Коллектив авторов - Никто, кроме тебя
– Ах, дорогой зять, вы же знаете, что из-за своей больной ноги я не могу найти работу! Но ведь я не мог позволить, чтобы Ракель одна содержала нас с Мартой. А теперь, когда она вышла замуж, тем более…
– Теперь… Теперь, когда Ракель вдова Антонио Ломбардо, вам незачем беспокоиться о своем будущем! – бесцеремонно перебил дона Даниэля молодой человек.
– Вдова?! – изумлению Саманьего не было границ.
– Дон Даниэль! Антонио Ломбарде, муж вашей дочери, один из самых богатых людей Мексики!
– Но ведь Антонио Ломбарде – это вы?!
– Выслушайте меня! Антонио Ломбарде – мой сводный брат. То есть моя мать вышла замуж за отца Антонио. А меня зовут Максимилиано Альбенис.
– Но вы обманули мою дочь, обманули нас всех! – запричитал дон Даниэль.
– И вы должны мне быть благодарны за это, – оборвал его Макс. – Я сделал вас миллионерами. У вас теперь будет столько денег, сколько вам и не снилось. Вас это не радует, дон Даниэль?
– Да, но… Откуда вы знали, что этот человек погибнет? Я говорю о настоящем Антонио Ломбардо.
– У него было полно врагов, дон Даниэль! Так что, рано или поздно, они бы все равно его убили. Я только воспользовался обстоятельствами…
– Но каков случай, что его убивают в самый подходящий момент!
– Да нет! Его смерть была несколько скоропостижной.
– Ну, хорошо… Максимилиано, а если кто-нибудь узнает об этом?
– Никто ничего не узнает! Моя семья убеждена, что Ракель вышла замуж за Антонио.
– А она сама уже знает?
– Еще нет. Но я сумею ее убедить, поверьте! А вы должны быть на моей стороне. Идет, дон Даниэль?
– Нет, нет… Вы предлагаете мне поступить нечестно…
– Вот уже несколько лет вы поступаете так ради нескольких песо. Так попробуйте еще раз, но ради миллионов. Мы теряем время… Выбирайте… Или жить, как крез, или провести остаток дней хуже крысы. Не забывайте, достаточно мне шепнуть полиции, и, уверяю вас, остаток жизни вы проведете в тюрьме.
– В-вы мне угрожаете, Максимилиано? Ну… Ладно. Я согласен.
– Отлично, дон Даниэль. Я знал, что вы согласитесь. Вот деньги – это, чтобы вы уже могли начать жить как тесть Антонио Ломбардо. Вы позволите мне произвести еще одну операцию? На этой фотографии ваша дочь и Антонио…
– Но послушайте… Когда моя дочь успела сняться с ним?
– Это фотомонтаж, дон Даниэль. Постарайтесь, чтобы фотографию увидел каждый, кто зайдет в ваш дом. Особенно журналисты, которые вот-вот появятся. Итак, сейчас мы с вами договоримся о том, что вы скажете любому, кто спросит о браке вашей дочери. Согласны, дон Даниэль? Присядем!..
…Последнее, что ощутил Антонио, это молниеносный штопор, и огненный смерч, в который превратился самолет со всеми летящими на борту немногочисленными пассажирами… И все. Он не мог вспомнить, что было дальше, как очутился на мягкой лесной траве под раскидистым кустом. Этот куст, очевидно, и смягчил его приземление, сохранив тем самым ему жизнь. Но все эти мысли пришли после. Первое же ощущение – полная неподвижность, невозможность пошевелить ни рукой, и ногой. Он увидал человека, бродившего в зарослях, но окликнуть его Антонио как ни старался не мог. От усилий он снова потерял сознание. И очнулся от звуков молодого голоса, ругавшего запропостившуюся куда-то козу. Потом в голосе прозвучал неподдельный испуг, обращенный к какому-то дяде Чучо: «Мертвец, это мертвец!» – Антонио почувствовал, что над ним склонились и услышал незнакомые голоса. Они заметили, что «мертвец» еще дышит. Антонио понял: его не бросят. Ощущение легкого покачивания не причинило боли, а когда оно кончилось, раненый догадался, что его куда-то перенесли. Первое, с трудом произнесенное слово было: «Воды!» Два голоса над ним продолжали обмениваться впечатлениями, совещаться… Он прислушался к их словам: «Ни одной монетки… Его ограбили… А почему часы не сняли?.. Вроде, очухался!.. Надо за доктором… Нет, лучше бы мы его там оставили… Это ты, Фелипе, виноват, иди к дороге… Нам еще горшки продавать… Часы я спрятал, Фелипе, зачем они ему, если умрет?»
Он открыл, наконец, глаза. Болело все тело, с трудом ворочался во рту язык, и все же он сумел объяснить им, что упал из самолета, потерпевшего аварию где-то поблизости. Просил немедленно врача. Обещал щедрое вознаграждение. Был крайне удивлен, когда эти двое сообщили ему, что никого, кроме него, в горах не обнаружили.
Ладно, пусть этот нескладный толстый человечек по имени Чучо оставит его золотые часы себе, только бы его племянник поскорее привез из Игуалы врача. Антонио попытался шевельнуть ногой, но это вызвало дикую боль. Он застонал… Значит, самолет упал… А что было потом, он не помнит, – сильно ударился головой… И тут Антонио снова впал в забытье. Очнувшись, увидел, что рядом с ним все тот же… как его… да… Чучо. Говорит, шоссе в трех километрах от его хижины. Почему же так долго нет племянника? Пусть Чучо идет к шоссе и остановит любую машину. Пусть отдаст часы… Если они отправят его в больницу, он свяжется оттуда со своей семьей в Акапулько и те дадут деньги, сколько нужно. Только скорее… Ну, наконец-то, сигнал клаксона…
– Это вернулся Фелипе, сеньор, – извещает Чучо, – с машиной…
Ракель и Марту после похорон проводили в комнату, отведенную для вдовы сеньора Антонио. Ракель оглядела большую солнечную комнату, обставленную светлой мебелью, потрогала яркое полосатое покрывало, дорогую вазу на антикварном столике. Антонио миллионер! А потом, упав на подушки, зарыдала: она больше никогда не увидит его, любимого, желанного. Что за ужасная судьба, даже поженившись, они так и не смогли побыть вместе, стать настоящими мужем и женой…
Вечером Виктория поднялась к ней, осведомилась о самочувствии, и, видя состояние девушки, умолила не вставать с постели. А потом начала неназойливо расспрашивать, когда и как они познакомились с ее сыном, есть ли у них с Мартой родственники?
Ракель почувствовала искреннее к ней расположение и, как могла, ответила Виктории на ее вопросы.
– Отдыхай, Ракель. День у тебя был тяжелый! – сочувственно пожала ей руку Виктория. – Завтра решим, когда тебе возвращаться в Гвадалахару. Есть еще много такого, о чем тебе необходимо знать… Из-за нашего положения… нашей семье приходится заботиться о многом… Отдыхай. Скоро вернется мой сын Макс и наверняка захочет познакомиться и поговорить с тобой.
Ракель только что заснула, утомленная событиями дня, похоронами, слезами, своими собственными переживаниями, впечатлениями от знакомства с родственниками мужа. Но сон ее был поверхностен, она слышала, как в доме, сначала далеко, потом ближе к ее комнате, кто-то ходил, поскрипывала дверь. Она улавливала шум океанских волн, доносившийся из открытой балконной двери, назойливую монотонную перекличку ночных птиц. Все это тревожило, не давало окончательно погрузиться в спасительную дремоту. И вдруг она скорее ощутила, чем услышала какое-то движение недалеко от своей постели, еле уловимый шорох. И в ту же минуту край кровати прогнулся под тяжестью чьего-то тела.
