Екатерина Риз - Мы играем в пистолеты
— Тебе замуж надо. Ты одна не сможешь.
Я с готовностью кивнула и решила его обрадовать своим согласием.
— Хорошо. Давай поженимся.
Он в первую секунду замер, потом медленно поднял голову от моего плеча. А когда в моё лицо посмотрел, и взгляд мой встретил, немного расслабился.
— Шуточки у тебя.
— Никаких шуток, — заверила я. — Кстати, я сегодня с Лёвой поспорила. Если женишься — он мне отдельный кабинет выделит.
Он не удивился моему призанию, не взбрыкнул, только смотрел на меня чересчур пристально.
— Зачем тебе отдельный кабинет?
— Нужен, — очень серьёзно сказала я. — Это моя мечта.
Мы внимательно смотрели друг на друга, потом Кирилл наклонился и лбом к моему лбу прижался.
— Хочешь, у тебя будет свой офис?
— Нет. Кабинет хочу.
Он промолчал, а я за голову его взялась и пальцы в его и без того взъерошенные волосы запустила.
— Дурище ты, — зашептала я. — Какая она тебе жена? Избалованная папенькина дочка. Что в ней хорошего? Только деньги папины. Зачем тебе столько денег, а? Она и готовить-то, наверное, не умеет. Будет кормить тебя холодными гамбургерами.
Филин не улыбнулся, только на губы мои смотрел, не отрываясь, пока я говорила.
— Ника, у них блинные.
— Во-от, — протянула я. — Холодными блинами. Представляешь, какая это гадость? Терпеть не могу холодные блины.
Он меня поцеловал. Прервав тем самым поток глупостей, на которые меня пробивает каждый раз, когда я начинаю сильно волноваться. Тут я ему уже на шею бросилась, решив, что дальше сдерживаться ни к чему. В общем, получилось очень даже пикантно. Сцена из любовного романа, да и только. Например, в кино после такого пламенного поцелуя, пишут крупными буквами "Happy End", а дальше титры идут нескончаемые, подразумевающие под собой не что иное, как "жили они долго и счастливо".
Когда Кирилл хватку ослабил, и я смогла воздуха вдохнуть, счастливое головокружение на самом деле ощущала. Обняла его покрепче и даже глаза ненадолго закрыла, чувствуя, как руки Кирилла по моему телу бродят, соскучившись.
— А руки я ему всё-таки оторвал.
Я сразу поняла, о ком он говорит, и довольно усмехнулась.
— Значит, всё-таки ты.
Он с ответом помедлил, а я, отстранилась и посмотрела уже серьёзно, внезапно забеспокоившись.
— Кирилл, ты с ума сошёл? Витька же жутко злопамятный!
— А пусть докажет.
— Будет он доказывать, как же! — И без перехода добавила: — Снимай пиджак, его почистить надо, а то пятна останутся.
Филин выразительно фыркнул.
— Признайся, ты всё это время с ума сходила из-за пиджака. Вот как ты тряпки любишь, а.
— Я хорошая хозяйка, — важно проговорила я, забирая у него пиджак.
Когда я из ванной комнаты вышла, вычищенный пиджак Кирилла аккуратно на плечики в прихожей повесила, то услышала голос Филина. Он в комнате с кем-то по телефону разговаривал, голос усталый и от этого чуточку равнодушный. Какие-то дела обсуждал, а я пиджак, наконец, в покое оставила, замерла ненадолго, прислушиваясь к его голосу, а потом в комнату заглянула. Знаете, бывают в жизни такие моменты, похожие на маленькие озарения. Вроде живёшь, уверенный в чём-то, например, в том, что ты любишь определённого человека, ты уверен в этом, и каждый день утром просыпаешься с этой уверенностью. А потом, неожиданно, происходит что-то, и совсем не из ряда вон выходящее, что-то обычное и даже повседневное, но тебя это заставляет замереть и у тебя появляется шанс взглянуть на всё как бы со стороны. Итог таких взглядов бывает разный. Некоторые понимают, что живут как-то не так, что им не хватает в их жизни чего-то существенного, а другие наоборот осознают, что всё идёт как надо. И больше того — что счастливы. Или что рядом с ними человек, которого они любят, знают об этом, но вот именно в такие секунды очень остро понимают, что на самом деле любят. Я сейчас чувствовала нечто подобное. На Кирилла смотрела, можно сказать, что разглядывала как никогда пристально, и он в этот момент ничего особенного не делал, на моём диване сидел в расслабленной позе, ноги вытянул, в комнатке моей маленькой весьма колоритно смотрелся в своей белоснежной накрахмаленной рубашке, локтем в потёртый подлокотник упирался, волосы снова взъерошил, а я заметила, как на его мизинце кольцо сверкнуло. Обычное золотое кольцо, вроде обручального, гладкое и широкое. И я всё это любила в нём. Такое щекочущее нервы ощущение, понимаешь, что контролируешь не всё, даже в себе, что дай волю своим чувствам, и станет стыдно, причём и тебе, и всем окружающим, за то, как ты эти самые чувства проявлять начнёшь. Хочется прикасаться, целовать, требовать ответных признаний… В душе всё поёт, и от этого немного страшно.
Когда Кирилл разговор закончил, я сразу подошла и обняла его за шею, поцеловала в затылок.
— Успокоилась? — заинтересовался он. — Пятен нет?
Я рассмеялась.
— Нет.
— Замечательно.
— Ты останешься?
— Под снег с дождём в одной рубашке точно не пойду.
— Только из-за этого?
Кирилл голову повернул и посмотрел на меня, пальцем к кончику моего носа прикоснулся.
— Думаешь, я не понимаю, что ты меня одурманить решила?
— Скорее уж соблазнить.
— Не верю. У тебя всегда планы масштабные. А соблазнить — это что? Это слишком мелко для тебя.
Я обошла его и на диван села, прижалась к его боку.
— Ты меня боишься, Кирилл.
— Что? — Он попытался мне в лицо заглянуть.
— Боишься, — повторила я. — И я даже знаю почему. Но как бороться с твоими страхами я, честно скажу, не знаю.
— Ника, давай обойдёмся без психоанализа.
— Не могу. Должна же я тебе объяснить.
Кирилл решил устроиться поудобнее, он возился, попыхтел немного, недовольный тем разговором, что я завела, но меня всё равно обнял, чтобы мне удобнее сидеть было. Побоявшись его окончательно из себя вывести, я его за руку взяла и погладила кольцо.
— Всегда хотела спросить, откуда оно.
— Бабушкино, обручальное. Она мне его перед смертью дала. А я ношу вот… зачем-то.
— Широкое… Раньше все обручальные кольца были широкие, да? А сейчас тонюсенькие.
— На нём внутри гравировка, дед бабушке подарил. Май сорок пятого. Они поженились сразу, как только он с войны вернулся.
Я свои пальцы с его переплела и кольцо разглядывала. Кирилл руку свою скоро освободил, по плечу моему провёл, а потом его ладонь легла на мою шею, подбородок мне поднимая. Я оказалась лежащей у него на руках, он в глаза мне смотрел, потом наклонился и поцеловал, но руку так и не убрал, голову я повернуть не могла, приходилось смотреть ему в глаза.
