Мария Баррет - Миражи
Впервые за последние месяцы она вспомнила Джованни, а потом подумала о Патрике. Из насилия и убийства родилась любовь – пусть недолгая, но любовь. А из предательства и разочарования возникли этот дом, надежное существование, Джон. Франческа дохнула на стекло и на пятнышке тумана нарисовала сердце, свое сердце, и уже хотела добавить, как всегда это делала, слезинку, но удержалась.
Джон прав. Она была счастлива, работая у Дейва Йейтса, она начинала жить новой жизнью. У нее появился шанс изменить течение судьбы. И теперь еще было не поздно вернуться к этому сначала. Всего-то и требовалось – пойти к нему и все объяснить. А если он не поверит… Она решительно прикусила губу. А если он все же не поверит, по крайней мере моя совесть будет чиста – я сделала все, что зависело от меня. Надо изменять обстоятельства, если они не устраивают, – это Джон верно сказал. Она набрала в грудь побольше воздуха и отвернулась от окна. Именно это я и должна сделать!
– Джон!
Она появилась в дверях кухни в пальто и с беретом на голове.
Он обернулся, снял очки, в которых читал газету, и внимательно посмотрел на нее.
– Я еду повидаться с Дейвом, – сказала она. – Ты прав, надо рассказать ему насчет Мэтта.
– Мне пойти с тобой?
Еще нынче утром он даже не думал о том, чтобы сказать ей все то, что потом наговорил в гостиной, и теперь мучился – не слишком ли он далеко зашел. Сейчас он понял, что сделал все правильно.
– Справишься сама?
– Да. Не беспокойся. – Голос ее звучал твердо и решительно. Неожиданно она улыбнулась: – Хотя, по правде говоря, ужасно боюсь.
Джон улыбнулся в ответ.
– Бояться нечего. Все будет хорошо.
– Ну посмотрим. – У нее вдруг засосало под ложечкой.
– Джон, а вдруг…
– Ничего не бойся. Иди. – Он проводил ее до двери. – Задай им там всем жару!
Она кивнула, запахнула поплотнее пальто, надвинула берет до самых ушей и вышла навстречу неприветливому утру.
Дейва разбудил настойчивый звонок в дверь. Он только сейчас заметил, что, оказывается, улегся на куске очень дорогого кашемира. Открывать он пошел не сразу. Не сразу удалось сообразить, где он, оторвать голову от рулона кашемира, на котором она покоилась, и продрать глаза. Похмелье было тяжелым.
– А, черт! – от резкого движения в голове гулко застучало. Он схватился за виски. – Кого еще черт несет! – Ему с трудом удалось сесть, сохраняя равновесие, но тут же стала подступать тошнота. Громко застонав, он с трудом поднялся на ноги и тут же рухнул, ударившись головой о металлическую корзинку для бумаги. Звонок продолжал настойчиво звенеть.
Почувствовав себя немножко лучше, он нащупал кнопку, открывающую дверь на входе, и рухнул на кожаный диван в углу студии, удивляясь, почему не сделал этого вчера вечером. В голове смутно забрезжили какие-то тревожные воспоминания о вчерашних событиях, но начавшаяся опять тошнота заглушила их. Как он попал на раскройный стол? Слава Богу, что хоть не свалился с него посреди ночи, а то непременно сломал бы шею.
Он услышал, как открывается дверь, и поднял руку для приветствия.
– Прошу! – с преувеличенной учтивостью воскликнул он и тут же опять скис. Да, чувствовал он себя препохабно.
– Привет, Дейв! – Франческа на цыпочках вошла в студию, боясь, что ее башмаки слишком громко стучат. Она сразу увидела Дейва с трехдневной щетиной, спутанными волосами, в мятой одежде, грязного. В комнате воняло перегаром. Этот запах был хорошо ей знаком.
– Дейв! – Она опять обратилась к нему, уже менее уверенно.
– Да? – Он оторвал ладонь от лица и медленно открыл глаза, чтобы увидеть – кто же нарушает течение неприятного процесса похмельного синдрома. Увидев на пороге одетую Франческу, он отчетливо вспомнил то, что произошло накануне.
– Господи Боже! – Он резко поднялся, и Франческа инстинктивно отпрянула.
– Ах, извините! Я не хотел. – Он прижал ладонь ко рту. – Прости, – успел он выговорить, и его стошнило.
– Фу-ты, черт. – Дейв вытер рот рукавом рубашки и опять повалился на диван. – Прости, я понимаю, что это отвратительно. – Он сделал два глубоких вздоха. – Черт, рад тебя видеть. – Он прикрыл глаза и проглотил комок, подкативший к горлу. – Я должен перед тобой извиниться, Франческа. Еще как извиниться! Я был просто распоследний сукин сын. Башку мне за это оторвать! – Он потер висок. – Не будешь ли так добра – поискать чего-нибудь от головной боли?
Она кивнула.
– И водички захвати. У меня во рту, как у попугая в заднице.
Через пять минут Франческа принесла воду, намоченную салфетку, зубную щетку, которую Дейв держал в кухне про запас, таблетки и соду. Она знала, как исцелять тяжелое похмелье.
Все это она разложила на стуле перед диваном, на котором лежал Дейв. Он приоткрыл глаза и криво улыбнулся.
– Боже! Что я вижу! Ко мне ангел слетел!
Она рассмеялась.
– Ох, как приятно слышать твой смех, Фрэнки! Он действует на меня лучше лекарства!
Дейв потянулся за зубной щеткой. Франческа подала ему миску для полоскания.
– Ты что, закончила курсы медсестер?
– Нет. – Она не сразу поняла, что он шутит, и запнулась. Но потом закончила: – Мой отец был алкоголик.
Ее слова прозвучали вполне обыденно. Но ей стоило большого труда произнести их.
– Извини.
– Не за что.
Дейв вычистил зубы, прополоскал рот, принял три таблетки аспирина и выпил целый стакан воды с содой.
– Брр, – передернулся он. – Дьявольская смесь. Ты по-настоящему поймешь, какие муки я принимаю, если узнаешь, что пью я вообще раз в год, в день рождения моего дедушки. – Он провел пятерней по волосам и серьезно посмотрел на Франческу. – Спасибо, Фрэнки.
Она только пожала плечами, смутившись под его взглядом.
– Надо, однако, поставить тебя в известность насчет того, что тут у нас происходит. Ты просто не поверишь, до чего же это удивительная история. Кстати, я забыл спросить, а зачем ты пришла?
Она перевела дух.
– Я пришла сказать, кто украл ваши эскизы. К сожалению, мне придется назвать имя…
– …имя Мэтта. Да, я уже знаю. Здорово меня обставил этот говнюк. – Дейв вытащил пачку сигарет и закурил. От первой затяжки его всего передернуло, но никотин был ему нужен. – Ты, конечно, слыхала, что мне конец. – Он иронически усмехнулся. – Этот чертов гомик, который недавно узнал, что такое рисунки на ткани, сумел снюхаться с моим управляющим, и вдвоем они сделали меня как сосунка. Не слабо, а?
Франческа, ошарашенная, опустилась на стул.
– То есть, как это?
– А так, дорогая моя Франческа, что в последнее время Мэтт вместе с управляющим подсовывали мне на подпись всякие бумажонки, а поскольку я всю эту бумажную фигню терпеть не могу, я все и подписывал, не глядя. И дело кончилось тем, что Пит Уокер завел собственную торговую марку, лейбел этот долбаный, черт его задери! И нашивает его на все мои модели! Если бы мне так страстно не хотелось пришить этого говнюченка, я бы публично признал его выдающиеся способности в деле облапошивания.
