Наш папа - прокурор (СИ) - Тимофеева Ольга Вячеславовна

От неожиданности захлопываю блокнот. Женское имя я не знаю. Зато мужское узнаю.

Двойня. Но у того, кто там записан, нет брата.

Сначала Варя, теперь… Это же не совпадение?

А если и его усыновили? Та двойня… Кто усыновил одного ребенка, мог усыновить и двоих.

Теперь я точно не хочу дальше это расследовать. Это не мое дело. Какое я право имею вмешиваться? Кому нахрен нужна эта правда, если у них крепкая, дружная семья. И мне все равно. Мне на самом деле все равно. Я люблю их за то, какие они, а не за то, кто кому кем приходится или не приходится.

Глава 42. Саша. Ахилл

Спустя неделю

Даже не верится, что я выписываюсь из больницы. Может, дома будет отчасти сложнее, но это все же дома. Еще больше воодушевления от того, что это мой новый дом. Да, пока с нами будет жить Юрина мама и Сара, но без них я пока никак.

За это время центр тоже стал отчасти домом, поэтому на выписку приходят все врачи, что за нами присматривали, медсестры. Маленький праздник для моих девочек. На улице нас тоже встречают пять машин. Все наши друзья, Юрины родители. Даже большая панда с цветами и шарами поздравляет меня. Рядом с ней Рома. Определенно это он заказал от себя бонус, потому что Юра все же более консервативен в праздничных мероприятиях.

Я их сравнивала. Все время пока вынашивала детей сравнивала. Да, с Ромой весело и просто, да он легкий сказать комплимент или сделать подарок, да, у него дофига денег.

Но рядом с собой всегда чувствовала другого мужчина. Того, что лучше сделает, а не скажет. Того, что скроет чувства ото всех, но покажет только мне. Того, который меняется ради своей семьи. Того, который признает свои ошибки, если ошибся, или будет доказывать всеми возможными способами, что это была не ошибка.

Я двигаюсь в такт музыке, которая играет рядом с пандой. Как же хорошо на свободе, вне стен больницы. Подумать только, уже сентябрь. И я треть лета провела в больнице, но у всего есть своя цена.

Так много цветов и шаров, еще больше, чем было, когда я родила. Это невероятно приятно. Все Юрины, а теперь и мои друзья дарят нашли время, чтобы приехать, собраться в моменте, отпраздновать с нами и новоселье, и выписку.

Мы рассаживаемся по машинам. Последний раз в Юриной машине я ехала рожать, теперь назад, уже с тыквочками.

Оборачиваюсь назад. Там в ряд пристегнуты детские автокресла с тремя нашими крошками. На каждом подписано имя.

– Тыкводел Домбровский, вам зачет, – веселю Юру, когда он отъезжаем от центра. – Тыквочки все удались.

– Обращайся еще, если надумаешь. – Оглядывается на них и снова возвращается к управлению машиной.

– С ума сошел? Не надумаю. Даже не проси. Никаких мальчиков.

Многозначительно ухмыляется и ведет машину.

Я правду ему сказала. Больше нет. Никаких. Никогда. Остановимся на трех.

Я любуюсь природой, домами. Так скучала в больнице по всему этому. По возможности свободно куда-то сходить, погулять, не жить по режиму. Видеть за окном разнообразные пейзажи, а не один.

– Приехали.

Наконец Юра паркуется возле дома. Мы приезжали сюда один раз, зимой. Все ощущалось по-другому. Ночь, камин, новый год, мы одни в доме.

Сейчас – полная противоположность и последствия того визита.

Ахилл.

Кажется, скоро приедет мамми... Кожаный с утра сделал загадочное лицо и пообещал сюрприз! Неужели... с утра заедаю стресс, хожу из угла в угол... О, мамми, где же ты?! Меня уже начинает колбасить. Немного подрал диван, ачетакова?! Был взволнован, имею право... потом уснул! А сейчас я чувствую... Саня моя близко! Только бы скорее зашла в дом....

Запрыгиваю на подоконник. Сижу. Жду.

К дому подъезжает машина...

Нет, это не паппи. Дед. Хороший мужик. Щедрый и умный, душа компании. Он за разнообразное питание. Сказал, что я его компаньон по непотребствам, чтобы это не значило... Его я люблю, с ним все перепробовал. Даже алкоголь, было дело... Дед хандрил, накапал себе в бокал пахучей коричневой дряни, а мне валерьяночки! Сказал - от нервов-с. Хорошо вышло, душевно посидели... он запел про коня, я подмуркивал... паппи долго ржал, спрашивал с утра не хочу ли я похмелиться, ну штош... будет и на моей улице праздник!

Вот она... чёрная машина заезжает во двор! От волнения скребу лапой по стеклу...

Саняяяяя, мАаааая.

Вернулась. Живая. Выходит из прокурорской машины. Я уж подумал, что кожаный наврал, не увижу я её больше... в питомник иногда возвращались старые и грустные коты, когда их хозяева пропадали... но в моем огромном пушистом сердце жила надежда!

Прокурор сначала показывал мне картинки с Саниным голосом. Потом вообще сюда перевез. Как псину сутулую в шлейке выгуливал, с ума сошёл! Где я, а где ограничения?! Ну в квартире-то лучше, хотя и тут есть плюсы. Свежий воздух полезен. Поохотится можно - листики, птички, стрекозы! Деревьев куча, дери не хочу, без криков надоедливых! Мебель им жалко, жмотяры... А еще я на дерево залез. Сам. Што я не тигр? В моем роду даже еноты были... давно... Дерево не шкаф, там ошалеть как высоко было. Я взобрался на него как леопард, в два счета... вот слезть не смог, каюсь. Но тут паппи и проявил себя, вызвал каких-то мужиков в спецовке. Они загнали во двор шайтан-машину с корзинкой и сняли меня. Сначала я хотел сопротивляться как лев, а потом кушать захотел и сдался без боя! А вдруг мужики уедут, я ж не кукушка, чтоб тут гнездо вить... Прокурор опять ржал... называл меня Икаром, но сказал, что Сане ни слова, чтобы не волновалась. Дед накапал мне валерьянки... Жизнь опять наладилась! На дерево больше не тянет.

К нам во двор заезжают чужие машины. Народу прибывает и каждый потискать меня захочет. Ради хозяйки потерплю. Спрыгиваю с подоконника. Кручусь под дверью. Ну давайте уже, открывайте. Не томите! Саня, мамми, мау!!!

Кто-то открывает дверь, я встречаю хозяюшку свою первым. И единственным!

– Ахилл! – Саня опускается передо мной на колени.

Дааааа, ну наконец-то, дождался! Я твое божество. А ты моя любовь, моя самая заботливая. Самая-самая нежная. Знаешь, где меня почесать, чтоб кайфанул! Не верю своему счастью! Она вернулась! Чтоб я еще хоть раз симулировал болезнь... никогда! Разлука была слишком долгой!

Она гладит меня. Трется щекой.

– Котик мой, о... да ты тут жил неплохо, и вес набрал, мне кажется, дружок!

– Ничего он не набрал, – заступается паппи, – мы тут разнообразили меню его, стресс заедали.

Набрал-схуднул, какая разница! Меня ничем не испортить! Трусь головой о ее ноги, руки, помечаю своим запахом, моя... мурчу довольно.

– Ахилл, смотри, с кем я вернулась, ребята. – Саша кивает богатырям.

Передо мной опускают три люльки. Там куклы какие-то. Большие. Шевелятся.

Это котятки ваши что ли? Зачем так много? Я думал, что у кожаных по одному котёнку за раз... а тут?! Три! Прокурор, ты чё?! Да они скоро больше меня станут.

Нервно сглатываю... к такому меня не готовила жизнь!

– Это Аня, Таня, Марина – детки, которые у меня в животе росли.

– Ясно-понятно, – котятки, спят… пытаюсь понюхать одну. – К ним нельзя прыгать, царапать, они еще очень маленькие и нежные.

– Саш, ты так ему объясняешь все, как человеку, – смеется болезненный. И он тут. Как же. Мало было видимо одного испорченного ботинка.

– Я знаю, что он меня понимает.

Еще бы...

Обхожу по очереди каждую люльку и нюхаю кошечек. Чтобы чего не спутать с другими. Приятненькие. Молочком и Саней пахнут.

– Давайте детей в комнату. – Командует бабуля. Котят уносят, я иду за ними.

Ну куда… они их несут... ээээ, зачем туда?! Черт, я такое себе местечко облюбовал в одной кроватке. Заняли.

– Ахилл, негодник. Говорила же не лезть в детскую кроватку! - причитает бабуля.

Так свободно же было? Бабуля - контролер моей совести. Уснуть ей не дает никогда. С кроватки гоняет, деду не разрешает со мной лакать валерьянку часто! Ну штош... сейчас нельзя, а потом можно будет, дети маленькие, там ещё и мне место останется!