Ольга Горовая - Любовь как закладная жизни
Да, с горечью, да с металлическим и липким привкусом страха и ужаса. Да, это ощущение не смогло удержаться долго, вновь загоняя сознание Агнии в какую-то тупиковую бесчувственность. Но все же, эта вспышка, этот восторг — они были. И она бросилась к нему, изо всех своих сил обняв Вячеслава, прижалась к его телу всем своим, словно впитывая это ощущение, упиваясь им.
— Я так люблю тебя. — Совсем тихо призналась она.
Но не обреченно, как еще недавно, не напоминая себе об этом, ощущая эту любовь. А про себя, в мыслях, прошептала: «Спасибо, Господи». Впервые обратившись так искренно, так открыто к Богу после того, как думала, что все потеряла. После того, как пыталась лишить себя жизни, разуверившись и в Нем, и в Его милости.
— Ты чего, Бусинка? Ты меня до инфаркта довести хочешь, да? — Вячеслав стиснул ее в ответ с такой же силой. Нет, с большей, пожалуй. Так, что у Агнии ребра затрещали.
— Нет. — Она улыбнулась, ощущая, как следом за этим восторгом, телом и душой завладевает усталость. Но не собиралась поддаваться той.
Если Вячеслав приложил столько усилий, и она не имеет права быть слабой и просто поддаваться этим треклятым наркотикам и желанию вернуть себе остроту жизни с их помощью.
— Я помочь тебе с завтраком хочу. — С решительным вздохом заявила она, продолжая обнимать мужа. — И погулять потом. После завтрака. — Кажется, впервые за эти дни, сколько бы их там ни прошло, Агния изъявила желание выйти на улицу.
И пусть на самом деле ей тут же захотелось вновь улечься на диван. Пусть вернулась слабость в руках, а внутри ухнула тупая опустошенность, она знала, что не поддастся больше. Потому что радость в темных глазах Вячека стоила ее усилий, стоила этой борьбы и попыток справиться.
Девять лет назад— Слушай, а что за человек, этот твой крестный? — Агния подняла голову и с некоторым недоумением посмотрела на Лену.
Они сидели на кухне у соседки, и пили чай. И если говорить откровенно, то Агнию сюда заманило в большей степени угощение, нежели перспектива очередной беседы с Леной.
Соседка стала ее немного утомлять своей навязчивой и открытой дружбой. То ли Агния привыкла за последний год к одиночеству, то ли просто не могла понять такого интереса к жизни другого человека, тем более соседа. В общем, постоянные визиты Лены и ее приглашения в гости — уже порядком надоели. Даже достали, наверное, как сказал бы Вячеслав Генрихович, если не грубее.
— Человек, как человек. — Агния пожала плечами, напоминая себе, что не стоит слишком уж перенимать стиль высказываний Боруцкого.
Все-таки, это было совсем неправильно, как бы ее кто-то ни раздражал или не надоел. Не стоило скатываться до откровенной грубости. И повторять те слова, которые, определенно, не могли быть оправданны никакими обстоятельствами в ее ситуации. Мало ли кто там, что в ее обществе употребляет.
Родители об этом ей всегда напоминали раньше.
— Ну, какой он, расскажи? — С любопытством спросила Лена. — Ты бери еще, чего стесняешься? — Соседка подвинула в ее сторону вазочку с печеньем.
Агния задалась вопросом, заметила ли девушка то, с какой жадностью она смотрит на угощение? И будет ли очень нагло попросить еще чая?
— А зачем тебе? — Не справившись с собой, Агния все же взяла очередное печенье.
Надо было поесть утром. Но она уже смотреть не могла на лапшу, которая составляла основу ее рациона последние три недели. Хорошо, что скоро ей идти на работу, хоть поужинает нормально. Агния, конечно, старалась не наглеть, питаясь там, и брала понемногу, хоть Семен Владимирович и разрешал всем сотрудникам питаться на кухне. Но она все же контролировала себя. Потому что иногда ей казалось, что она готова проглотить целиком бегемота, а не то, что какую-то отбивную или картошку. Деньги, что она отложила себе, подходили к концу. Регулярный проезд до консерватории и домой, до ресторана и обратно, плата за квартиру, и мелкие траты в самой консерватории, где, кажется, постоянно надо было на что-то сдавать взносы, изрядно подточили сбережения Агнии. А еще у нее начали протекать сапоги, и пришлось купить новые, ведь за окном ноябрь, не за горами уже и холода с морозами. Правда, на очень хорошие — денег не хватило, тогда бы пришлось до следующе зарплаты жить совсем впроголодь, и Агния купила «хоть какие-то», чтоб эту зиму пережить. Да и чай подходил к концу, поэтому она его берегла. Оставляла только для приходов Вячеслава Генриховича, тем более что тот любил пить очень крепкий. Сама же Агния все чаще пила просто кипяток, растворяя в том один леденец со вкусом «Дюшеса», которых купила целый килограмм по причине дешевизны. Собственно, она и сейчас сидела тут, у Лены, потому что чая очень захотелось, и печенья, вот и не сумела придумать причин отказаться, когда соседка позвала.
Ну да ничего.
Зато она ни капли не жалела о том, что отнесла все деньги в церковь, с просьбой помолиться о прощении грехов для Боруцкого. Ни на секунду не усомнилась в этом решении. А зарплата уже скоро, она протянет. И снова часть в церковь отнесет.
Агния теперь и сама в два раза больше молилась о Вячеславе Генриховиче, если честно, даже боясь представить, за какие же именно грехи просит Господа того простить. И о себе молилась. О том, что оказалась недостаточно чуткой и сострадательной, так мало заботясь о здоровье парней, по сути, пострадавших из-за того, что она говорила, не подумав. Из-за того, что она не желала смотреть правде в глаза о том, кто же такой Боруцкий. Ей было стыдно из-за своего отношения к Сашке. Тот все еще находился в больнице из-за сложного перелома ноги и, судя по рассказам, выписать его должны были еще нескоро. Агния чувствовала себя виноватой перед ним. Ощущала укоры совести из-за того, что так и не решилась пойти — проведать, извиниться лично. Ведь, наверняка, тот знал из-за кого его так избили. И ведь не за какое-то страшное дело, а из-за глупых и несерьезных, ошибочных действий спьяну.
Но все же она к нему не пошла. И знала, что не пойдет.
Агния просила в молитвах быстрого и легкого выздоровления для Саши. Но это было лишь упоминанием. Едва ли не все ее молитвы, и утренние, и вечерние, были направленны лишь за одного человека. Но даже так, Агния опасалась, что этого будет недостаточно.
Почему она вообще решила за него молиться после всего, что узнала и поняла? Бог знал лучше, наверное, Агния же еще не знала, и думать не хотела. Но и лишаться Боруцкого — не желала. Не могла. Не хотела! И не из-за всех его подарков, не из-за доброты к ней и внимания, даже. А потому, что проводя с ним время, все больше осознавала — он для нее особенный человек. Такой, каким другие никогда не станут. Никогда не займут в ее душе того места, какое уже прочно занял Вячеслав Генрихович, даже если он самый настоящий бандит. И не так уж важно, если он на нее никогда и не посмотрит иначе, чем на подопечную…
