Барбара Лайфсон - Ошибка Элис
Возможно, зрители решат, что Алан и Джордан были просто друзьями, подумала Ида. Ведь в этом фильме нет ничего такого, что доказывало бы, что их связывало нечто большее, чем обычная дружба! Подумав так, Ида была вынуждена на несколько секунд отвернуться от телевизора, чтобы обрести самоконтроль. Что с ней случилось? Ведь не могла же она, в самом деле, желать и надеяться, что Алан как-нибудь переживет это безжалостное разоблачение!
Весь фильм продолжался не более пяти минут. В последние шестьдесят секунд голос за кадром поведал историю военного суда над лейтенантом Эдгаром. Рассказчица без всяких эмоций пояснила, что отказ Джордана назвать имя своего любовника привел к максимальному сроку заключения. Фильм закончился кадром с фотографией Джордана Эдгара в полной военной форме.
Женский голос за кадром назвал себя: Кристин Валленштейн, младшая сестра Джордана. В качестве постскриптума Кристин добавила последние леденящие душу факты о смерти контр-адмирала Эдгара и самоубийстве Джордана в военной тюрьме на острове Гуам.
Когда камера вернулась в студию, в кадре появилась женщина средних лет и заняла место напротив Алана. Она смотрела на него с отвращением, все ее напрягшееся тело выражало с трудом сдерживаемую неприязнь. Словно не замечая ее присутствия, Алан устремил взгляд прямо перед собой — окаменевшая фигура, скованная болью.
— Это Кристин Валленштейн, сестра Джордана Эдгара, — сказал Стив Стерн в камеру и затем повернулся к Кристин. — Мы очень благодарны вам за помощь. Представляю, как вам тяжело вспоминать о самоубийстве вашего брата, — ведь это трагическая потеря прекрасной человеческой жизни.
— Да, Стив, это действительно очень тяжело. Мой брат был изумительным, сердечным, отзывчивым человеком, но его буквально довели до смерти.
— По закону, применяемому к военнослужащим, приговор, вынесенный вашему брату, был справедливым. Каково ваше мнение? Считаете ли вы, что военные власти решили его дело по справедливости?
— Конечно нет! До того как был принят закон о гомосексуализме, сотни людей с подобными обвинениями были уволены с активной службы, но их не сажали в тюрьму! В худшем случае их предавали военному суду и с позором изгоняли из армии. Другим сотням голубых было даже разрешено остаться на действительной службе и служить Родине, часто с молчаливого согласия их командиров. Мой брат был наказан только по одной причине…
— По какой именно, Кристин?
— Он ни за что не хотел назвать своего партнера! — сердито произнесла она. — Ни для кого не секрет, что военно-морская верхушка всегда страшилась гомосексуальных отношений на корабле, особенно во время войны. Мой брат отказался назвать имя своего любовника, и капитан не мог вынести мысли о том, что на его корабле останется другой голубой, рыскающий по трапам, готовый наброситься на честного гетеросексуального американского парнишку. Моим братом пожертвовали, чтобы успокоить капитана и группу адмиралов-неврастеников!
— Как вы думаете, если бы его партнер открылся, это облегчило бы положение вашего брата?
Кристин подавила рыдание.
— Конечно! В этом все и дело! Мой брат был готов сесть в тюрьму, лишь бы защитить своего любовника. Но его любовник оказался презренным трусом. У него не хватило мужества открыться. Если бы они оба признались, я уверена, ни одного из них не приговорили бы к тюремному заключению.
— Я вижу, как вы возмущены, Кристин, и уверен, что наши телезрители поймут почему. — Стив Стерн наклонился вперед, всем своим видом как бы обещая поддержку и утешение, если только она поверит ему. — Военные судьи так и не узнали имя любовника вашего брата. Но вы — его сестра, его любимая сестра, как я понимаю! Он мог быть откровенным с вами. Ведь правда?
— Он не присылал мне письма или чего-то в этом роде, — сказала она. — Ему не нужно было этого делать. Я знаю, кто был его любовником. Я всегда знала.
Повернутое в профиль лицо Стерна напряглось, став еще более фотогеничным.
— Зная правду, вы хранили молчание все эти годы?! Почему?
Кристин покачала головой, как будто она сама не знала ответа на этот вопрос.
— Джордан умер. Никакое мое признание не вернуло бы его к жизни. А главное — он ведь пошел в тюрьму, лишь бы сохранить имя своего любовника в тайне. Мне казалось, самое малое, что я могла для него сделать, — это следовать его желаниям.
— Но сейчас вы изменили свое решение и собираетесь заговорить. Не так ли, Кристин?
— Да, в прошлом году у меня умерла мать, которой было бы неприятно, если бы эта история снова выплыла на свет. Кроме того, я много думала о месте гомосексуалистов в общественной жизни и решила, что молчание только усугубляет проблему гомофобии. Необходимо, чтобы американская публика услышала: многие из тех, кем она восхищается, — голубые, и само по себе это еще ничего не значит. Среди гомосексуалистов есть храбрые, прекрасные мужчины, такие, как мой брат. И есть трусливые, хитрые гомики, как его любовник.
— Итак, вы решили назвать имя того загадочного человека, который был любовником вашего брата. И вы собираетесь открыть это имя сегодня вечером, здесь, на этой передаче?
— Да. — Кристин медленно повернулась и посмотрела на Алана. Их взгляды встретились. — Любовником моего брата был Алан Хорн, — сказала она чистым и твердым голосом. — Они были любовниками многие годы. По меньшей мере со времен колледжа, а возможно — и со старших классов школы.
Ида резко вскинула голову. Кровь яростно стучала у нее в ушах. Она судорожно глотнула воздух, продолжая смотреть на экран широко раскрытыми глазами.
Стив Стерн откинулся в кресле. Несмотря на свой богатый опыт телевизионного журналиста, он не смог до конца скрыть свой триумф. Это была грандиозная удача журналиста-исследователя, он знал это и, приготовившись добить свою жертву, повернулся к Алану:
— Вы можете что-нибудь сказать в ответ на обвинение миссис Валленштейн? Были ли вы тем загадочным гомосексуальным любовником, ради защиты которого умер Джордан Эдгар?
Каменное лицо Алана словно треснуло, а затем рассыпалось. С отчаянной мольбой во взгляде он посмотрел на Кристин.
— Джордан умолял меня хранить молчание, — сказал он, — но мне не следовало слушать его. Мне нечего сказать в свое оправдание, кроме того, что я сожалею, отчаянно сожалею о случившемся. Если бы можно было вернуться назад и изменить все, — поверьте, я бы сделал это! Ваш брат был прекрасным человеком, и я любил его.
Алан замолчал, прикрыв ладонью глаза. Он отцепил микрофон с внутренней стороны лацкана пиджака и вышел из студии; камера задержалась на его опустевшем кресле.
