Дарья Волкова - Малыш, который живет под крышей (СИ)
Варшава-Москва. Знакомство с дядей Киры, его женой и детьми — Кириными двоюродными братом и сестрой. Без эксцессов, коротко, но душевно.
Москва-Иркутск. Жену Макс практически не видел — чертова Лялька узурпировала. Зато сполна наобщался с матерью и сводной сестрой, недавно подарившей мужу второго ребенка. В полной мере осознал, что у них с Кирой есть от силы года два. А потом — сожрут живьем.
И, наконец, собственно, медовый месяц.
— Пришло время завтрака, — молодой мужчина в белом махровом халате подкатил доставленную в номер тележку с заказом к постели. — Просыпайся.
— А что у нас на завтрак? — темноволосая девушка подняла голову с подушки.
— Как обычно. Фрукты.
Это заурядный ответ был встречен многозначительным «Оууу». Она села на кровати. Сначала подтянула простынь к груди, потом передумала и опустила ее. И заворожено наблюдала, как мужская рука перебирает фрукты в вазе. Никаких яблок или апельсинов. Это Гоа. В вазе — пестрое буйство цветов и форм. И вкуса.
Наконец, выбор сделан. Оранжевый фрукт ложится в ладонь, в другую — нож.
— Манго? Банально.
— Вкусно, — поправляет он, невозмутимо очищая плод. Вскоре в руке оказывается щедрый ломоть красно-оранжевой мякоти. Темные глаза внимательно наблюдают за тем, как эти пальцы оказываются рядом с небольшой, но весьма аппетитной женской грудью. Губы в губы.
— Начинаем.
Розовато-бежевого соска касается оранжевая фруктовая плоть. Воздух со свистом проникает в легкие. Мякоть манго томительно медленно втирается в нежную кожу. Губы в губы.
— Наверное, достаточно.
Дерзкий язык нежно и уверенно слизывает сок и остатки манго. Хриплое дыхание взрывается стоном.
Он держит ее, пока она дрожит.
— Манговый оргазм — самый вкусный.
Тонкие женские пальцы к виску.
— Я люблю тебя.
* * *— Когда ты приедешь?
— Не раньше субботы.
— Кирааа…
— Миленький, это не моя вина. Пан МАлыш запланировал еще несколько важных встреч.
Макс смог лишь горестно вздохнуть в трубку.
— В конце концов, это была идея твоего отца! — напомнила она.
— Которую ты с радостью поддержала!
— Не думала, что мне это так понравится, — довольно произнесла Кира. — Туризм — это так интересно…
— А муж дома голодный, необласканный…
— Коханый мой, один звонок Раисе Андреевне — и она примчится к тебе с пирогами и поцелует в лоб.
— Это не то!
— Какой же ты балованный и капризный.
— Да, я такой, — произнес Макс довольно. — Меня избаловали. Постарайся закончить дела быстрее, кохана моя.
— Обязательно постараюсь. Тем более, у меня есть для тебя подарок.
— Какой?
— Сюрприз, милый, сюрприз…
* * *— Ты сидишь?
— Почти, — Макс отодвигает жалюзи, прижимая телефон к уху. За окном — чудо. К ним забрело чье-то чужое, неприличное, не по-питерски яркое солнце.
— Сядь.
— Сел.
— Нехорошо врать, — слышится от двери. Он оборачивается.
На пороге — Кира. Так же, как он, прижимает телефон к уху.
— Сядь, — повторяет она то ли в телефон, то ли уже прямо ему.
— Сел, — он действительно садится в кресло, за свой рабочий стол. Смотрит на нее выжидательно.
А Кира проходит несколько шагов. Останавливается у его стола. Опускает руку с телефоном. И произносит, глядя ему в глаза:
— Я беременна.
Телефон выскальзывает из его рук, падает, прокатывается под столом — и прямо к ее ногам в лаковых туфельках на десятисантиметровой шпильке.
Она поднимает его телефон. И, встревожено глядя на его резко побледневшее лицо:
— Максимка… У проектировщиц валерьянка есть? Ты погоди, я сейчас сбегаю к Эльмире, у нее точно должно быть… Или у Бори…
— А ну стой! — кресло за его спиной с грохотом падает. А Макс резко вскакивает на ноги. — Стой, кому говорю!
— Ты погоди в обморок падать, — скороговоркой. — Я сейчас сбегаю, накапаю тебе чего-нибудь.
— КИРА!
Она замолкает на полуслове.
— Иди ко мне.
Подходит. Вглядывается в глаза. И прижимается к щеке. Его руки привычно: левая — затылок, правая — поясница. Тихим выдохом:
— Правда?
— А то.
— И… кто?
— Ребенок, — с тихим смешком.
— Мальчик? Девочка?
— Понятия не имею.
— Ясно, — он тепло выдыхает ей в висок. — А… когда?
— В середине марта.
— Как — март?! — Макс ошарашено отодвигает жену от себя, чтобы посмотреть в лицо. — В каком смысле — в марте?! Кира, ты что?! Я же не успею! У меня проект детской в черновиках. Я же еще не… А как же… Нет, март — это рано… — растерянно.
— Рано? — голос ее серьезен и совершенно противоречит усмешке в углу рта. — Ну, если что — ты не торопись. Я подожду. Могу до апреля походить. Или до мая. Ты только срок обозначь, милый. Чтобы я настроилась — сколько мне беременной ходить.
— Издеваешься? — вздыхает он и снова прижимает ее к себе. — Ладно. Я понял. Март — значит, март. Я успею. В принципе, с детской я определился концептуально.
Кира МАлыш негромко стонет в шею мужу.
* * *— Чем тебе не нравится Магдалена? Нормальное польское имя.
— Проще надо быть, пан Малыш! И люди к вам потянутся!
— Мне не надо «люди». Мне надо имя дочери придумать.
— А мне не нравится Магдалена! — Кира отправила в рот светло-зеленою виноградину. — Давай… Динара?
— Чего?!
— А что? Нормальное татарское имя.
Лежащий на диване Макс ответил на это возмущенным фырканьем, которое прервали засунутой ему в рот ягодой винограда. А после того, как проглотил, он выдал:
— Я придумал! Идеально!
— Молодец. Давай, осчастливливай нас светочем своего гения.
— Дочка родится в марте, так? Значит, назовем Мартой!
— Вот она — безупречная логика пана МАлыша! — прыснула Кира. — В марте — Марта. В мае — Майя. В августе — Августа.
— Конечно! — отозвался Макс. А потом повернул голову, устроенную на коленях супруги, прижался губами к ее животу и произнес негромко: «Марта, привет». Оттуда отцу ответили бодрым толчком — скорее всего, это была пятка. Или локоть — в данном случае сказать точно сложно. — Вот видишь? Она откликается! Значит, точно Марта!
— Она тебе всегда откликается, — проворчала Кира. — Это с мамой мы можем не разговаривать — мама ведь все равно никуда не денется. А вот папе мы всегда отвечаем.
— Потому что папа прав, — назидательно ответил Макс. — Кирюша, согласись, я придумал идеальный вариант? Марта Максимилиановна МАлыш. Прекрасно звучит.
