Мартина Коул - Две женщины
Она хотела замолчать, чтобы не настраивать его еще больше против себя, но слова безудержным потоком уже лились из нее.
– Я должна выслушивать все их рассказы, все их горести и печали, должна знать, что они нормально выглядят, что у них есть чистая одежда, что есть кто-то, кто заботится о них. Я должна разговаривать с ними, успокаивать их, вселять в них надежду, когда у них выдается дрянной день. У нас дома маленький Барри, у него режутся зубки и болит ушко, а я не могу даже купить ему лекарство, потому что тебе не приходит в голову заехать домой и оставить денег. Я назанимала у всех, включая твою мать, пока ждала, что ты соблаговолишь принести деньги на содержание семьи. Поэтому не говори мне о том, что я тебя опозорила. Я покупала в долг в двух магазинах, и теперь они не хотят мне дать даже совсем чуть-чуть, пока я не верну им. Твое имя больше ничего не значит. Тебя выбросили на свалку – тебя и моего отца. Баннерман постарался. Ну и что мне остается делать, как не идти на панель? Ждать Санта-Клауса? Ладно, делай то, что собирался, бей меня руками, ногами, как хочешь. Мне все равно.
Она посмотрела в красивое лицо своего мужа и снова почувствовала силу его притяжения. Она поняла, что в нем привлекает Розель. Он красив и опасен. Почему она никогда не замечала этого раньше?
Барри смотрел на жену в течение долгих пятнадцати минут, впитывая в себя ее нервозность. Он ощущал, как страх волнами исходит из нее. Но он не видел Сьюзен – мать его детей, порядочную, искреннюю и достойную уважения женщину. Он смотрел на нее глазами Розель. Перед ним было убогое ничтожество, источавшее одно лишь зловоние. Никогда в своей жизни его не унижали так, как сегодня вечером.
И во всем была виновата она.
Она представила его всем в истинном свете, и он никогда не простит ей этого. Он наотмашь ударил ее по лицу. В уютном салоне его новенькой машины удар прозвучал отчетливо и звучно. Он купил эту машину, чтобы произвести впечатление на Розель и других девочек. Он купил ее, ни секунды не задумываясь о своей собственной семье.
– Ты думаешь, ты круто обломала меня сегодня?
Он снова ударил ее, на этот раз сильнее, затем еще раз. Ему нравилось наблюдать за тем, как она пытается спрятать лицо и голову, прикрывая их руками. Он осыпал ее градом ударов, не прекращая говорить с ней тихим протяжным голосом. Наконец он открыл дверь и вытолкнул ее наружу на мокрый тротуар. Неуклюжее тело плюхнулось на землю, словно мешок с картошкой.
Он тоже вышел, обошел машину и начал бить Сьюзен ногами. Сначала несильно, затем все сильнее и сильнее, пока тело не стало отлетать от ударов на полметра. Освещаемые фарами, они были словно на сцене. Двое полицейских выскочили из остановившейся машины и побежали по направлению к ним.
– Вот, пожалуйста, констебль, заберите ее. Заберите эту уродливую стерву, она мне больше не нужна.
Барри оставил их стоять над лежащей без сознания женщиной, уверенный в том, что они, как обычно, не станут ввязываться в семейные разборки. Сьюзен скажет им все, что они захотят услышать, и он, как всегда, будет в полной безопасности.
Вскочив в машину, он сдал назад и, выехав с автостоянки, как ненормальный понесся назад в Вест-Энд к Розель. К женщине, которую он должен был ублажить, если хотел остаться с ней в прежних отношениях.
Полицейские посмотрели на лежавшее на тротуаре тело и вздохнули:
– А это был не Барри Далстон?
Старший кивнул:
– Именно. Давай отвезем ее в больницу, пусть там с ней разбираются. У меня сегодня нет никакого настроя на домашние разборки.
Сьюзен потеряла ребенка на заднем сиденье полицейской машины, что сильно огорчило констебля Хатчинсона.
– Вся эта кровь и все такое… Неужели эти женщины никогда не научатся стоять за себя? Сколько раз нас вызывали к ним домой – не сосчитаешь. И самое главное, она ведь примет своего урода назад. Как всегда…
Им не приходило в голову, что, по существу, иного выхода у Сьюзен и не было.
Глава 16
Сьюзен смеялась, что-то пьяно выкрикивая. В помещении можно было хоть топор вешать от табачного дыма, а музыка играла так громко – люди друг друга не слышали. Тем не менее пьяные разговоры в кабаке не прекращались ни на минуту. На маленькую импровизированную сцену вышел стриптизер, и Джун завизжала. Блондин с коротко стриженными волосами и рельефными мускулами был великолепен.
– Ну-ка, покажи себя, сынок!
Как всегда, голос Джун звучал громче других.
– Я видела штучки и побольше, – заметила Айви. Айви чувствовала себя в своей стихии. В последнее время ей очень нравилось проводить здесь вечера. Долгие годы она избегала злачных мест, заявляя, что они для нее слишком вульгарны. Но теперь она стала самой собой и с жаром окунулась в буйное ночное веселье. Перемены в ней шокировали всех, включая ее сына Джоуи. Сьюзен отныне была ее любимицей. Айви узнавала в ней себя в молодости, когда она, как и Сьюзен, пыталась выжить и при этом не сойти с ума. Иногда даже Джоуи жалел свою дочь. После одной из стычек с Барри Сьюзен потеряла ребенка и стала прихрамывать – он раздробил ей кость лодыжки. Это ужаснуло даже Джоуи, и, подстрекаемый Джун и своей матерью, он хорошенько отлупил Барри. Барри даже не пытался сопротивляться, когда его били, все принял как должное. Он понял, что на сей раз зашел слишком далеко.
Но глубоко в душе Джоуи знал: он бьет Барри не столько за Сьюзен, сколько за себя. Джоуи постоянно просил зятя замолвить за него словечко перед Иваном, хотя знал, что Барри и не подумает этого сделать. Барри был на коне, он поднялся и стал выше своего подельника, и это сильно злило Джоуи. Обида буквально пожирала его изнутри.
Затаенная враждебность, которой не было раньше, жирной чертой пролегла между ними, и по этой причине Джоуи в последнее время больше интересовался жизнью дочери. В этом заключался единственный способ отомстить Барри, и Джоуи с радостью использовал такую возможность.
Плюс золотые дети. Как бы ни смотреть на Сьюзен, никто не мог отнять у нее умения быть хорошей матерью. Это отмечали все и хвалили ее за те усилия, которые она вкладывала, чтобы вырастить хороших детей в нечеловеческих условиях. Сегодня, однако, она наконец отдыхала душой – была пьяна и шумно радовалась всему происходящему. Джоуи засмеялся, видя, как она попыталась встать со стула и тут же плюхнулась обратно.
Стриптизер извивался перед зрителями. Он играл своим телом перед лицами женщин и позволил одной из самых смелых зубами снять с его бедер узкую полоску ткани.
– Подойди ко мне, сынок, я специально для тебя достану свою челюсть.
Реплика Айви заставила всех собравшихся грохнуть от хохота.
– Заткнись, мать, перестань пугать мальчика.
