Кэтлин Флинн-Хью - Больше чем блондинка
Вот открывается дверь, и заходит мама, источая сладковатый запах лака для волос.
– Бедная миссис Маккормик! – сокрушенно качает головой она. Длинные волосы рассыпаются по плечам.
– А что с ней случилось?
– Некоторым живется нелегко, малышка Джорджия! – вздыхает Дорин.
Милая моя мама! Воспитывая в одиночку двух дочерей и занимаясь бизнесом, она считает себя счастливой.
– Где твоя сестра?
Я показываю на потолок:
– Наверху, уроки доделывает.
Хм-м, доделывает… С домашним заданием Мелоди справлялась минут за десять, любые задачи как орешки щелкала. Мама страшно беспокоилась за Мелоди. Уж слишком умная! Только и думает что об учебе, и ни подруг, ни приятелей. Вместо клубов и баров – библиотека, вместо мальчиков – учебники. Судя по всему, это ее вполне устраивало.
На самом деле Мелоди, заткнув уши, читала заумные книги, иногда даже на французском.
Сама я штудировала глянцевые журналы, которые каждую неделю приносила мама: чем живут звезды, особенно голливудские старлетки, что носят, как красятся. Моей настольной книгой стала «Библия дебютантки» супермодели Корнелии Гест. На одной из фотографий ее обнимал сам Сильвестр Сталлоне! В шестнадцать лет я никогда не была в Нью-Йорке, зато знала, чем живут его юные обитательницы. Ни забот, ни хлопот, самая большая проблема – где пообедать и в какой цвет выкрасить ногти. Деньги – вот мерило всего сущего, именно в этом пыталась убедить читательниц Корнелия Гест.
– Джорджия, нам нужно кое-что обсудить, – таинственно заявляет мама, приступая к горячему бутерброду с сыром. – Чем займешься на следующий год?
Ну, я знала, как ответить на такой вопрос. После школы отучусь на курсах парикмахеров и начну работать в салоне «У Дорин». Естественно, мама желала для меня лучшей доли: получить «серьезное» образование, стать медсестрой или бухгалтером, как миссис Пибоди, которая вела частную практику и стриглась под каре.
– В парикмахеры не пойдешь! – решительно заявила мама, тщательно проговаривая каждое слово.
– Почему? – испуганно спросила я. – Что случилось?
– Не хочу, чтобы ты всю жизнь просидела в Википими, – процедила она, глядя в окно на серую гладь озера, в честь которого индейцы назвали наш город. – Нет, нет и нет, даже не уговаривай!
– Но мне здесь нравится! – чуть не плакала я. – Хочу работать в твоем салоне.
– Детка, ты достойна лучшего! – заявила мама и зачем-то полезла в сумочку.
– Что случилось? – всхлипывала я. – Чувствую же, что-то случилось!
– Все в порядке…
Я точно знала, что это не так: Дорин выглядела хуже, чем обычно, под глазами густая синева. Будь я чуть проницательнее, догадалась бы, что это как-то связано с деньгами. Отец давно не присылал алименты, несмотря на многочисленные воззвания адвоката из соцзащиты.
– Вот, с наступающим днем рождения. – Мама протянула мне конверт. – Знала, что ты расстроишься, вот и решила…
Перед глазами потемнело, ноги налились свинцом… Зачем она так со мной? Достав из конверта автобусный билет до Нью-Йорка и обратно, я вопросительно взглянула на Дорин.
– Повидаешь Урсулу, заодно и город посмотришь…
– Ух ты, Нью-Йорк!.. – проговорила я.
Мама кивнула. Так совершенно неожиданно изменилась моя жизнь.
Урсула была единственной моей знакомой в Нью-Йорке. Она нянчила нас с Мелоди и за чисто символическую плату помогала Дорин, когда та только открыла салон. Я считала ее второй мамой, но, когда мне исполнилось десять, она разбила мне сердце, уехав из Википими в Бостон, чтобы поступить на двухгодичные курсы секретарей.
Готовясь к поездке, я лихорадочно листала журналы, выписывая названия модных шоу, дискотек и бутиков. А потом мы с мамой поехали в супермаркет. В том возрасте я уже неплохо разбиралась в ценах, поэтому сразу направилась в отдел распродаж. Там среди безразмерных кашемировых джемперов и клетчатых жакетов я увидела это чудо – брючный костюм из красной кожи. Первоначально он стоил шестьсот долларов, а сейчас уценен до ста. На одну вещь в нашей семье столько не тратили, поэтому я зажмурилась, пытаясь не поддаваться соблазну. Увидев мое лицо, мама тут же сняла костюм с кронштейна.
– Иди примерь!
– Он слишком дорогой…
– Да, но молодой бываешь лишь однажды, – мечтательно проговорила Дорин.
Закрывшись в примерочной, я быстро сняла водолазку и юбку с запахом. Кожаный костюм сидел словно перчатка, мгновенно превратив меня из нью-хэмпширской школьницы в суперсовременную девушку, которой не стыдно танцевать в шоу Майкла Джексона.
– Берем! – решительно сказала Дорин, глядя на мое отражение в большом зеркале.
– Но как же… – пыталась возражать я, не в силах поверить, что костюм может стать моим. Деньги маме достаются ой как непросто, но в красной коже я чувствовала себя не девчонкой, а женщиной.
– Никаких «но»! – отрезала мама. – Это подарок на день рождения.
– Ты же подарила мне поездку!
– Ну и что! Хочу, чтобы у тебя был этот костюм…
В автобус я села в новом обличье: костюм, а под ним тонкий джемпер цвета лаванды. Из косметики лавандовые тени и прозрачный блеск для губ: во всех журналах пишут, что, накладывая макияж, нужно делать акцент либо на глаза, либо на губы, иначе станешь похожей на индейца в боевой раскраске.
Ловя насмешливые взгляды попутчиков, я старалась не тушеваться. Пусть смотрят, что мне до них! Конечно, в стае серых воробьев я кажусь яркой экзотической колибри. Но в конце концов, почти все знаменитости вышли из провинции, где их никто не понимал.
Гордо подняв голову, я сняла темные очки и стала играть в кинозвезду. Конечно, звезды не ездят на грязных автобусах, да еще с пересадкой в Коннектикуте…
По расписанию мы приезжали в Нью-Йорк в пять вечера. Я сидела в самом хвосте, потому что место у окна осталось только в последнем ряду. Близость биотуалета поначалу не смутила, а потом стало нечем дышать. Но вот автобус свернул на мост Джорджа Вашингтона. Боже, он даже красивее, чем на фотографиях! Мы направляемся на юг, в Манхэттен. Коламбус-авеню, Кемроуд-стрит и… я раскрыла рот от удивления. Дома с заколоченными окнами, разбитые витрины магазинов, пустынные улицы… И это Нью-Йорк?
Петляя по безликим переулкам, автобус приближался к автовокзалу. Сейчас я уже не удивляюсь, что многим впервые приехавшим в Нью-Йорк хочется бежать обратно в свое захолустье. Портовый район, куда приезжают автобусы из близлежащих штатов, был и остается огромной свалкой. Запах там похуже, чем в биотуалете! Но разве об этом я думала в шестнадцать лет?
Нет, конечно!
На платформе ждала Урсула. Крупная, крепко сбитая, с копной каштановых кудрей, она выделялась среди толпы. Как всегда, на высоких каблуках, кроссовки она не признавала.
