Ирина Степановская - На скамейке возле Нотр-Дам
– Видишь ли, ты должна извинить Катрин. Она не любит именно русских.
Невозможно было не удивиться.
– Почему?
– Ну, вот так. – Серж развел руками. – Я ничего не могу с этим поделать. Так бывает. Одни не любят евреев, другие арабов… Катрин не любит русских. И особенно русских женщин. У нее есть на это свои причины.
Лене показалось, что она догадалась:
– У тебя уже был роман с русской?
Он отрицательно покачал головой:
– Не у меня. Отец Катрин пять лет назад женился на твоей соотечественнице. И все состояние – деньги, недвижимость – он переписал на свою новую жену. Катрин и наши дети оказались лишены наследства. Катрин из богатой наследницы превратилась в жену, которая живет на иждивении своего мужа. Она обожала отцовский дом здесь, в Париже, в котором провела детство. Она думала, что, несмотря на налоги, она сумеет сохранить его для наших детей. А тот дом, в Блуа, она на самом деле не любит. Просто делает вид, что ей там хорошо. Катрин парижанка до мозга костей. И во всем она, естественно, винит новую жену ее отца.
– Катрин с ним порвала?
– Нет, это же неудобно. Она не хочет показать, что ей так уж нужно наследство. Но к отцу теперь ездит не больше раза в год. Ну, а в лице своей мачехи огульно ненавидит всех русских женщин.
Лена подумала о себе: а она, будь она на месте Катрин, стала бы испытывать симпатию к русской мачехе?
– Та женщина, на которой женился отец Катрин, какая она?
Серж пожал плечами:
– В вас, русских, есть нечто, что привлекает. Я не могу сказать, что это такое. Это находится где-то глубоко, на подсознательном уровне.
И вдруг Лене после его рассказа пришла в голову странная мысль: если бы Серж вдруг захотел расстаться с Катрин и соединить свою судьбу с ней, с Леной, она бы с радостью вышла за него замуж. Но всю жизнь после этого чувствовала бы себя свиньей и заискивала перед его детьми. Она вздохнула:
– Пора прощаться. Пусть твоя жена не судит нас, русских, строго.
Она улыбнулась с чувством даже некоторого превосходства перед Катрин и поцеловала Сержа быстро, крепко. Выскочила из машины и побежала в сторону Больших бульваров.
– Лена! – крикнул ей вдогонку Серж. Она остановилась уже на углу. Ее хрупкая фигурка темнела на фоне ярко освещенной арки Сен-Дени. – Ты ведь не сердишься на меня? – крикнул Серж.
Лена молчала только одно мгновение.
– Я тебя люблю! – донесся до него ее голос. – Очень тебя люблю! – Ее фигурка скрылась за поворотом. Серж сел в автомобиль, концерт Пиаф закончился. Он выключил приемник. Ему показалось, что в наступившей тишине мотор его машины взревел, как самолет.
* * *Я по-хозяйски взяла себе плед, подушку и закрыла за собой дверь на террасу еще до того, как Маша впустила своего ночного гостя. У стены стояло кресло-качалка, мне ничего лучшего было и не надо. Приоткрытое окно комнаты, тоже выходившее на террасу, хоть и было занавешено шторой, мешало мне только видеть, но не слышать.
Гость вошел. Мы с Машей не ошиблись, определив его по голосу, – это действительно был Валерий. Расставшись с Леной, он не поехал на аэродром. Выйдя из метро, он еще послонялся некоторое время по городу, а потом явился к Мари.
Не знаю уж, какой у него был вид, но голос был на редкость спокойный. В открытое окно до меня доносился каждый звук. Мне было неудобно подслушивать – не перед Валерием, он мне все еще не нравился, а перед Машей. Но… деваться мне было некуда. Я устроилась в качалке, завернулась в плед, подложила под голову подушку и закрыла глаза, чтобы Башня не мешала мне заснуть. Я наслаждалась от того, что спала теперь, как убитая. Однако разговор за окном оказался таким непредсказуемым, что, несмотря на поздний час, заснуть я не смогла.
Голоса доносились приглушенно и не мешали моим собственным мыслям. Да и мыслей у меня в этот момент было немного. Я была сыта, пьяна, я устала… В голове гуляла приятная пустота. Отвлеченно я размышляла: какое мне дело до маленьких человеческих слабостей? Ну, явился этот Валерий вместо одной женщины к другой… Что тут такого – удивительного, необыкновенного? Такими событиями полон мир…
Единственное, что меня смущало, я не понимала, на чьей я стороне. В этот чудесный вечер я любила и Ленку, и Мари.
– У меня есть пельмени и водка, – сказала Маша как-то уж очень буднично. Можно было подумать, что это ее постоянный знакомый вдруг заглянул на огонек. – Будете есть?
Валерий помолчал, и я почувствовала замешательство в его голосе.
– Времени нет. У меня минут тридцать. Я должен вам объяснить…
Маша стояла совсем рядом с окном, за которым лежала я.
– Не надо ничего объяснять. Скажите, что вы хотите?
«Ну, Ленка может проститься со своим женихом», – еще успела подумать я, как голос Валерия вдруг сказал вовсе не то, что я ожидала.
– Я приехал специально, чтобы между нами не было недомолвок. Чтобы вы не думали, что я хотел вас обмануть… – Он сделал паузу. Мари не торопила его. – Я хочу исправить ошибку. – Он снова заговорил: – Действительно, предлагая вам стать моей женой, я вел себя глупо и даже подло по отношению к Лене.
«Вот, значит, как далеко у них зашло! – вдруг сообразила я. – Но Маша, видимо, ему отказала. Может, поэтому она и рыдала?» – Несмотря на всю мою привязанность к Лене, мне теперь стало жалко Мари.
– Естественно, вы не могли принять мое предложение, – бубнил Валерий. Я услышала, как Маша прошла в кухню и налила там себе воды. Мне показалось, что, когда она пила, ее зубы стучали о край стакана. Потом этот звук прекратился – со стаканом в руке она прошла назад.
– Не думайте обо мне плохо, Маша! – Его голос приблизился, я поняла, что он тоже подошел к окну. – Это была минута слабости, минута искреннего желания, которое я высказал, не таясь. Но вы оказались умнее меня, Мари. Я приношу вам свои извинения.
Послышался удар и звон стекла.
«Второй», – подумала я про стакан. Первый раскокала я три дня назад. Так Маша стаканов не напасется.
Послышались шаги и звон мелких стекляшек. С пола стали подметать, решила я. Через некоторое время осколки звякнули в мусорной корзине.
– Вы опоздаете на аэродром, – сказала затем Маша. – Вам пора идти.
Я будто увидела, как Валерий разглядывает часы.
– Нет, есть еще пятнадцать минут.
– Что, собственно, вы хотите от меня? – вдруг раздраженно сказала Маша.
– Я обещаю вам, что сделаю все, что в моих силах, чтобы Лена была со мной счастлива.
Чуть звякнули стекляшки, высыпанные в мусоропровод, стукнул поставленный в угол металлический совок.
– Спасибо. Теперь я спокойна. Надеюсь, что Лена будет в хороших руках, – донесся из кухни голос Маши. Не без сарказма, как я заметила. Валерий сказал:
