Трое шведских горных мужчин (ЛП) - Голд Лили

— Привет.

Он поднимает голову и видит меня. Его взгляд опускается на мою руку, лежащую на животе.

— Милая, — мягко говорит он.

— Не надо, — предупреждаю я. — Еще одно милое слово и я разорву тебя пополам.

Он прищуривает глаза.

— Я не Илай. Или Ривен. — Он оглядывает меня с ног до головы. — Почему ты здесь?

Я ковыляю к дивану и плюхаюсь на него. Деревянная рама скрипит.

— Там было слишком жарко. И малышка избивает меня.

— Хм. — Я подпрыгиваю, когда он прижимает большую руку к моему животу. — Успокойся, — грубо приказывает он. — Ты делаешь больно своей матери.

Как будто она действительно может его слышать, малышка перестает брыкаться, успокаиваясь. Я вздыхаю, откидывая голову на подголовник, вдыхая свежий ночной воздух. Я готова родить этого ребенка. Я уже готова встретиться с ней. Я больше не могу выносить это ожидание, подготовку и беспокойство.

Коул держит руку на моем животе несколько минут, успокаивающе и уверенно, затем возвращается к тому, что делал. Я слышу мягкий стук ножа по дереву и снова открываю глаза, чтобы посмотреть, как он строгает. Прямо сейчас кусок дерева выглядит не очень, но его глаза остры и сосредоточены, когда он вырезает.

— Что это такое?

Он поворачивается, поднимает с земли какую-то штуковину из дерева и веревок и протягивает ее мне.

Я поднимаю его. Это мобиль. Четыре маленьких деревянных слоника свисают с бечевки на раме в форме звезды. Три больших, один средний и… я проверяю его руки. Ага. Сейчас он делает крошечную детскую фигурку. Слезы блестят в моих глазах.

— Это красиво, — шепчу я, проводя пальцами по дереву.

Он отмахивается от комплимента.

— Не мог уснуть. Мне нужно было чем-то занять свои руки.

— Ты почти не спал всю прошлую неделю, — замечаю я, аккуратно ставя мобиль обратно на пол.

Он хмыкает. Я изучаю его лицо. Под его глазами залегли темные тени, а рот сжат в мрачную линию. Я не могу вспомнить, когда в последний раз видела его улыбку. Я протягиваю руку и касаюсь его щеки, потирая большим пальцем щетину. Его глаза наполовину закрыты.

— Ты боишься?

— Да, — коротко отвечает он.

— Хочешь пройти тест на ДНК? Клянусь, я не изменяла вам. Но я не обижусь, если вы захотите проверить.

— Я боюсь не этого. — Он выглядит раздраженным.

— Тогда в чем же дело?

Некоторое время он молчит. Я даю ему время подумать, глядя на горизонт. Зимой здесь очень красиво, но летом здесь просто сногсшибательно. Все ели зеленые и пышные, и можно увидеть прекрасный вид с горы, включающий деревню.

— Они ей понравятся больше, — в конце концов бормочет Коул.

Я моргаю.

— Что?

Его щеки пылают под бородой. Он снова берет нож и начинает вырезать на стволе выступы.

— Я не такой, как Ривен и Илай.

— Я заметила. Это моя любимая черта в тебе.

Он хмыкает.

— У меня никогда не было отца. У него едва была мама. Я недостаточно… мягок. — Он тяжело сглатывает, и я понимаю, что его сильные пальцы слегка дрожат. — Я напугаю ее.

Я усмехаюсь.

— Ты не напугаешь ее. И ты достаточно мягок.

— Я напугал того мальчика в магазине. Я даже не хотел этого делать. Я просто посмотрел на него.

Господи.

— Коул, ты не виноват. Дети все время плачут. — Я отталкиваю его руку. — Я знаю, ты думаешь, что ты большая, злая скотина, но быть немного ворчливым — это не то же самое, что быть злым. Я никогда не чувствовала, что ты любишь меня меньше, чем Илай или Ривен. Малыш будет обожать тебя, как и я. — Я прижимаюсь к нему ближе, утыкаясь лицом в его шею. — Ты будешь хорошим папой. Я обещаю.

— Я обещаю, — бормочет он, похлопывая меня по животу. Некоторое время мы молчим. С гор дует прохладный ветерок, и я дрожу.

Он высвобождается и встает.

— Ты замерзла.

Я стону.

— Боже мой, я в порядке, я пока не хочу возвращаться…

— Я этого не говорил. — Он направляется внутрь и возвращается через несколько секунд, держа в руках кусок сложенной розовой ткани.

Я сажусь.

— Что это такое?

— Я купил его. В магазине. — Он расправляет его, и я понимаю, что это одеяло с рисунком в виде маленьких серых слоников. Он разглаживает их на мне. — Он предназначен для твоей кроватки, но твоя мама может забрать его сейчас, — говорит он моему животу.

Я провожу пальцами по мягкой ткани, мое горло сжимается. Нет никаких сомнений в том, что Коул будет невероятным отцом. Он любит, намного тише, чем Илай и Рив. Он не всегда говорит об этом, но всегда, всегда показывает. Я устраиваюсь поудобнее под одеялом и прижимаюсь спиной к груди Коула, позволяя своим глазам закрыться. Он издает низкое, довольное урчание, наклоняя голову, чтобы подышать на мои волосы.

Я почти засыпаю, когда слышу, как со скрипом открывается входная дверь. Моргающие и сонные Ривен и Илай вываливаются на крыльцо.

Илай ахает, тыча пальцем в нашу сторону.

— Я так и знал! У вас двоих роман!

Я протягиваю ему руку.

— Присоединитесь?

— Вчетвером. Дерзко. — Он устраивается рядом со мной, прижимаясь вплотную. — Ты уверена, что не хочешь, чтобы мы оставили тебя в покое? Мы не хотим тебя беспокоить.

Мой желудок снова сжимается от чувства вины, когда я вспоминаю его лицо в магазине.

— Нет, — говорю я хрипло. — Я хочу тебя. — Я наклоняюсь к нему, потираясь щекой о его, и он практически мурлычет.

— Какая красивая девушка, — бормочет он. — Коул, поделись.

— Нет, — нараспев произносит Коул.

Рив медленно садится по другую сторону от Илая.

— Все в порядке? — осторожно спрашивает он, не сводя темных глаз с моего лица.

Я киваю, усиленно моргая.

— Да. Просто, эм… Просто не могла уснуть.

— У тебя такой вид, будто ты вот-вот заплачешь, любимая.

Я смеюсь.

— Я всегда готова заплакать в течение последних восьми месяцев. — Даже когда я говорю это, мой голос дрожит. Я опускаю взгляд на свои колени. — Мне очень жаль.

Его брови хмурятся.

— За что?

Я тереблю низ своей рубашки.

— За то, что была такой раздражительной сегодня. Я была настоящей стервой. Вы, должно быть, жалеете, что вообще обрюхатили меня.

Илай хмурится.

— Как ты смеешь. Я никогда не пожалею, что обрюхатил тебя! — Он оглядывается на нас. — И это был я, — уточняет он.

Я вздыхаю.

— Я просто… ненавижу это. Я ненавижу чувствовать, что не могу контролировать свои эмоции. Я ненавижу, что не могу ходить без ощущения боли по всему телу. Я ненавижу, что все время чувствую себя больной. Я просто… ухх. — Я обхватила голову руками.

— Все почти закончилось, — тихо говорит Рив. — Поверь мне. Ни одна беременная женщина, с которой я когда-либо разговаривал, не наслаждалась последним периодом беременности.

— Я… я чувствую, что веду себя ужасно. Огрызаюсь, плачу, и все время веду себя как стерва. Если я не могу быть хорошей женой, то как, черт возьми, я смогу быть хорошей матерью? — Я вытираю щеку. — В один момент я, вероятно, напугаю вас всех, и вы уйдете, и малышка пойдет с вами, и я просто снова останусь одна, и, и…

Ривен кладет твердую руку мне на спину.

— Ты повторяешься.

— Видишь! — Я вскидываю руки вверх. — Я не могу даже мыслить нормально! Я вроде как знаю, что веду себя иррационально, но я не могу это остановить!

— Тебе больно и к тому же играют гормоны. Все нормально. — Он большим пальцем вытирает слезы с моей скулы. — Любимая, я не думаю, что ты понимаешь, что значишь для нас. Ты делаешь нам самый большой подарок. Ты даришь нам семью. — Он проводит рукой по моему животу. — Ты жертвуешь своим телом и своим комфортом, чтобы подарить нам ребенка. Мы никогда не сможем отплатить тебе за это. Перестань так сильно волноваться.

— Мы всегда будем любить тебя, — вмешивается Илай. — Всегда. Ты буквально только что ушла, минут на двадцать, и я так по тебе соскучился, что мне пришлось тебя искать.

— И это никогда не изменится, — твердо говорит Ривен. — Потому что мы теперь семья. — Он берет мою руку, целуя мои обручальные кольца. — Мы пообещали друг другу вечность, помнишь?