Людмила Синицына - Узор счастья
Но на конечный пункт прибывало из всего состава только два вагона. Остальные отцепляли по пути. И все, кто выходил, знали, куда они прибыли.
В вагоне пахло углем. Знакомый дорожный запах. Светлана привалилась к стене, положила книгу и закрыла глаза. Неожиданно для себя она сразу задремала. Ей приснился мужчина с голубыми глазами в хорошо сшитом костюме. Он шел вместе с ней по какому-то просторному помещению. И на душе у нее было радостно. И тревожно. Мужчина распахнул широкие двери. Сердце ее забилось, как не билось еще никогда в жизни. Гулко и сильно: «Бам-бам-бам!» Перед ней разверзлась мрачная бездна. Оттуда в лицо повеяло могильным холодом. Ей стало так страшно, как не бывало никогда. Странное предчувствие беды словно дохнуло в лицо. Светлана открыла глаза.
«Тук-тук-тук!» — монотонно стучали колеса поезда. «Это всего лишь сон. Ничего страшного. Напротив, все очень даже хорошо», — попыталась успокоить она себя. «А кто же это был с пронзительными синими глазами?» — Ответ пришел сразу же. Макс.
И сердце опять забилось. Не колеса поезда, а ее сердце.
«С чего бы это? — удивилась Светлана и снова закрыла глаза. — Все хорошо. Все замечательно».
В день приезда, ближе к вечеру, Светлана уговорила Елену Васильевну прогуляться до реки Малоги:
— Когда мы еще с тобой сможем вот так пройтись?
Они дошли до церкви. Елена Васильевна старалась идти привычным быстрым шагом, но возраст давал о себе знать.
Церковь когда-то стояла на высоком холме. Теперь совсем близко от нее плескались волны. Водохранилище затопило прежний Верхнегорск, который Светлана знала только по старым открыткам, хранившимся в альбоме бабушки. Под воду ушли все другие церкви, мостовые, пристани и даже дома.
— Град Китеж, — негромко проговорила Елена Васильевна.
Они сидели на берегу и смотрели на расстилавшуюся перед ними водную гладь. Погода была тихой, безветренной. И вода, как зеркало, отражала застывшие в небе облака.
— Хорошо, — вздохнула Елена Васильевна. — Теперь тебе не часто доведется сидеть вот так, без дела, и смотреть. Мы на первом курсе как в угаре были. Ты не поверишь, но даже на свидание не хватало времени пойти... Да, кстати, вчера приходил Костя. — Она вопросительно взглянула на внучку.
Та нахмурилась, вспомнив, сколько неприятных минут пережила из-за него весной, как раз перед отъездом в Москву.
В тот день в Доме культуры устроили дискотеку. Рядом с вернувшимся из армии Костей стояли его одноклассники: сумрачный Леша, смешливая круглолицая Таня, добродушный Володя и говорливый Сергей. Ребята выпивали. Костя нет. Но иной раз выходил и возвращался побледневший, со странно блестевшими желтыми глазами. И ловя на себе его тяжелый взгляд, Свете становилось не по себе. Когда Костю провожали, ей было грустно, страшно, что парень, который жил в одном с ней городке, может погибнуть. Но когда он вдруг написал ей, удивилась. Так получилось, что прежде они почти не разговаривали друг с другом. Разве только здоровались да перекидывались парой ничего не значащих фраз. Тем не менее Светлана ответила, пытаясь поддержать, приободрить его. В ее ответном письме не было ничего особенного, ничего доверительного. Обычное дружеское послание. Но он прислал еще одно письмо, второе, третье.
И вдруг пришло сумбурное объяснение. Он клялся, что никого никогда не любил, кроме нее, но не решался признаться. Она была для него как королева. И будет жить как королева, если выйдет за него замуж, когда он вернется. Ни одна пылинка не коснется ее, обещал он.
Письмо испугало Светлану. Отвечать отказом человеку, который находится между жизнью и смертью? А вдруг отказ толкнет его на безумный поступок? Он служил в Средней Азии, на границе. И наверняка им всем выдавали оружие.
Несколько дней она ломала голову: как быть? И наконец решила, что все же надо написать ему спокойное, ровное письмо, как будто и не было его признания. Так, чтобы не внушать ложных надежд, но и не заставлять Костю впадать в отчаяние. «Вернется, успокоится, тогда и можно будет с ним спокойно объясниться», — думала она. И вот Костя вернулся. К счастью, живой и здоровый. Даже нераненый.
Но что-то в его душе произошло, угадала Светлана, когда неожиданно увидела его на дискотеке в окружении одноклассников. Сердце ее ёкнуло при виде Кости.
Надо было бы поговорить с ним, но как начать, с чего? И помнит ли он о том письме, которое, быть может, написал в порыве отчаяния. А вдруг он все забыл, а она заведет глупый и неуместный разговор?
Музыка кончилась. Саша отвел ее к тому месту, где она стояла с девушками. Его окликнули, и он, кивнув, отошел. Отвечая на вопросы подруг, Светлана краем глаза увидела, как Саша вышел следом за Костей. Почему-то ей стало не по себе. Не отдавая себе отчета в том, что делает, Светлана начала пробираться к выходу. Танцующие загораживали дорогу. Смеялись, не пропускали ее. Наконец она оказалась у выхода и выскользнула во двор. Глухие удары ног о бесчувственное тело Саши — наверное, он потерял сознание сразу же и даже не сопротивлялся, — донеслись со стороны стенда для афиш. Саша был, как тряпичная кукла. Но Костя продолжал бить его с каким-то животным ожесточением.
— Ты что делаешь? — севшим голосом крикнула Светлана, бросаясь к распростертому на земле телу.
— Уйди! — хрипло рыкнул Костя.
— Хочешь сесть в тюрьму? — выкрикнула она единственное, что пришло ей в голову. Единственное, как ей казалось, что могло остановить его.
И Костя действительно остановился:
— Что, жалко стало красавчика? Думаешь, не знаю, как он увивался вокруг тебя, пока я там... — В голосе его прозвучали остервенелые нотки.
Саша действительно был влюблен в Светлану. Это знали все. Но он был влюблен в нее давно и ни на что не претендовал. Ему хватало того, что он мог поговорить с ней, принести какую-то книгу, донести мольберт, помочь в чем-то Елене Васильевне. Светлана видела, как радостно вспыхивает Саша при встрече, каким праздником бывают для него визиты в их дом, и ей не хватало духу запретить ему видеть ее.
Достав носовой платок, она вытерла кровь на лице Саши. Хлопнула дверь Дома культуры. Видимо, друзья Кости тоже ушли с дискотеки, почувствовав неладное.
— Леша, Сергей! — позвала их Светлана. Голос ее сорвался. Но они услышали. — Воды! — попросила она. — И машину. Его надо отвезти в больницу...
Ребята ни о чем не расспрашивали. Только Леша побледнел. Он с детства не выносил вида крови. Наверное, поэтому первый бросился к колонке. Но Саша уже открыл глаза — один из них уже начал заплывать, — увидел ее, смотрел какое-то время ничего не понимающим взглядом, а потом попытался улыбнуться:
