Мэриан Кайз - Не горюй!
Разумеется, некоторым очень нравится, но… Уж извините.
Я наконец вышла из дому и поехала к Адаму.
22
Я оставила машину прямо у дома и направилась к двери, испытывая одновременно страх и возбуждение.
Адам открыл дверь сразу же. Я даже могла бы предположить, что он прятался в холле и из-за шторы следил за улицей в ожидании моего появления.
Кто знает, может, и так. Выглядел он, во всяком случае, таким же возбужденным, как я.
И явно волновался.
Передумал?
Струсил?
— Привет, — улыбнулся он. — Ты прелестно выглядишь.
— Привет, — ответила я и тоже улыбнулась, хотя и очень нервничала.
«Мне когда-нибудь нравился кто-нибудь так сильно, как Адам?» — спросила я себя и вздохнула.
Наверное. Надо быть реалисткой. Но в данный конкретный момент мне казалось, что раньше мне не нравился вообще никто.
Интересно, скоро мы окажемся в постели?
А вдруг я потерплю там полное фиаско?
Я могу показаться ему безобразной, особенно если вспомнить недавние роды. Или он мне покажется безобразным, потому что совсем не похож на Джеймса?
О господи! Надо было остаться дома. Посмотреть спокойно что-нибудь по телевизору…
Прежде чем я успела рвануть к двери, бормоча, что все это ужасная ошибка, Адам обнял меня за плечи и повел в кухню.
— Сними пальто, — предложил он. — И выпей немного.
— Но… Ладно, налей мне красного вина, если есть, — сказала я и села за стол. Адам засмеялся.
— Нервничаешь, дорогая? — спросил он ласково и налил мне бокал вина.
Бог мой, только не надо говорить со мной таким ласковым тоном! Я и так достаточно напугана. Если он начнет вести себя как опытный соблазнитель, я сбегу.
Ему оставалось только сменить джинсы и свитер на шелковый халат и взять в зубы мундштук из оникса.
— Я не нервничаю, — промямлила я. — Я подыхаю от страха.
— Чего ты боишься? — насмешливо удивился он. — Не так уж плохо я готовлю.
Значит, вот в какие игры мы играем?
Я натянуто улыбнулась — и зачпом выпила весь бокал вина, не успев сообразить, что делаю.
— Расслабься, — заботливо сказал он, подошел, сел рядом и взял меня за руку. — Я не кусаюсь. Мы немного поедим и поговорим. Не о чем беспокоиться.
— Ладно, — согласилась я, изо всех сил стараясь расслабиться. — Кстати, что у нас сегодня на ужин?
— Мускатный суп с вырезкой и мясо по-бургундски.
— В самом деле? — удивилась я.
Я не думала, что Адам такой затейливый кулинар. Считала, что он скорее склонен к отбивным с пюре — в первую очередь количество, а не качество.
— Да нет, — усмехнулся он. — Я пошутил. Ты получишь макароны с соусом. Тебе еще повезло, что я с этим справился.
— Понятно, — засмеялась я.
Он был так мил!
— И если ты будешь вести себя хорошо… — Он замолчал и многозначительно взглянул на меня. — Я хочу сказать, очень-очень хорошо, то я угощу тебя шоколадным муссом.
— Да? — обрадовалась я. — Обожаю шоколадный мусс!
— Я знаю, — сказал он. — Зачем бы иначе я его покупал? Ну а если ты будешь очень-очень хорошей, — продолжил он дразнить меня, — позволю тебе слизать этот мусс у меня с живота.
Я расхохоталась. До чего же он мил. И не могла сдержать дрожь похоти при мысли о его плоском, мускулистом животе.
Хотя он скорее всего такой реакции и добивался.
Я поспешно налила себе еще бокал вина, но на этот раз принялась пить его маленькими глотками.
Адам начал накрывать на стол, и сразу стало ясно, что ему редко приходится этим заниматься. У плиты он выглядел явно не на месте. Он метался от плиты к раковине и обратно, а макароны переваривались, и салат начал вянуть. Нет, определенно, стряпня с ним никак не сочеталась. Тем трогательнее было его желание приготовить для меня ужин. Он выглядел так неуверенно, пока нес тарелку к столу и торжественно ставил ее передо мной!
— Выпей еще вина, — предложил он, доливая бокал.
Замечательная перемена. Еще десять минут назад он вел себя как местное отделение общества анонимных алкоголиков.
— Уж не пытаешься ли ты меня напоить? — спросила я, делая вид, что сержусь.
— Я действительно хочу тебя напоить, чтобы ты не разобрала, какой ужасный я приготовил ужин, — рассмеялся он.
— Уверена, что все очень вкусно, — вежливо возразила я.
Должна признаться, что я смогла съесть совсем немного. И не из-за плохого вкуса. Хотя вполне возможно, что макароны действительно были невкусными, не могу судить. Просто я так нервничала, обстановка была такой напряженной, что мне хотелось сказать: «Слушай, Адам, дорогой, мы оба знаем, зачем я здесь, Так давай кончим играть в догонялки!»
Он тоже не мог есть.
Но в данном случае, возможно, из-за вкуса еды, а не из-за нервов.
Мы сидели за столом друг напротив друга и возили по тарелкам макароны. Нетронутый салат вял в миске и выглядел одиноким и потерянным.
Разговор не клеился.
Я время от времени поглядывала на него и видела, что он за мной наблюдает. От выражения его лица мне становилось жарко и неловко. О еде вообще не могло быть и речи.
Кстати, то, как я реагирую на пищу в компании с мужчиной, является верным показателем моих чувств к нему.
Если я не могу есть, значит, я от него без ума.
Если мне удается выпить апельсинового сока и утром съесть тост, это означает конец начала.
А если я доедаю еду, оставшуюся у него на тарелке, можно считать, что роман завершился. Или что я выхожу за него замуж.
Во всяком случае, так бывало раньше.
— Это все, что ты можешь съесть? — спросил он, глядя на гору макарон на моей тарелке.
Он выглядел разочарованным, и мне стало неловко.
— Адам, — попробовала я объясниться, — ты меня извини… Я уверена, что паста замечательная, но я не могу есть. Не знаю почему. Мне очень жаль. — Я с мольбой взглянула на него.
— Пустяки, — сказал он, убирая тарелки.
— Ты больше никогда не будешь для меня готовить? — печально спросила я.
— Обязательно буду, — успокоил он меня. — И ради бога, не смотри на меня так жалостливо.
— Я нервничаю, вот и все, — сказала я. — Дело не в том, что еда невкусная.
— Нервничаешь? — Он подошел ко мне и сел рядом. — У тебя нет причин нервничать.
— Разве? — спросила я, глядя ему прямо в глаза. Совсем стыд потеряла! И первая в этом признаюсь.
— Нет, — пробормотал он. — У тебя нет причины нервничать.
Он очень нежно обнял меня за плечи и положил одну руку мне на затылок.
Я закрыла глаза. Не могла поверить, что так поступаю, но останавливаться не собиралась.
Его лицо приблизилось к моему, я вдохнула запах его кожи — и стала ждать поцелуя.
Когда он меня поцеловал, я оказалась на седьмом небе. Это был нежный, мягкий и настойчивый поцелуй. Так целуются люди, которые умеют это делать, но не из-за того, что ранее напрактиковались на тысячах других женщин.
