Леночка, или Анна Каренина наших дней (СИ) - Июльская Ирина
— И тебя тоже вызвали? Главное, не волнуйся. Ты уволилась давно и не имела доступа к документам научно-технического характера, так что тебе волноваться нечего. А вот у Матвея Львовича был допуск к секретным документам. Думаю, Алекс подсунул ему запрос, а он подмахнул не глядя. Основные объявления предъявляют именно Карлинскому, Алекс выкрутится, я уверена. — Затем Нина стала спрашивать про крестника Коленьку, про дела Леши, но разговор не клеился, Лена не могла больше ни о чем ни говорить, ни думать. Сердце больно защемило:
— И все же я волнуюсь за него. А вдруг его посадят? Я не верю, что Алекс подлец и специально подставил Матвея Львовича. Нина всегда недолюбливала Алекса. И все же я не знаю, что мне делать… — с такими мыслями она вышла, наконец, из оцепенения, сковавшего ее.
Нина молчала, затем встала, взяла свою сумочку и достала из нее знакомый конверт из прокуратуры и протянула его Леночке. В конверте была повестка для Нины, но на более позднюю дату. Лена не стала пить чай и собралась уходить домой. Нина хотела передать подарки из Германии для Коли, но Лена сказала, что лучше будет если Нина приедет к ним в гости и сама вручит подарки своему крестнику.
Приехав домой, Лена никак не могла успокоиться и долго нервно ходила по комнатам.
— Хорошо, что я дома одна. Надо срочно взять себя в руки и что-то принять… валерьянку, феназепам? — Она подошла к бару и налила себе немного виски, вспомнив, что не прикасалась к бутылке с тех пор, как стала работать в музее. Но сейчас ей просто необходимо немного принять, чтобы расслабиться и она выпила содержимое стакана, затем положила в рот мятную ароматическую пастилку, чтобы Алексей не почувствовал запаха алкоголя от нее.
— У него острое обоняние, я не хочу, чтобы он что-то заподозрил. И не хочу до поры до времени посвящать его в проблемы, связанные с БРИПом. — Но здесь до Леночки дошло:
— А вдруг он в курсе, ведь они с Матвеем Львовичем плотно общаются и перезваниваются по телефону, и Алексей вполне может знать о том, что происходит. —
После ужина, когда сын уже спал, Леночка осторожно и издалека спросила давно ли Леша разговаривал с Матвеем Львовичем и как у того дела.
Алексей нахмурился и отведя от Леночки взгляд произнес:
Матвей Львович лежит в больнице, проблемы с сердцем. Я был у него. — Лена озадаченно произнесла:
— Как же так… Нина ему буквально вчера звонила, он ничего ей не сказал. — Леша слегка усмехнулся:
— Лена, Нина звонила по мобильному, которые теперь у всех, даже у Коли, 2007 год! Поэтому и не знала, что он в больнице лежит, а он и подавно не скажет про свои болезни и неприятности. —
— Неприятности? Скажи мне честно, что тебе известно? — Лена смотрела прямо в глаза Леши.
— Мало чего известно. Врачи не разрешают с ним разговаривать на волнующие его темы. Я просто навестил его. — Леша замолчал. После паузы он добавил:
— Я так рад, что ты тогда ушла из БРИПа. Какое счастье, что тебя это миновало, у тебя такие нервы слабые. Я помню, какая ты приходила сама не своя с той работы, как выматывали тебя командировки. —
От его слов Лену как-будто ударили с размаху по лицу, она буквально побагровела от прилива крови:
— Вот оно! Не так, так этак настигнет и ударит как хлыстом. Не правда, что все проходит, они всегда со мной, мои грехи. —
А Леша продолжал:— И вправду говорят, что Бог не делает, все к лучшему! И работа у тебя теперь по душе, и успехов ты достигла. Я всегда верил в тебя, умница ты моя! Я так рад, что Коленька весь в тебя, он смотрит на меня, а я твои глаза вижу… как жаль, что тот наш неродившийся ребеночек погиб! —
— Все! У меня больше нет сил! — простонал внутренний голос Леночки. И она быстро встала и ушла в ванную, где включив на всю воду, дала волю слезам.
Глава 41 Шила в мешке не утаить
В назначенный день и час Лена вошла в здание прокуратуры, пройдя по коридору , нашла нужный ей кабинет и постучав, открыла дверь. За столом сидел полноватый мужчина лет пятидесяти пяти в прокурорской форме, звание которого Лена определить не могла. Он поднял на нее глаза, оторвавшись от бумаг на столе и жестом пригласил сесть. Весь кабинет был заставлен шкафами с папками и скоросшивателями. Работали еще по-старинке, Лена заметила на столе у окна компьютер и, конечно, выключенный.
Вопросов к Лене было немного: в большинстве они касались ее служебных обязанностей и полномочий в БРИПе. Лена вкратце рассказала чем она занималась, — в основном, это была организация встреч с деловыми партнерами, ведение журнала регистрации входяще-выходящей корреспонденции, а также регистрация посетителей к гендиректору БРИПа — Трояновскому Алексею Всеволодовичу. К документам, относящимся к основному виду деятельности, Леночка отношения не имела.
Прокурорский работник слушал ее со скучным выражением лица и задал только один вопрос:
— Какого рода отношения были у Вас с гендиректором Трояновским? — На что, удивленная этим вопросом, Лена ответила:
— Рабочие. Как между директором и его подчиненным. — Она подписала какую-то бумагу, смысл которой ей был не совсем ясен, наверное, это был протокол или краткое содержание их беседы. После этого ей указали на дверь и сказали, что она может идти. Больше ее в прокуратуру не вызывали.
— Как хорошо, что я ничего не рассказала Леше. — подумала Леночка, выходя из здания прокуратуры.
А через три дня настал срок явки в прокуратуру для Нины. Едва дождавшись, когда по ее расчетам Нина должна вернуться домой, Лена набрала ее номер телефона. Нина отвечала еще более сдержано, чем в прошлый раз и Лена решила не докучать ей своими расспросами по делу о пропаже секретных документов через БРИП. Она также не решилась навестить в больнице Матвея Львовича, ей было бы невыносимо больно видеть его, уже восьмидесятилетнего старика, лежащего на больничной койке. К тому же она знала, что Леша ходит к нему в больницу и сочла, что от нее достаточно будет передавать приветы и лишний раз не волновать пожилого человека.
А наутро им позвонила Нина и сказала, что прошлой ночью в больнице скончался Матвей Львович. И хотя Матвею Львовичу шел уже девятый десяток и во время войны он был тяжело ранен на фронте, новость эта была страшна тем, что все прекрасно понимали, что убило его именно это происшествие в БРИПе, оно остановило сердце ученого, прекрасного человека, участника В.О.В. Карлинского Матвея Львовича.
Похоронили Матвея Львовича тихо, не было пышных речей и телеграмм соболезнований. На похоронах присутствовали лишь близкие родственники да верные друзья: немногие из учеников, среди которых был Алексей с Леной и коллеги — Нина и несколько аспирантов из бывшего БРИПа. Алекса с Вероникой не было, никто не знал причину их отсутствия, они не удосужились даже оповестить бывших коллег.
— Что касается Вероники, здесь все понятно. Но Алекс? — У Лены не укладывалось такое в голове. И тут она вспомнила, что следователь спросил у нее как бы между прочим, какого рода отношения были у нее с Алексом… Только сейчас ей пришло в голову, что здесь что-то не так… что наверняка Вероника со своим всемогущим папой что-то готовят. Вероятно задумали в случае судебного разбирательства свалить все на Алекса и на нее, как на его любовницу, а самим выйти сухими из воды, изображая из себя жертву. У Лены от этой вполне логичной догадки внутри все похолодело. Ей стало страшно от такого поворота событий. Это будет громкий скандал на весь город, который собой похоронит все, а прежде всего семью Лены.
Придя домой после похорон Матвея Львовича, Лена, даже не стыдясь Леши, напилась вхлам. Он нашел ее спящей на диване в их большой гостиной, рядом стояла пустая бутылка виски, которые в их семье пила только Лена (Алекс приучил ее к виски). Это была та самая бутылка Джонни Уокер, к которой Лена иногда прикладывалась и вот, наконец, она ее опустошила до дна. Алексей взял пустую бутылку и выбросил в мусоропровод на кухне. Затем отнес спящую Леночку в спальню, положил на их большую кровать, раздел и укрыл одеялом. Всю ночь Леночку рвало. Ей было так плохо, что Леша хотел вызвать скорую, но Лена простонала:
