Святоши «Синдиката» (ЛП) - Николь Натали

Мы догоняем друг друга, как раз когда попадаем на несносную красную дорожку, вдоль которой выстроились фотографы из-за громкого мероприятия.

— Не-а. Ни за что на свете, — твердым тоном говорит Бетани.

— Котенок. У нас нет выбора. Давай просто попозируем для парочки фотографий, а потом зайдем на хрен вовнутрь. Поверь мне, мы тоже не в восторге от этого.

Она дуется и оглядывается на нас в поисках хоть какой-то отсрочки, но, к сожалению, у нас для нее ничего нет.

— Прости солнышко.

Я бросаю на нее взгляд. — Прости, Tesoro. Другого выхода нет. Давай просто пройдем через это и зайдем внутрь. Обещаю, что мы не останемся здесь навсегда, — успокаиваю я, надеясь заработать немного очков.

Ее глаза наполнены ядом, когда она смотрит на всех нас. — Отлично, — говорит она сквозь стиснутые зубы. — Мы пройдем через это дерьмо, немного пообщаемся, а потом свалим отсюда. Вам повезло, что ваши бабушки и дедушки будут здесь, иначе надрала бы вам задницы на месте.

Что простите?

— Наши бабушки и дедушки все здесь, солнышко? С чего это вдруг? Они не ходили ни на одно из мероприятий уже много лет.

Наша маленькая чертовка подмигивает. — О, я разговаривала с ними на прошлой неделе. Кто еще подал мне идею «уступить» в последнюю минуту, чтобы прийти сюда, заставив вас думать, что вы выиграли битву? Они согласились прийти, когда я дала им свой номер, и несколько раз общались со мной по видеочату, когда вы, ребята, пытались «убедить» меня. Им нравилось смотреть, как вы все ворчите и пресмыкаетесь.

Я в ошеломленном молчании от того, какой злой может быть наша девушка. А также потрясен тем, что наши бабушки и дедушки здесь, и Нонна, Грандма и Момо подали нашей девушке идею побыть маленькой дрянью.

— Ты чертовски безжалостна, котенок. И знаешь это? Черт возьми, мы больше никогда не оставим тебя наедине с этими чертовками.

Ее громкий заливистый смех наполняет воздух, когда мы сталкиваемся в очереди, чтобы наконец ступить на адский ковер. Она наслаждается нашими мучениями, и я не чувствую даже капельки злости. Ее любовь к нашим бабушкам и дедушкам, а также их любовь к ней, очевидна.

Мы медленно идем по ковру, вспышки фотоаппаратов нас ослепляют. Вопросы сыплются то справа, то слева, спрашивают о нашей таинственной девушке и о том, где еще две девушки. Синклер, очевидно, терпит провокационные комментарии так долго, как только может, а затем выходит вперед, чтобы заткнуть их. — Она наша чертова девушка. Других тупых избалованных шлюх нет и никогда не будет. Так что заткните рты, делайте свои дурацкие фотографии и оставьте нас в покое.

Я закатываю глаза. У меня начинает болеть голова от его откровенного разоблачения наших с ней отношений, и я уже вижу заголовки, которые мне придется отследить и подавить.

Мы, наконец-то, проходим через врата ада и входим в роскошное помещение. У Бетани глаза разбегаются от увиденной картины. — Уххх.

— Да. Здесь довольно безумно, — усмехаюсь я, оглядывая помещение.

Массивный бальный зал в кампусе украшен как рождественская страна чудес. Простые голубые, белые, серебряные и фиолетовые оттенки превратили обычно безвкусное помещение в роскошное место. Елка длиной в двадцать пять футов — главная звезда шоу. На ней так много украшений и огней, что едва ли можно сказать, что под всем этим находится дерево. Как обычно, декораторы постарались, чтобы все выглядело со вкусом. Украшенный бальный зал не уступает Кардашьян. Наши отцы, скорее всего, наняли ту же компанию, что и она, что объясняет, как все сливается в единое целое с безупречным совершенством, кричащим об экстравагантности в сдержанном виде.

Пока мы прогуливаемся по залу, к нам подходит обслуживающий персонал с напитками. Мы все берем фужеры с шампанским и благодарим, а Деклан бросает на поднос несколько купюр.

— За то, что разобрались с этим дерьмом, — бормочет он, выпивает свой бокал и берет еще один, пока человек не ушел.

Найдя наших бабушек и дедушек, мы все обмениваемся объятиями, а бабушки обнимают Бетани.

— Ай, дитя! Ты выглядишь сказочно! — говорит Момо, бабушка Деклана.

Бабушка Синклера только кудахчет над Момо. — Сказочно? Сумасшедшая женщина. Она безупречна. Красавица бала. Ты видела, как все смотрят на нее! Потрясающе. Наши мальчики отлично справились. Может быть, немного нетрадиционно, но все они светятся счастьем, когда она рядом.

Я очень горжусь бабушкиным комментарием, но не могу удержаться, чтобы не оглянуться вокруг. То, что она сказала, правда. Все взгляды устремлены на Бетани. Я чувствую, как на нас бросают горячие взгляды, рассматривая женщину, которая держит нас под своим каблучком самым лучшим образом. В комнате становится слишком тихо, пока гости впитывают громкие слова бабушки.

Воротник меня душит от шепота, обсуждений наших отношений. Как раз в тот момент, когда я готов уйти, моя Нонна укоряет комнату. — О, возвращайтесь к своим скучным разговорам и оставьте нас в покое. Поверьте мне, я могу найти у каждого из вас, о чем можно поговорить, гораздо интереснее, чем о жизни моих внуков и их удивительной женщины. Так что отвалите. — Затем она поворачивается к Бетани. — Не обращай на них внимания, дорогая. Ты счастлива, нет? — Бетани слегка кивает, смущение пылает на ее лице. — Тогда не о чем беспокоиться. Ты счастлива, и наши мальчики счастливы. Это самое главное. Говоря словами молодых, пошли они в жопу!

Я поперхнулся шампанским, расплескивая его от такой наглой фразы бабушки. — Нонна! Cristo! Staicercando di uccidermi? (ит. «Боже! Ты хочешь моей смерти?»)

Нахалка лишь смеется надо мной. — Ерунда, любовь моя. Просто держу тебя на мушке.

Я собираюсь ответить ей что-нибудь умное, но воздух вдруг становится удушливым, и все вокруг замирают. Подкатывает тошнота, и желание вырвать заставляет меня мечтать о том, чтобы найти ближайший туалет.

Я закрываю глаза, давая себе секунду передышки, затем открываю их и поворачиваюсь, чтобы защитить Бетани от надвигающейся на нас атаки.

— Отец.

Глава 33

Артур

— Отец, — по-юношески приветствует Джованни своего отца, в то время как Деклан и Синклер просто стоят и смотрят на нас вместе с нашими родителями. Мальчики выстраиваются в линию перед своей девушкой, как жалкий щит.

Мы увидели их, как только они вошли, и просто ждали.

— Мальчики, разве так приветствуют своих отцов? — Я бросаю на них грозный взгляд, а затем поворачиваюсь к своим родителям. — Мама. Папа. Я весьма удивлен, увидев вас и остальных здесь.

Зная наших родителей, они что-то замышляют с дерзкими мальчишками, которых мы называем детьми. Теперь за ними нужно следить.

Мой отец бросает на меня один из своих укоризненных взглядов. — Артур. Мы не нуждаемся в поводах для появления. Мы те, кто начал эту традицию благотворительных спонсоров. Это ты превратил ее в демонстрацию богатства. Довольно отвратительно видеть, как ты процветаешь, постоянно нуждаясь в архаичной показухе.

Его слова задевают меня за живое, но остаюсь спокойным. Я отказываюсь вести себя, как они. Отмахнувшись от его слов, продолжаю: — Где ваши прекрасные спутницы, дети? Я уверен, что они где-то здесь общаются.

Синклер, наконец, выступает вперед, обращаясь ко мне: — И мы сказали вам, что не собираемся появляться с какими-то глупыми шлюхами, когда у нас уже есть девушка.

Я усмехаюсь над этим замечанием. — Так значит, вы думаете, что если вы все трое явитесь с одной и той же девушкой, это будет лучше? Да ладно. Вы выглядите как шуты гороховые, а она из-за вас — как элитная проститутка.

Мне доставляет огромное удовольствие наблюдать за их потрясенными лицами. Но они не догадываются, что мы точно знаем, кто она такая, и ее родословная окажется бесценной для нашего захвата. То есть как только мы вырвем ее из их властных лап и как следует обучим.

Деклан усмехается над нами с нескрываемой яростью. — Уж кто бы говорил, вы трое, как раз и есть те самые элитные проститутки. — На его лице появляется злобная усмешка, когда он практически выкрикивает следующие слова: — Мы знаем, как вы были верны своим женам. Как вы трахали и трахаете дешевых шлюх, а не храните верность женщинам, которые терпят ваши тиранические задницы. Все мы здесь, — он обводит рукой их группу, — все мы верны своей девушке. Никто из нас не трахается, пока его жена больна раком. Никто из нас не доводил свою вторую половинку до самоубийства. Никто из нас не подписывал соглашение стать дыркой для траха с единственной целью — произвести на свет наследника. А потом избавлялись от этой дырки после того, как достигали желаемого.