Дарья Волкова - Малыш, который живет под крышей (СИ)
— Так, — вздохнул. — Я все понял. Твое ханство, ну и злопамятная же ты. Вы оформляйте, оформляйте, — кивнул сотруднице салона. — А я пока уговорю свою невесту окончательно.
Не то, чтобы целующиеся парочки в ювелирном салоне были явлением невозможным. Но все-таки — редким. И поэтому сотрудница салона немного полюбовалась, и только потомприступила к своим непосредственным обязанностям.
* * *Вечером того же дня, у окна с видом на Финский, среди россыпи разнокалиберных подушек, на виду у выглянувших по такому случаю из-за облаков звезд они обменялись клятвами и надели на безымянные пальцы друг другу обручальные кольца. И больше их не снимали.
Эпилог: Стрелка Васильевского острова
Подумать только, восемь лет назад ты появился на свет — вот таким крошкой…
— Почему ты мне позволил? — надула губы невеста.
— Я слабо представляю, как тебе можно что-то запретить, — весело хмыкнул жених. — А что тебя не устраивает?
— По-моему, — вздохнула она. — Нас принимают за парочку геев.
Молодой мужчина заливисто расхохотался, запрокинув голову. А потом прижал девушку к себе.
— Знаешь, только слепой примет тебя за парня. По-моему, ты тут — самая стильная невеста.
Ветер гулял по стрелке Васильевского острова. Одно из самых популярных мест для свадебных фотосессий не пустовало в это субботнее утро. И стоящая у парапета набережной пара действительно весьма сильно отличалась от остальных, приехавших после ЗАГСа сюда, на стрелку Васильевского, чтобы разбить на счастье бокалы и выпустить в хмурое питерское небо голубей.
На невесте был черный костюм. Узкие брюки со стрелками, пиджак с атласными лацканами. Черными были и лаковые ботиночки. А вот пышнейшее кружево из ворота и рукавов пенилось белоснежным. Темные волосы украшала ослепительно-белая орхидея. Жених отдал предпочтение серому — светло-серый костюм, темно-серая шелковая рубашка и того же оттенка замшевые туфли.
Безымянные пальцы этих не совсем обычных новобрачных украшали, как и положено, обручальные кольца. Только в отличие от остальных пар, эти двое в ЗАГС так и пришли. И на предложение обменяться кольцами переглянулись, улыбнулись и дружно ответили: «А мы уже!», чем немало удивили повидавшее многое сотрудницу органа исполнительной власти. А уж когда невеста вдруг заявила, что передумала насчет фамилии, а жених невозмутимо похлопал ее по руке и предложил сотруднице ЗАГСа продолжить церемонию, потому что таблетки скоро должны подействовать — дама при исполнении и вовсе нахмурилась. Но церемонию продолжила — к ее немалому облегчению, без дальнейших нарушений протокола.
— Ты тоже вполне ничего, — она поправила ему традиционную белую бутоньерку. — Завидую себе — ты точно тут самый красивый жених. Но, знаешь, наверное, все-таки тебе стоило топнуть ногой по поводу платья.
— Ты согласилась взять мою фамилию и бросила курить. Считаю, что ты честно заработала свое право выходить замуж в чем тебе заблагорассудится, — невозмутимо парировал жених.
— Вы так щедры, господин, — едва слышно фыркнула невеста. А потом вздохнула. — И все равно тебе следовало проявить твердость.
— Признайся, ты просто сама хотела в глубине души белое пышное платье, — он улыбнулся и тронул пальцем темную прядь. — Признайся честно — хотела быть вот такой куклой? — кивнул в сторону соседней свадебной компании.
— Вот уж нет! — она бросила туда мимолетный взгляд. — Главное украшение невесты на свадьбе — что?
— Букет? — он изогнул бровь.
— Жених! А у меня он самый красивый, — она прижалась щекой к его плечу. — И я тебе торжественно обещаю, что в наш медовый месяц я возьму с собой только белое: белый купальник, юбки, блузки, платья, белье и все остальное — будет только белое.
— Единственная белая вещь, которую я хочу видеть на тебе в наш медовый месяц — это…
— Что?
— Белого цветка в волосах будет вполне достаточно, — шепнул он ей на ухо. — Вся остальная одежда любого цвета будет лишней.
Она тихо рассмеялась. Он поцеловал кольцо на ее безымянном пальце. И тут их приватную идиллию нарушил энергичный голос.
— Все фотографии — одно и то же! — Константин поправил висящий на шее аппарат. — Проявите фантазию, новобрачные.
— Скажи мне, кто нам посоветовал этого фотографа? — спросил Макс у своей свежеиспеченной законной супруги.
— Никто, — Кира улыбнулась. — Он самозванец. Костик, иди к нам.
— Зачем это? — проявил подозрительность самозваный фотограф, свидетель и лучший друг жениха в одном лице.
— Целовать буду, — пообещала новобрачная.
— Пусть только вон тот отвернется! — Костя поспешил присоединиться. — А то шановный еще и ревнивый оказался.
— Обойдешься, — фыркнул Макс. — Нечего чужих жен целовать.
Но Кира все-таки коснулась щеки лучшего друга мужа легким поцелуем. Однако Константин Семенович — воробей стрелянный, на мякине не проведешь. И спустя пару секунд он выудил из кармана пиджака подсунутое туда самой стильной в этот день на стрелке Васильевского острова невестой.
— Что это? — Костя распялил на пальцах нечто белое и кружевное.
— Это, дружочек, подвязка невесты, — назидательно произнесла Кира.
— На кой оно мне?
Невеста рассмеялась. Ехидно улыбнулся жених.
— Кто поймает букет невесты — тот следующим выйдет замуж. А кто поймает подвязку невесты — тот женится, — слегка нараспев произнесла Кира.
— Я ее не ловил!
— Тогда как она у тебя оказалась?
— Твоя жена играет нечестно! — Константин обвинительно нацелил белые кружева на друга.
— Обычное дело, — пожал плечами Макс. — Кире Артуровне результат важнее, чем методы.
— Ну и семейка у вас! — сокрушенно покачал головой Костя. — С явными криминальными наклонностями.
А потом размахнулся и резко бросил «подкидыша» в сторону реки. Но встречный ветер с Невы был иного мнения, и легкое кружево, сделав пару замысловатых пируэтов в воздухе, изящно опустилось на плечо в темно-синем пиджаке.
Супруги МАлыш дружно расхохотались.
— Все, Константин, это судьба.
* * *Санкт-Петербург — Варшава. В Киру влюбились все — пан Валериан, пани Малгожата, Анджей. Макс не успел оглянуться, как пани Малгожата утащила Киру по магазинам, а отец уже обсуждает с ней перспективы открытия офиса в Питере. А уж о чем Кира с Анджеем шушукались на дикой смеси русского, польского и английского — он вовсе предпочитал не вслушиваться.
