Элизабет Обербек - Модельер
Лебре сохранял дистанцию весь остаток рабочего дня. Шарль спросил Клода о пластыре, о поездке в Нью-Йорк. Другие же быстренько исчезли в своих офисах-ульях.
До полуночи он работал над дизайном вечернего платья для мадам Лоро, предназначенного для ее визита в Грецию. Несмотря на директиву Лебре сделать внушительное королевское платье из шелка, Клод придумал легкое летящее без рукавов, подчеркнув ее длинные изящные руки. Прикрыл ее слегка располневшие бедра волнистым шифоном. Платье будет прозрачным, искрящимся, очаровательным и сложным. Он выбрал крепдешин цвета темной фуксии, а для украшения подола — бледный шифон. Все контрастировало с ее каштановыми волосами. И еще сквозная застежка из маленьких черных пуговиц от шалевого воротника до остроносых серебристых туфель. Из драгоценностей он выбрал браслет из черного оникса и жемчужные подвески с вкраплениями это же камня. Лучше всего, чтобы ее волосы были стянуты в тугой пучок.
Идеи легко приходили в голову Клода. Он даже не заметил, как пролетело три часа. Затем он сделал два очень детализированных запасных варианта, но при этом постоянно думал о Валентине.
Он остался доволен своей работой и положил стопку рисунков на заваленный стол Лебре.
В восемь часов утра, в день празднования дня рождения Дидье, Клод уже ехал по мокрой брусчатке Сенлиса. Он специально приехал утром, чтобы понаблюдать за пробуждением родного города от ночной дремоты. Колокольня, построенная в одиннадцатом веке в римском стиле на окраине города, кафе на площади Нотр-Дам, маленькие магазинчики на петляющих улочках, отель «Де Вилль», мэрия, липовые деревья, табачная лавка, кафе «Ла Капитьен» — все выглядело как любимые игрушки какого-то другого человека из прошлого.
Он припарковал машину на узкой улочке неподалеку от своей мастерской. Что? Новая машина рядом с его домом? Он направился по узкой улочке Мекс, окруженной высокими стенами, к кладбищу, где были похоронены родители. Прошел мимо молодого человека лет тридцати, тот быстро шагал по улице.
Новое лицо? Чуть не врезался в мадам Ружье, которая владела пекарней на этой улице. Это была женщина крупного телосложения. Наклонив голову, она направлялась к своему заведению по пустынной улице, продуваемой всеми ветрами.
— Мадам Ружье, вы не узнаете меня?
Она на мгновение застыла.
— Клод, как приятно увидеть вас здесь. — Ветер завернул край ее шерстяного шарфа на плечо, Клод поправил его. — Ох уж этот ветер! В этом году как никогда плохая зима, сырая и холодная. — Она внимательно посмотрела на него и заметила пластырь на лбу. — Позвольте угостить вас пирожными амадин. Они свежие, только из печи. — С детства это были его любимые пирожные.
— С удовольствием, мадам.
Они вошли в пекарню, запотевшие окна сохранили запах свежеиспеченного хлеба, в пекарне было жарко. Мадам Ружье улыбнулась ему, ее маленькие глаза светились. Она направилась в подсобку и вернулась, гордо держа на маленькой тарелочке миндальное пирожное.
— Это для вас, нашего знаменитого модельера из Сенлиса.
Клод поклонился и поблагодарил ее. Он сидел за одним из столиков и наблюдал, как суетится хозяйка, готовясь открыть пекарню. Снова эти мысли о Валентине. Она отправила его в Париж, лишила всего, что он любил. Теперь здесь он чувствовал себя как путешественник, визитер в собственном доме.
Он попрощался и вышел. В это время все уже ожило: по пути в школу забегали дети, чтобы посмотреть через стеклянную витрину на выставленные пирожные.
Он отправился дальше по узкой, пустынной улочке Мекс к очаровательной церквушке Сен-Винсент, за которой находились могилы его родителей.
Клод встретился с Анатолем за ланчем в кафе «Ле Бурже Жетильом». Он всегда сидел здесь за тем же самым столиком.
— Анатоль, Анатоль, — сказал Клод, садясь напротив. — Почему ты всегда сидишь только за этим столом, только на этом кресле, в одном и том же углу кафе каждый день? Это должно быть скучно не только для окружающих, но и для тебя. Может быть, ты этого не замечаешь?
— Здесь мы расходимся с тобой во взглядах, — сказал Анатоль, улыбаясь. — Когда ты сидишь на том же самом месте, в то же самое время дня, на том же самом кресле, ты никогда не будешь задумываться, какой столик лучше, где удобнее. Никогда! Если у тебя выработалась хорошая привычка, то зачем ее менять?
Клод откинулся на спинку кресла, улыбнулся и покачал головой.
— Мне нравится этот стол и кресло, — продолжал Анатоль. — Отсюда видно весь зал, всех посетителей. Я нахожусь рядом с кухней и вдыхаю ароматы пищи; я рядом с баром и могу позвать Жоржа, поговорить с ним практически в любую минуту, не вставая с кресла. Но самое главное — из этого окна я вижу церковь — кто входит, кто выходит, кто нуждается в моей помощи. То, что вы называете скучным, месье Рейно, является для меня стратегическим решением.
— Спасибо за разъяснение, — сказал Клод. — Полагаю, это я постоянно жажду перемен.
— Ты хочешь перемен настолько, что вступаешь в открытую схватку? — Анатоль кивнул на пластырь, красовавшийся на лбу Клода.
— Да, это была схватка.
Анатоль снова кивнул, он терпеливо ждал продолжения разговора.
— Все осталось позади.
— Не все, если посмотреть на твое лицо.
Клод посмотрел в окно на церковь. Вид холодной, неприступной каменной громады успокоил его.
К столу подошел Жорж, его огромный живот был прикрыт фартуком в желтых пятнах, кажется, от соуса «бернази». Этот живот казался самостоятельным блюдом, которое хотели подать на стол.
— Анатоль, как обычно? — Жорж не нуждался в ручке и блокноте.
— Как же ты предсказуем, Анатоль! Жорж, представь, если бы Анатоль заказал бы что-нибудь новенькое, например тушеного кролика?
— Нет-нет, так не пойдет, — ответил Жорж. — Понимаете, повар не только надеется, что Анатоль закажет привычное кушанье, он готовит это блюдо специально для него.
— Хорошо, мистер «Непредсказуемость» — резко сказал Анатоль. — Загляни в меню. Не говори ни Жоржу, ни мне о твоем выборе. — Он ждал до тех пор, пока Клод с улыбкой не кивнул головой. — Смею предположить, что ты закажешь рагу из ягненка со свеклой и рисом. Нет, нет, только не обманывай. Так оно и будет! Я вижу это по твоему лицу!
— Что помогло тебе сделать верное предположение?
— Это не было предположение, мой друг. Любой человек знает, что свекла полезна для сердца.
Жорж рассмеялся и отошел от их стола.
— Анатоль, как ты можешь говорить, что любовь — дар Божий? — спросил Клод.
— Не будем вмешивать бога в наш разговор. Несколько дней назад я видел фотографии твоих новых фасонов одежды для будущих матерей. Ходят слухи, что ты их сделал для своей возлюбленной.
