Анна Смолякова - Замок из песка
Я уже почти успокоилась, когда лысый, выросший как из-под земли, вдруг быстро шепнул мне на ухо:
— Настенька, давайте поговорим в парке. Меня немного утомляет вся эта суета…
Сбегать, прятаться или делать вид, что не расслышала, было глупо. Да и, кроме того, я предпочитала играть в открытую. Поэтому зашла в раздевалку, накинула на плечи хозяйкину беннетоновскую кофту и через несколько минут спустилась в парк.
Лысый, ждавший в машине, поприветствовал меня, мигнув фарами.
— Для начала давайте познакомимся, — сказал он, когда я уселась на переднее сиденье. — Меня зовут Вадим. Вадим Анатольевич, если угодно. Но лучше — Вадим…
— А меня Настя. Но если бы возраст позволял, то лучше — Анастасия Игоревна.
Он негромко рассмеялся, прикрыв глаза и чуть откинув назад крупную голову. Вид у него при этом был самый что ни на есть добродушный.
— Ладно, забудем про возраст. Я буду звать вас Анастасией Игоревной, если вам так больше нравится.
— Мне никак не нравится… Вадим Анатольевич, давайте сразу расставим все точки над «i»: спать я с вами не буду.
— Ну и прекрасно! — С лица его по-прежнему не сходило добродушно-насмешливое выражение. — Никто вас и не заставляет… Бедная, испуганная Анастасия Игоревна… Девчонки, наверное, порассказали вам всяких ужасов? Вы ведь здесь новенькая, правда?
Я предпочла осторожно промолчать. И лишь слегка склонила голову в знак согласия.
— А теперь давайте серьезно… По возрасту я вполне гожусь вам в отцы. И отношусь к вам исключительно как к дочери… Ну, если быть совсем честным, то, может быть, как к тени прошлого. Хотя вам это неинтересно… Мне хотелось просто пригласить вас в небольшой уютный ресторанчик, побеседовать часок-другой, а потом отвезти домой. К вам домой, разумеется. Но, если вы откажетесь, я не буду в претензии. И потом еще такой нюанс… Кое в чем ваши подруги были правы: Константин Львович может подумать, что вы меня обидели. Но мы немножко введем его в заблуждение. Я скажу, что нашел вас прехорошенькой, но скучной и быстренько отмотал назад, объяснив, что с рестораном сегодня не получится. Идет такой вариант?
Окна на втором этаже были по-прежнему ярко освещены. Оттуда доносилась музыка, за шторами мелькали зыбкие тени. Обратно на фуршет мне не хотелось. Как, впрочем, не хотелось и в ресторан. Но из двух зол надо было все равно выбирать. И я выбрала меньшее, решив, что Вадим Анатольевич — человек все-таки порядочный да и, кроме того, вполне может оказаться тем самым целомудренным покровителем, который оградит меня от мерзких приставаний.
— Хорошо, что мы все-таки поговорили начистоту. — Мои губы без особого напряжения сложились в очаровательную улыбку. — Извините за нелепые подозрения. И давайте все-таки поедем в ваш ресторан.
— Ну, допустим, он не мой, Анастасия Игоревна. У меня немного другой бизнес, — усмехнулся лысый и завел машину.
Как ни странно, ресторан находился в том самом спальном районе, мимо которого мы когда-то проезжали на «БМВ». Маленький подвальчик с дверями, стилизованными под старину, прятался под козырьком, крытым красной черепицей. Я бы, наверное, и не заметила его, проходя в десяти метрах. Но тем не менее на стоянке парковались сплошь престижные иномарки, а пиратский костюм швейцара навевал мысль о том, что у заведения есть свой стиль. Впрочем, что понимала в стилях я — за всю свою жизнь сходившая в ресторан два раза!
Официанты тоже были в треуголках и пиратских костюмах. Белоснежные манжеты шелестели пеной кружев, камзолы поблескивали парчой и золотом. Мы с Вадимом Анатольевичем являли собой странную пару. Он — довольно пожилой, одетый с иголочки, с бриллиантовой заколкой на галстуке, и я — молодая, тощая, в черных джинсах, держащихся на широком ремне, и длинной кофте с большими карманами. Но, видимо, к таким или почти таким парам здесь привыкли. Никто не смотрел на нас косо.
— Даже обидно! — весело шепнул он мне на ухо, когда, пройдя общий зал, мы направились к отдельным кабинкам. — Вот ведь до чего, сволочи, вышколены — бровью не поведут! А я так надеялся вызвать восторг и зависть: пусть, мол, смотрят, с какой молоденькой красавицей пришел старый хрыч!.. Вы не обижаетесь, Анастасия Игоревна, нет?
Я не обижалась, потому что понимала: он просто шутит. И даже тихонько улыбалась, глядя на широкую, равнодушную спину официанта, туго обтянутую камзолом.
В кабинете оказалось довольно уютно. Здесь стоял стол и два стула. На столе свечи, серебряные приборы и тарелки, накрытые свернутыми крахмальными салфетками. Стены были задрапированы редкой красоты гобеленом. Вадим Анатольевич заказал, не обращая внимания на мои протесты, ягненка с розмарином, салат по-гречески и французское вино 1911 года.
— Надо кушать! — спокойно и весело сказал он. — Надо кушать хоть иногда. Сегодня вы столько калорий на сцене потеряли, что маленькое ребрышко ягненка не повредит… Да и потом, положа руку на сердце, не такие уж у вас в труппе строгие требования, правда?
— Вы заметили, да? — Я неуверенно взяла вилку и снова отложила ее на край стола. — Заметили, что это сплошная профанация?
Вадим Анатольевич только печально улыбнулся и прикрыл глаза в знак согласия. Мы помолчали. А потом он сказал:
— Я не мог не заметить, потому что и в Большом частенько бываю, и Таранду с Плисецкой видел, и в Мариинку наведывался. Но, должен сказать, вы в этой труппе смотритесь белой вороной. Не того вы полета птица. Говорю вам совершенно серьезно.
Я не знала, как реагировать на подобный комплимент, и поэтому спросила:
— А те «тени прошлого», из-за которых вы меня сюда пригласили, они тоже связаны с балетом?
— В общем-то, нет. Просто когда-то, много лет назад, я был влюблен в одну девочку. Такую же хрупкую, стройненькую, большеглазую. Она была из очень хорошей семьи, а я — нет. Да и что я ей мог тогда предложить… Теперь вот сижу с вами, Анастасия Игоревна, и чувство такое, будто кино смотрю. Что было бы с нами, если бы тогда… Хотя, я уже говорил, все это неинтересно.
Меня и в самом деле мало интересовали чужие слезные истории. Но лысого дядечку почему-то стало жалко.
— Не зовите меня Анастасия Игоревна, — попросила я, в конце концов решив проявить добрую волю. — Это я просто так ляпнула, испугалась вас очень.
— Ладно. Буду звать Настей, — легко согласился он, подливая в мой бокал вина. — Хотя жаль. К Анастасии Игоревне я как-то уже привык.
После третьего бокала у меня приятно закружилась голова, и в этой кружащейся голове созрело твердое решение: «Больше не пить!» Вадим Анатольевич тоже повеселел и как-то раскрепостился. Теперь он рассказывал анекдоты, балансирующие на грани приличного. Но после каждой двусмысленной фразы ужасно извинялся и прикрывал рот рукой. А потом он уронил на пол вилку. Официанта поблизости не оказалось, и он, кряхтя, полез под стол сам. Я опустила глаза вниз. Вилка лежала у самых моих ног, зубчиками касаясь кроссовки.
