Кристина Лорен - Темная дикая ночь
В течение последних двух дней я начала чувствовать себя самой большой дурой на свете.
Может, приход сюда не поможет сопротивляться искушению. Может, это куда хуже: медленно осознавать, что пауза означает, он больше не мой.
Над дверью звенит колокольчик, и несколько покупателей поднимают головы, рассеянно улыбаются и снова возвращаются к просмотру. За стойкой взмахом руки меня приветствует НеДжо, его улыбка медленно становится безжизненной.
— Привет, — говорит он и откладывает книгу, которую читал.
— Привет.
И что мне теперь делать? Сделать вид, будто пришла купить книги?
— Оливер здесь? — спрашиваю я, сразу же отметая притворство.
Мой вопрос явно доставляет НеДжо неудобство, и он смотрит в сторону двери.
— Ты буквально только что с ним разминулась.
Блин.
— Ладно, спасибо, — я разворачиваюсь и иду мимо стеллажей с манга, пытаясь понять, стоит ли мне ему позвонить, или же просто отправиться к нему домой и сказать, что я идиотка, и не хочу расставаться и даже делать паузу, и можем ли мы притвориться, что ничего такого не происходило?
Я беру в руки книгу и рассеянно ее листаю, когда чувствую, как сзади ко мне кто-то подошел.
— Так, — тихо говорит НеДжо, — Ну и какого хера тут происходит?
Положив книгу на полку, я поворачиваюсь к нему лицом.
— Ты о чем?
Он наклоняет голову и хмурится.
— Выкладывай.
— Ты про меня и Оливера? — спрашиваю я. Ну то есть… это совсем не его дело, но когда это ему мешало хотеть узнать? НеДжо кивает. — Я не знаю, — говорю я. — Мы немного поссорились, и я просто хочу попытаться с ним поговорить.
— Я почему спрашиваю, — он снова хмурится, — вернее, почему сбит с толку, — поясняет он, — он только что ушел с Хард-Рок Эллисон.
Я стою и тупо смотрю на него.
— Они пошли ужинать.
* * *Я, будто зомби, плетусь домой, съедаю половину коробки рисовых хлопьев и, надев наушники, работаю, как маньяк, до трех ночи. Я словно переключилась в режим, где даже не думаю о том, что сказал НеДжо, иначе просто разломаюсь пополам.
Когда около семи просыпаюсь, я спотыкаюсь об свой компьютер и просто пялюсь на него, закрывая и открывая глаза, чтобы восстановить ясность зрения.
Ничего. Ничего не помогает. Мне нужна еда. Нужен свежий воздух.
Когда я захожу на кухню, застаю Лондон за кофе, она наливает мне его и молча протягивает мне чашку.
— Спасибо, — бормочу я.
У меня в руке жужжит телефон, и я вижу групповое сообщение Лондон, отправленное мне, Миа и Харлоу:
«Она встала».
Я поднимаю взгляд на Лондон.
— Сейчас половина восьмого… Вы что это, ждали, когда я поднимусь с постели?
— Типа того, — мягко улыбаясь, отвечает она.
Харлоу отвечает:
«Лола, мы сегодня вечером идем к Фреду».
Какое-то время я смотрю на экран, после чего кладу телефон на стол и делаю глоток кофе. Я еще не готова иметь дело с Харлоу.
Лондон обходит стойку и идет в гостиную.
— Ты придешь?
Я сажусь.
— Вряд ли.
— Это означает «да»?
— Это означает «скорее всего, нет», — я морщусь, извиняясь. — Мне надо работать.
Она садится рядом со мной на диван, и впервые за все время, что я ее знаю, глаза Лондон не улыбаются.
— С субботы ты выползала из своей комнаты в общей сложности часа на полтора. А сейчас уже четверг.
Отхлебнув кофе, я киваю.
— Я увлечена процессом. Это хорошо.
— Слушай, — начинает она, — ты не можешь делать вид, что с тобой все в порядке и при этом ни с кем не разговаривать. Если тебе грустно, скажи, и я останусь и предоставлю тебе свои свободные уши. Если же не хочешь с нами разговаривать, продолжай притворяться, что быть отшельником-трудоголиком — это нормально, но притащи свою задницу в бар хотя бы на один чертов вечер.
— Оливер придет?
— Да, — отвечает она. — Твой друг Оливер придет.
Откинувшись на спинку дивана, я закрываю глаза. Мое сердце разогналось до двухсот ударов в секунду.
* * *Сегодняшние сборы занимают уйму времени. Я в ярости или чувствую вину? Сама не знаю. У меня полный шкаф одежды, что я купила для автограф-сессий и появлений на публике, и кто бы знал, до чего я ее терпеть не могу! Одно платье слишком короткое, другое слишком длинное, третье — обтягивающее. Стоит ли мне показать декольте, или все скрыть? Одеться ли мне неряшливо, чтобы показать, что мне плевать, с кем он там ужинает, или приложить все усилия, чтобы выглядеть потрясающе?
В конце концов я надеваю черный свитер с V-вырезом (немного декольте), мои любимые джинсы и ботинки. Сейчас мои волосы длиннее обычного — до середины спины — и вместо хвоста или пучка я оставляю их распущенными. Я заправляю их за уши — так, по крайней мере, смогу, если надо, ими прикрыться. Никогда особо не пользуясь косметикой — у меня не было нужды ни в тональной основе, ни в пудре, — сегодня я все же наношу блеск для губ.
Я ненавижу целоваться с ним на губах, так что это своего рода страховка от невинных поцелуев под градусом с отчаянно любимым мужчиной, который, по всей видимости, вчера вечером отправился на что-то вроде свидания.
Когда я приезжаю, все в сборе за нашим постоянным столиком. Вижу Анселя, Миа, Финна, НеДжо, Лондон и Оливера, сидящего спиной ко мне и широкими плечами закрывающий от меня Харлоу, хохот которой слышен за несколько метров.
Мой желудок подпрыгивает к горлу. Я машу рукой Фреду и останавливаюсь у столика, ожидая, что Оливер заметит меня и пропустит. Это немного похоже на падающие домино: один за одним, каждый замечает мой приход и инстинктивно улыбается, после чего улыбка вянет, когда он вспоминает и, повернувшись, смотрит на Оливера.
Клянусь, мое сердце сейчас вот-вот пробьет грудь.
Господи боже мой. У него перехватывает дыхание, когда я встаю рядом, он просто молча смотрит мне в лицо, и кажется, что миг затянулся на вечность.
Прямо сейчас я чувствую, будто схлопотала по лицу: мне не просто его не хватает, — я нуждаюсь в нем. Я не хочу эту дистанцию. Не хочу, чтобы все закончилось. Не хочу его потерять. Какого хрена я воображала, что смогу сегодня с этим справиться?
Наконец он меня пропускает, слегка улыбаясь и глядя вниз.
— Садись.
На нем темно-зеленая футболка с Preacher[54] и те джинсы, что я стащила с него той ночью и впервые сделала минет.
Я все еще помню ощущение его кожи у меня на губах и прикосновение подрагивающих рук к моим волосам.
Все еще помню его стоны в душе. И что мы там сделали.
