку, и не зная, обо что вытереть липкие пальцы.
– Питер, – строго произнес громкий властный голос, именно такой, как описывала его Тесс.
Чарли засунула в рот остатки марципана и торопливо облизала пальцы. Она встала, еле держась на ватных ногах, ожидая, когда ее представят женщине, которую очень скоро она станет называть матерью.
Одного взгляда на Элизабет Хобарт было достаточно, чтобы понять, что все будет не так просто. Миссис Хобарт подставила Питеру щеку, и он, как и ожидалось, запечатлел на ней поцелуй.
– Мама, – сказал Питер, – ты прелестно выглядишь.
«Прелестно» вряд ли было подходящим словом. Чарли сказала бы «величественно» или «царственно». Интересно, так ли держится настоящая королева, каковой являлась мать Марины.
– Это Чарлин, – сказал Питер, подводя Чарли к матери.
Какая еще Чарлин? Имя неприятно царапнуло слух Чарли. Сколько она себя помнила, ее всегда звали Чарли. Чарлин – это не она, а кто-то другой.
– Рада познакомиться с вами, миссис Хобарт, – попыталась улыбнуться Чарли и протянула руку. Ладонь Элизабет Хобарт была сухой и прохладной. Едва коснувшись руки Чарли, миссис Хобарт тут же отдернула свою руку. Возможно, она почувствовала, какие у Чарли липкие пальцы.
– Добрый вечер, Чарлин, – сказала Элизабет, и это было все.
Она направилась к креслу с высокой спинкой и села, расправив длинное черное бархатное платье. И хотя в камине пылали дрова, Чарли почувствовала озноб.
– Ну как там Амхерст? – спросила Элизабет Питера, как будто Чарли не было в комнате.
– Прекрасно, мама.
– А как библиотека?
Чарли догадалась, что она спрашивает, как продвигается строительство крыла библиотеки, которое будет носить имя Максимилиана Хобарта. Семья Хобартов сделала этот подарок колледжу в благодарность за то, что Джон, младший брат Питера, был принят на первый курс, несмотря на низкие оценки.
– Стройка идет полным ходом.
Элизабет кивнула и уставилась на огонь. Видимо, ее удовлетворила полученная информация.
Питер кашлянул, взял кочергу и помешал дрова, которые начали стрелять и шипеть.
– Чарлин из Питсбурга, мама, – сказал Питер.
– Помню, ты упоминал об этом. – Элизабет повернулась к Чарли. – Ваш отец занимается сталелитейным бизнесом?
Чарли замялась и взглянула на Питера, лицо которого выражало немую мольбу.
– Да, – подтвердила она.
Что-то треснуло в камине.
– Чарлин учится на последнем курсе Смитовского колледжа, мама, – добавил Питер.
Элизабет бросила взгляд на Чарли.
– К сожалению, я не имела возможности посещать колледж, – объявила она.
Чарли набрала воздуха в легкие, словно готовясь прыгнуть в воду с высокой вышки.
– Я тоже не имела такой возможности, – сказала она. – Но я сумела получить стипендию и ничего не плачу за учебу.
– Вот как, – удивилась женщина, высоко подняв брови, и опять повернулась к огню. – И чем же вы собираетесь заняться после окончания учебы?
В поисках поддержки Чарли взглянула на Питера. Сейчас был самый подходящий момент оповестить миссис Хобарт, что они с Питером собираются пожениться. Пришла его очередь действовать решительно, но Питер молчал.
– Я бы хотела открыть магазин женской одежды, – сказала Чарли. – Возможно, даже несколько магазинов.
– Вы изучаете бизнес?
– Да.
– Я думала, в Смитовском колледже преподают главным образом гуманитарные науки.
– Это так.
– Тогда зачем вы поступили в Смитовский колледж, если вас интересует бизнес?
– У них прекрасная программа. Экономика сейчас мой основной предмет.
Миссис Хобарт резко повернулась к Чарли.
– Мало кому из женщин удается добиться успеха в бизнесе, – объявила она. – Несмотря на все утверждения борцов за женскую независимость.
Чарли снова взглянула на Питера. Она не знала, что отвечать. Почему он не хочет сообщить матери об их планах? Почему он ее не защищает?
– Я могу подавать чай? – внезапно раздался голос за спиной, и Чарли вздрогнула.
– Только не для меня, Рандольф, – сказала миссис Хобарт и встала. – Я сегодня собираюсь пораньше лечь спать.
Она вышла из комнаты не попрощавшись. Дворецкий последовал за ней с чайным подносом.
Чарли сгорбилась. Она старалась удержать слезы.
– Твоя мать меня ненавидит.
Питер подошел к ней и взял за руку.
– Не надо преувеличивать. Это ее обычная манера держаться.
Чарли вырвала руку.
– Ты говоришь, обычная манера держаться? Ты что, ничего не понимаешь? «К сожалению, я не имела возможности посещать колледж». «И чем же вы собираетесь заняться после окончания учебы?» Боже мой, Питер, да она меня ненавидит.
– Подожди, не будь слишком строга к ней.
– Дело даже не в ней, Питер, – покачала головой Чарли. – Дело в тебе.
– Во мне?
Она посмотрела ему в глаза. Они казались такими наивными. Питер как будто не понимал, что он совершил. Или, наоборот, не совершил.
– Прежде всего ты представил меня как Чарлин.
– Мать терпеть не может уменьшительных имен.
– И ты... – Чарли остановилась, не в силах заставить себя продолжать, затем все-таки выговорила слова, от которых зависело ее будущее: – Ты не сказал, что мы хотим пожениться.
Питер встал и подошел к камину. Чарли разглядывала рождественскую елку и думала, как она ошибалась, предполагая без труда войти в семью Хобартов, и не только в нее, а вообще в любую богатую семью. Ее мечты о жизни в особняке, о деньгах и красивых вещах, о том, чтобы навсегда забыть о выплате процентов за дом, улетучились вместе с дымом, сгорев на красных углях в камине.
– Ты ведь боишься своей матери?
Питер рассмеялся, но не стал отрицать.
– Вот почему ты не пригласил меня на День труда. Вот почему ты выдумал отговорку на День благодарения. – Слезы потекли у нее по щекам, и Чарли не могла их остановить. – Ты с самого начала знал, как ко мне отнесется твоя мать, но ты не решаешься ей противоречить.
