Владимир Витвицкий - Охота на компрачикоса
С рассветом, в сереющей туманом темноте они двинулись дальше — отдохнувшие собаки, не виляя хвостами, потащили за собой и наверх. Взять бы у Расула пулемет и выпустить бы по коробке в каждую!
А где-то с час назад русский выстрелил по ним, но не попал. Медленная пуля шлепнулась совсем рядом, а Хамид тут же воткнул ствол своей винтовки в склон, еще не умерший эхом выстрела, ожидая новой вспышки, блика, звука. Но второго выстрела не прозвучало — потому что далеко. А возможно он хорошо рассмотрел их и просто дал понять, с кем они имеют дело. Как длиннорукий боксер, он держит их на безопасном для себя расстоянии, не давая даже повода для ближнего боя. После выстрела он ушел к вершинам, стремясь оторваться и вытащить их на открытое место, что разумно. По выстрелу и по тому, как он безостановочно и спокойно уходит от них, еще вчера они поняли, что это не недокормленный солдатик-срочник и не старый офицер-вояка, а скорее всего спортсмен или очень выносливый и весьма уравновешенный человек — чего только не узнаешь о человеке, разглядывая его в прицел или когда он смотрит сквозь прицел на тебя!
Деревья измельчали, маленькие острые листья напомнили о далеких вершинах. Скоро они выйдут на безлесный склон — и русский увидит их. Сумеют ли они заметить его? А он заприметил их издалека и, по-видимому, это предупредительный выстрел. Так что пора разделяться.
Алексей держался зеленки, сколько мог, но забрался слишком высоко. Оставив позади корявые ветки и почти "заполярные" листья, впереди вдруг открылось ломаное пространство каменных волн — угловатые валуны пузырями гранита торчат из тонкого слоя земли и серых россыпей. Подъем стал крутоват, вот все и переменилось.
Приостановившись на пару медленных шагов и посмотрев по сторонам, как будто он собирался перейти дорогу, и машинально оглянувшись, прекрасно сознавая, что никого не увидит за спиной, он шагнул в ждущее его пространство. Много воздуха, он наполняет легкие и холодит своим движением. Он не такой как в лесу, внизу, и почему-то вспомнилось — Лена, шагнувшая в теплое, но освежающее море с волнолома. Осторожность, море, Лена, намокший узел ее волос, а позади пыхтят грязные и потные, как, впрочем, и он сам, упрямые чечены, а далеко впереди белеют в утреннем, еще не набравшем синевы небе снежные вершины. Их уже видно, вот они и белеют. Где-то там за ними Грузия, но ему туда не надо, а надо уйти подальше по склону в валуны и встретить странных в своей настойчивости пыхтящих.
Тяжело в горах, хоть он и спортсмен, почти сайгак. Он пытался немного покемарить ночью, но ничего не получилось — ночной лес шумит в сто раз сильнее города, только звуки другие. Настороженный слух не дал заснуть. У моста он пробыл недолго, понимая, что к нему спешат из поселка. Решил не испытывать судьбу еще раз — ведь ему повезло, что у моста не было охранения — видимо засада и была этой охраной, и пошел вверх по руслу реки.
Но потом он все же ушел в горы, опасаясь новой засады или простого столкновения, и параллельного, по правому берегу, преследования. Лес, он для него чужой, а для них свой, и он подумал, что чем дальше от реки, тем целее будет. Сыграть на противоходе — кажется, так это называется в футболе.
А он засек их вчера. Как в театральный бинокль, в прицел разглядывая лес позади себя, он вдруг заметил мелькнувшую тень. Показалось? Но выходит, что тень шла точно по его следу, и непонятно, она одна или их несколько. Но то, что там кто-то есть, это точно, и что этот кто-то двигается по его маршруту. Он прибавил хода, полез вверх, надеясь вывести преследователей на открытое место, но чуть не заблудился сам, а вскоре зашло Солнце и опустилась быстрая горная ночь. Может быть у них собака? Но для этого она должна быть обучена. Ясно одно — тень оказалась там не случайно, и он несколько раз менял место.
С рассветом он снова полез вверх и проверил догадку — пересек небольшую поляну, а затем подождал, наблюдая сверху. Из-за деревьев показался человек и две небольшие, насколько можно было разобрать, шавки. Далеко, да и поляна слишком мала — остальные обойдут ее, и все. Но он все равно выстрелил по чужой здесь, в пустынных горах, фигурке. Обозначил свое присутствие. Не попал — человек упал сам, среагировав не на пулю, а на звук выстрела. Наверное, все из-за того старика, которого немного жаль, и жаль то, что не осталось гранат — можно было бы сообразить растяжку.
Но это было час назад, а сейчас, быстро поднимаясь по голому склону, он чувствует, как высокий и прохладный воздух толкает его в уже не раз взмокшую и высохшую спину, не позволяя забыть об опасности. На границе леса вспомнив тепло и Лену, он почти споткнулся о бардачную мысль — а не высчитают ли с него за брошенный бронежилет? Просто воздух холодит незащищенную спину — в горах даже потеешь по другому, как будто у тебя грипп.
Утреннее солнце уже начало пригревать, или это только кажется ему? Ночь не была холодной, и они не замерзли, даже спали, а рассвет принес прохладу и на ощупь теплые туманы. Аслан тоже немного поспал, и это удивило его. Это усталость, а едва он смог различить фигуры лежащих, то тут же разбудил их, и они возобновили преследование. Русский догадался, что они идут по его следу, час назад попытался попасть в Исмаила, и хорошо, что дурак ничего не понял, хотя испугался и упал. Стреляли издалека, ветер снес пулю, и она шлепнулась между ними, оставшимися под защитой уже жидких деревьев. Что стоило ему подпустить их ближе? Но вот они вышли на голый склон, и русский здесь бог — но и теперь Аслан не захотел сдаться. Правда, причем здесь Мамука и Расул, или хотя бы этот полоумный? Они без вопросов пошли вместе с братьями, не очень-то веря, что удастся найти русского, тем более догнать. Он и сам не верил, но им помог Исмаил, и теперь Аслан идет за ним и за его собаками, слышит его сопение и ждет выстрела из тишины горного склона. Мычит Исмаил, но тише, чем обычно — видимо тревога передалась ему через собак, а русскому виден весь склон и они на нем. Странно, что он не выстрелил до сих пор. Они разбились на двойки, еще в лесу, и Аслан не переговаривается, понимая, что играют они по правилам русского и что, скорее всего, он или Исмаил наткнется на его точную пулю. Пригревает, но как он может чувствовать это? Пока может.
Примерно в километре от себя Алексей увидел две движущиеся точки. Двое идут точно по его следу, повторяя вынужденные зигзаги, но внимательные линзы прицела не объяснили их безрассудства. Они разделились, это ясно, иначе появились бы раньше, но он ожидал от них таких стандартных действий. Движение выдало еще одного — позади и в стороне еще одна маленькая козявка решила испытать, правда, в меньшей степени, свою судьбу. Конечно их больше, чем трое — остальные пытаются обойти его, но движения пока не видно. Их выдадут выстрелы — реакция на его выстрелы по тем двоим. А стрелять придется — он вышел к началу плоской вершины сопки, остановился как бы на ее плече, и если ему придется уходить, то выше могут оказаться уже они. Значит их не должно быть, вернее — стать. Он уверен, что его не успели обойти — слишком быстро он шел и слишком мало времени было у них для этого. Прекрасный обзор, а они, возможно, даже не увидят его, а те двое обречены — время ровняет старые горы, и он специально прошел по голому склону, так что через сотню метров им негде будет спрятаться. Собаки, они привели их сюда, они же их и погубят. Он где-то читал, что сильный воин Чингисхана, привыкший к мясу и походам, натягивал тетиву лука до уха, выигрывая у врагов послабее, натягивающих только до глаза. Пять трудных сантиметров давали преимущество в два десятка шагов и делали его недосягаемым для стрел противника, предоставляя возможность убивать с безопасного расстояния. Что-то похожее происходит и сейчас. У него карие глаза — возможно, он потомок кочевников? Вряд ли — фамилия точно не восточная, но жестокая. Да и братья по спорту называют его "А-Ка" — за быстроту стрельбы.
