Дочь мэра (СИ) - Орлова Юлианна

Глава 49

День рождения Миши проходит мимо меня. Я что-то совсем расклеилась, еще и температура с ног сбила. Даже на празднике не была толком. Так тортик попробовала и в кровать баю…Меня стараются не трогать, думали даже праздник перенести, но я настояла на проведении. В смысле ради меня двигать тожество?

Это день Рождения Миши! Этот день всего лишь раз в году, да и увольнительный дали только на день Рождения и день после него, чтобы добраться в столицу. Все.

Так что…не надо портить всю малину ради моих соплей и температуры.

Сплю беспокойно. Ко мне пару раз кто-то заходит и трогает лоб, думаю, что это мама, следом папа. Меняются…Но я так и лежу с закрытыми глазами, то проваливаясь в сон, то вырываясь из загребущих рук Морфея.

Утром мне в разы лучше, но слабость все еще присутствует. Миша вызвался отвезти меня в больницу, чтобы попасть к лору, а то всех беспокоят мои сопли.

Но я, как почти доктор, понимаю, что их наличие не так уж и плохо.

— Ну что, готова? — Миша просовывает голову в мою комнату. Я даже стука не услышала, так задумалась. Утонула в ватных мыслях.

— Да, поехали…

На самом деле был один кандидат на то, чтобы отвезти меня в центр. Ясное дело, что я бы лучше пешком пошла, чем с ним. Какая-то жгучая злость у меня на Сашу в последнее время, хотя он ведет себя практически образцово. Явно почуяв, что я и Богдан…на этой мысли стопорюсь, ведь я понятия не имею, что у нас произошло.

Хоть и запрещаю себе страдать, но сердце болит, кажется, что его вырвали с корнями…настолько сильно ноет в каждой клеточке.

— Ты сегодня получше выглядишь, — брат делает мне комплимент и целует в лоб.

— Теперь я цветом похожу на живого человека, да?

— Ты всегда красотка, даже с цветом лица, близким к серому.

О да, сейчас я и правда Афродита. Душ приняла и на том «спасибо».

Мы отправляемся в клинику, где меня тщательным образом осматривает сначала терапевт, затем лор. Никаких отклонений, как я и говорила всем, но раз им так захотелось меня проверить «на вшивость», то кто я такая, чтобы отказывать?

После забора мазков с горла, носа, уха и чуть ни со всех поверхностей моего тела, меня отпускают с новым предписанием, куда добавляют обычную морскую соль для промываний. Даааа, ради этого мы по пробкам ехали. Улыбаюсь в ответ на чрезмерную опеку своих родителей, но с гордым лицом киваю врачам.

Я промывала физраствором. Теперь буду морской солью, эффект ведь будет один и тот же. Эх.

— Давай в твою кафешку любимую зайдем, — предлагает Миша, как только мы выходим из клиники.

Есть у меня слабость — сладости в любимом кафе, куда я всегда-всегда захаживаю, если оказываюсь в центре.

Мне сейчас просто необходим торт «Красный бархат», чтобы пережить все, что происходит.

А еще я постоянно думаю о том, почему Богдан спустя столько дней не объявился лично. Конечно, он написал сообщение, были звонки с незнакомых номеров (которые, я уверена, относятся, опять же, к нему), но помпезных поступков не было. Ничего.

То есть, когда речь зашла о чужом букете, так он примчался ночью и залез в окно, а когда я прошу поговорить, меня игнорируют днями напролет, а потом просто звонят и пишут сообщения? Все, да?

Я никому не рассказывала деталей, хотя Миша меня и пытал, обещая снять с Исаева кожу, но я и тут его…защищала. Не так важно, что случилось между нами, но мне невыносима мысль о мордобое.

Даже порывалась ответить, но на языке было так много колкостей, что решила не рисковать. Наверное, мне тоже надо остыть, ведь злость в решении проблем не помощник. Но, по правде говоря, я понятия не имею, о чем с ним говорить по телефону. Тут надо видеть глаза, чтобы все понять.

Да и к тому же, как бы там ни было, у него есть мой адрес, он знает, где я практикуюсь, знает, где учусь. Увидеть меня — вообще не проблема. Было бы желание это сделать, а желания, видимо, нет.

Конечно, меня разрывает чувство опустошения, а еще я адски скучаю по человеку, в которого влюбилась без остатка. Это накладывает на меня чувство безысходности, потому что с подобным я сталкиваюсь впервые.

Но в ту же минуту я глушу в себе упадническое настроение. Даже несмотря на то, как сильно люблю Богдана Исаева. Иногда кажется, что и дышать без него становится невыносимо, но все-таки ведь дышу как-то? И это пройдет, да?

— Давай, сладостей хочу адски.

— Ты ж мой китенок, которого выбросило на берег.

— Если ты так со своей девушкой шутить будешь, то не будет у тебя девушки, — с юмором отвечаю брату, но тот сразу становится смурным. — Эй, Миш, ну я пошутила…

— Та замяли, — он с темы быстро съезжает, получше меня. — Когда папе правду расскажешь?

Я прикусываю нижнюю губу и задумчиво рассматриваю плывущие на небе облака. Облачко. Больно колет в груди. Это слово даже с интонациями Богдана в голове произносится.

Папе расскажу, а то мама сама расколется. И чем быстрее я это сделаю, тем лучше. Ставлю себе рубеж — сегодня, дальше тянуть просто некуда.

— Да вот вечером и расскажу, чего уже…тянуть кота за причинное место.

— Наконец-то, а то я уже и сам несколько раз чуть не спалился, — с ухмылкой произносит Миша, перехватывая мою ладонь, пока мы переходим дорогу в сторону ТЦ.

— Да? А я думала, ты от природы у нас разведчик.

— Ну такое, Янка, не когда с батей говоришь. Он у нас просто вынуждает людей на чистую воду выходить.

Что да, то да, врать ему невыносимо. Невозможно.

— Ян, — зовет меня Миша. Мы останавливаемся возле входа в ТЦ. — Прости, — произносит он, на что я вопросительно изгибаю бровь. В следующее мгновение меня сковывает стальным захватом. В нос ударяются знакомые нотки.

По коже моментально скользят мурашки, а тело замирает, расплываясь в сильных руках.

— Всем оставаться на местах, работает спецназ, — звучит в ухо. Губами Богдан проезжается по мочке, заставляя меня дрожать.

Кажется, я в шаге от того, чтобы потерять сознание.

— Вам надо поговорить, Яна. Он пиздюк, конечно, заставил нервничать, но причина уважительна. Я тебе обещаю.

У меня душа в пятки уходит, но сил оттолкнуть знакомые руки, бережно удерживающие и прижимающие к горячей груди, нет. Богдан целует меня в ушко и трется щекой, практически мурча от удовольствия. Мое сердцебиение срывается на безумный ритм.

Я так сильно рада его видеть, но точно не готова показать, насколько сильно, ведь я еще ничего не знаю, и не уверена, что его пояснения меня устроят. Как же адски я скучала…

— Поговори со мной, Облачко, я так скучал. Чуть не сдох за эти неполные сутки.

Неполные сутки. А до этого что было? Миша машет мне и поглядывает виновато так. Предатель же, да? Злиться на него все равно не могу.

— Что ж, я тоже чуть не сдохла, пока пыталась с тобой связаться, — я сейчас не показываю характер, а говорю правду. Руками впиваюсь в его горячие ладони и очень стараюсь от себя их оттянуть, но не тут-то было.

Богдан, будто бы в насмешку, только сильнее меня сжимает, позволяя только развернуться к нему лицом.

Теперь я вижу его расквашенное лицо, ладно не совсем расквашенное, но явно подбитое. Тут и ловлю удар под дых. Воображаемый, конечно. На таком знакомом родном лице только-только зажили старые раны и вот опять.

Взгляд тоже побитый и очень грустный, хоть на губах блуждает та теплая улыбка Исаева, от которой ноги подкашиваются.

— Яночка, — он касается моего лица бережно и так нежно, все еще удерживая за талию, плотно к себе прижимая. — Я тебя так люблю, — лицом упирается в мое и то на губы смотрит, то в глаза. Преданно так, как никогда.

Не сказать, что внутри все не растапливается от его слов, сказанных мне на полном серьезе и так, что веришь каждому…

Мне от этого так паршиво, сразу складывается ощущение, что я все не так поняла и виновата в своих собственных страданиях и в страданиях Богдана.